– Не знаю. У меня все болит. Я могу думать только о моей тете. А Луи? Он… он умер?
– Забудь о нем.
Хантер ласково провел рукой по лицу Камиллы, заставляя ее закрыть глаза, но они тотчас же снова открылись.
– Это твоя спальня?
– Нет, но она за стеной. Вот эта дверь соединяет наши две комнаты. Если тебе что-нибудь понадобится, только постучи.
– Это дождь за окном?
– Да. Засухе настал конец.
– Слава Богу! – прошептала Камилла. – Хоть одна хорошая новость…
– Тебе надо заснуть, Камилла. Усни и ни о чем не думай. Утром тебе станет легче.
Но Камилла покачала головой. Слезы сами собой покатились по ее щекам: она опять вспомнила о тете Пруди. Только под утро она наконец забылась беспокойным сном.
Проснулась Камилла поздно. Выглянув в окно, она увидела, что земля как будто ожила после прошедшего ночью дождя, а на горизонте уже собирались облака, обещая к вечеру новый дождь.
Перед ней расстилался чудесный сад; даже несмотря на продолжавшуюся два года засуху, деревья и кусты зеленели. Розы, лаванда, гвоздики росли вдоль дорожки, спускавшейся к изящной беседке. Очевидно, потребовалось немало сил и средств, чтобы поддерживать усадьбу в таком прекрасном состоянии.
Отвернувшись от окна, Камилла рассмотрела во всех деталях роскошную обстановку спальни. Белый персидский ковер покрывал пол, покрывало на постели и шторы на окнах были из розового атласа. Одна из стен целиком состояла из китайских зеркал. В детстве Камилле уже приходилось бывать в этом доме, но только в гостиной на первом этаже. В мужских штанах, рубашке и стоптанных черных сапожках она казалась сама себе Золушкой, случайно попавшей в чужую элегантную спальню…
А впрочем, какое все это имеет значение?! Ведь вчера умерла тетя Пруди, а ее дом сгорел дотла!
Негромкий стук в дверь прервал ее размышления. Не успела Камилла ответить, как дверь приоткрылась и в ней показалось личико Антонии.
– Можно войти, мамочка? – спросила девочка. Камилла протянула руки навстречу дочери, и Антония с разбегу бросилась ей на шею.
– Я не могу найти тетю Пруди, мамочка. Я всюду искала, но ее нигде нет! Нелли говорит, что ты мне скажешь, где она.
Камилла села на постель и усадила дочку к себе на колени. Боль разрывала ей сердце, но она знала, что надо что-то сказать Антонии. Надо найти верные слова.
– Помнишь, любовь моя, как мне однажды пришлось оставить тебя и уехать сюда, в Техас?
– Да. Тебя долго не было, и я по тебе скучала, – темные глаза Антонии были полны удивления. – Ты хочешь сказать, что тетя Пруди уехала, мамочка?
Камилла изо всех сил старалась не разрыдаться.
–
– Я не понимаю! – воскликнула Антония. – Она не говорила, что собирается уезжать! – Внезапно слезы брызнули из ее глаз и закапали прямо на руку Камиллы. – Тетя Пруди умерла, да? Так же, как мой папа? Но почему, мамочка? Я думала, она любит нас с тобой!
Камилла убрала выбившийся локон с лица дочери.
– Она нас обеих очень любила, золотко мое, но иногда людям приходится уезжать.
Антония была слишком мала, чтобы понять, что такое смерть. «Может, оно и к лучшему, – подумала Камилла, еще крепче прижимая ее к себе. – Не надо ей знать, что случилось».
– Все будет хорошо, милая. Просто помни, что она очень сильно тебя любила.
Антония подняла голову и прижалась щекой к щеке матери.
– А ты никуда не уедешь, мамочка?
– Я постараюсь никуда не уезжать, детка.
Они долго молчали, думая каждая о своем. Наконец Камилла заставила себя очнуться и внимательно осмотрела Антонию, чтобы убедиться, что у девочки нет ожогов.
– У тебя ничего не болит, Антония? – спросила она с тревогой.
– Нет, но я вчера очень испугалась. Я не могла выбраться из комнаты, всюду был дым! Я плакала, пока мистер Кингстон меня не нашел.
– Я знаю, детка, это было ужасно. Постарайся обо всем забыть.
– А знаешь, как мы с мистером Кингстоном выбрались из дома? Он велел мне за него держаться и выпрыгнул из окна прямо на дерево!
– Мы с тобой обе должны быть очень благодарны мистеру Кингстону, Антония. Он спас тебе жизнь.
– Мне кажется, он самый храбрый человек на свете!
В эту минуту в комнату вошла Нелли.
– Миссис Гилберт приготовила завтрак для Антонии и хочет отвести ее в столовую, – сказала она, бросив на Камиллу печальный и сочувственный взгляд.
