что слушание пройдет в Эдинбурге через две недели. Семейство Винтер известно всем — видимо, поэтому дело было представлено вниманию короля немедленно.
— Неужели эта ваша вражда так и будет продолжаться вечно, переходя из поколения в поколение?
— Напротив, я надеюсь, что она очень скоро завершится. Так как, берешься ты переговорить со своим отцом?
Остатки ее былого уважения к Йену окончательно улетучились.
— Да, я поговорю с ним.
Он взял ее руку, на которой еще не так давно красовалось кольцо Макайворсов.
— Я не буду счастлив по-настоящему, пока мое кольцо не вернется на этот прелестный пальчик. Она не без труда высвободила руку.
— Странное желание, учитывая, что я ношу под сердцем чужого ребенка.
— Я воспитаю его как своего собственного, — отводя глаза, сказал он. — Никто даже не узнает, что я не его родной отец.
Однако Арриан еще слишком хорошо помнила, как он уговаривал ее избавиться от беременности.
— Но мы с тобой всегда будем это знать, Йен.
Майкл и Арриан стояли возле кареты, обтянутой черным крепом. Все было готово к тому, чтобы дочь гор отправилась в дальний и на сей раз самый последний путь.
— Майкл, пожалуйста, попробуй убедить лорда Уоррика, что возвращение праха его сестры на родину должно стать концом их бесконечной вражды.
Майкл окинул сестру задумчивым взглядом.
— Я хоть и младше тебя, но все же знаю тебя достаточно хорошо, и я вижу, что ты очень уж взволнована. Что с тобой, сестренка?
Заложив за ухо выбившуюся золотистую прядь, Арриан подняла на него глаза.
— Знаешь, Майкл, я просто не могу больше находиться здесь. Здесь кругом, куда ни глянешь, одна только ненависть и скорбь. Я жду не дождусь, когда мы, наконец, вернемся в Равенуорт, — и тогда, клянусь, я уже ни за что не уеду из дома.
— Это хорошо, вот только будешь ли ты от этого счастлива?
— Почему ты спрашиваешь?
— Скажи, ты его любишь?
Арриан сделала вид, что не поняла брата.
— Раньше я думала, что люблю, но теперь поняла, что моя прежняя влюбленность в Йена — не более чем блажь наивной девочки.
— Арриан, ты прекрасно понимаешь, что я говорю не об Йене, а о том, другом.
— Ах, Майкл, я уже перестала понимать, что такое любовь. Но одно я знаю точно: я не хочу, чтобы лорд Уоррик страдал.
Чмокнув ее в щеку, Майкл поставил ногу в стремя и вскочил на лошадь, уже гарцующую от нетерпения. По его знаку карета медленно двинулась в путь.
— Не отчаивайся, сестренка! Кто знает, как все обернется.
— Пусть земля вам будет пухом, леди Гвендолин! — смахивая слезу, прошептала Арриан.
Рейли Винтер, нахмурясь, смотрел на жену.
— Я желаю знать, что здесь происходит. Черт побери, Кэссиди, почему мы без конца откладываем отъезд? Мне не нравится ни этот дом, ни, тем более, его хозяин. Если бы не неожиданная кончина твоего дедушки, Йен Макайворс был бы уже мужем нашей дочери — при мысли об этом меня просто в дрожь бросает!
— Ну, не кипятись так, Рейли. Арриан скоро едет домой вместе с нами — чего еще ты хочешь?
— Я хочу знать, какие такие тайны кроются в твоей милой головке. Кэссиди, ты рассказала мне не все о нашей дочери!
— Умоляю тебя, Рейли, поговорим об этом позже.
— Боже, как долго я не видел тебя. — Говоря это, он оттянул присобранный ворот ее ночной рубахи, и на какое-то время тревожные мысли покинули его.
— Я тоже очень соскучилась по тебе. Без тебя всегда все идет вкривь и вкось.
Он вытащил заколки из ее волос.
— Не понимаю, почему ты помешала мне поехать в Гленкарин и немедленно расправиться с лордом Уорриком? Все равно ему осталось недолго: я прикончу его, и никто — слышишь, Кэссиди, — никто мне не помешает!
Она нежно обняла его.
— Все совсем не так, как кажется на первый взгляд, Рейли.
— А как же тогда? И почему мой сын поехал отвозить в Гленкарин чей-то гроб? И когда, черт побери, мы все разучились понимать друг друга?
Кэссиди обхватила ладонями его лицо.
— Я уже говорила тебе, Рейли: ты еще не все знаешь. Поверь мне, все это ужасно сложно…
— Так растолкуй мне! — перебил он, усаживаясь в кресло и досадливо разворачиваясь к ней. — Время у нас есть, я охотно тебя выслушаю и постараюсь понять.
Кэссиди опустилась на колени возле его ног, и ее широкая розовато-кремовая рубаха мягкими складками легла на пол. Как ни готовила она себя к этому моменту, все же слова застревали у нее в горле, и ей удалось выговорить их только со второго раза.
— Рейли… Рейли, Арриан ждет ребенка от лорда Уоррика.
За несколько коротких секунд на красивом лице Рейли Винтера отразились гнев, недоумение и глубокая печаль.
— Кэссиди, я убью его! — Рейли вскочил на ноги, так что его жена едва не упала. — Почему ты не сказала мне этого раньше, чтобы я поехал к нему вместе с Майклом?
— Потому что я хотела сперва объяснить тебе, как это случилось.
— Я понимаю, как такие вещи случаются. Я не понимаю только одного: почему это должно было случиться с моей дочерью?
— Я уже говорила тебе, что по закону они муж и жена. Но я не сказала другого: Рейли, мне кажется, что Арриан любит его.
Рейли покачал головой, словно не веря своим глазам.
— Нет… Нет, Кэссиди! Не смей даже думать о таком… Я не отдам ее этому человеку. У него нет ни чести, ни совести, он воспользовался ее невинностью. Можешь считать, что для нашей дочери он умер.
— Рейли, но разве мы с тобой можем заставить ее не любить? Разве кто-то мог заставить меня не любить тебя? Никто не мог и никто не сможет. Я буду любить тебя до последнего дня, что бы ни случилось… Думаю, что Арриан, как никогда, нужна сейчас наша помощь. Ей очень тяжело, Рейли, и мы должны ее понять.
Взгляд Рейли оставался суровым, но он все же заговорил немного спокойнее:
— Как ты можешь быть уверенной, что она его любит? Еще недавно она говорила, что любит Йена, помнишь?
— Помню. Но любить идеал и любить живого мужчину — это не одно и то же. Рейли все еще хмурился.
— Только не надо мне объяснять, что вы, женщины, чувствуете, я все равно не пойму. С тех пор как я повстречал тебя, я вообще многое перестал понимать.
— Не понимай меня, Рейли, не надо, просто люби.
Он пододвинул ее ближе к себе.
— Я скорее перестану дышать, чем любить тебя, Кэссиди. Но, черт побери…
Больше он не мог говорить: горячие губы Кэссиди приникли к его губам. «Чуть позже ей легче будет убедить мужа в том, что место Арриан рядом с Уорриком Гленкарином», — решила она.
— Милорд! — Барра остановилась в дверях столовой с несколько недоуменным выражением лица. — Там у крыльца странная карета, обтянутая черным, и при ней какой-то господин, который хочет вас видеть. Я сказала ему, что вы обедаете, но он говорит, ради того, с чем он приехал, вы согласитесь прервать трапезу.
