— Сейчас ни то, ни другое невозможно, — оборвал его Рейли. — Я все еще не уверен, можно ли тебе верить, Хью.
— Я этого заслуживаю. Если ты даже не поверил тому, что я рассказал, то все-таки имей в виду, что моя мать очень опасна.
— Лучше тебе уйти. Я обещал Кзссиди, что ты не задержишься в замке.
— Я уйду, но останусь там, в деревне. Ты будешь стеречь мою мать в замке, а я снаружи. Уверен, мы сможем ее обнаружить!
У Кэссиди снова началась лихорадка. Рейли не отходил от нее ни днем, ни ночью, опасаясь, что болезнь может повредить ребенку.
К вечеру третьего дня жар начал спадать. Почувствовав себя лучше, Кэссиди устыдилась того, что так эмоционально отреагировала на приход брата Рейли. Но она не жалела, что Рейли прогнал его. Она бы никогда не позволила ему приблизиться к Арриан.
Джон Филдинг, начальник полиции, со вниманием слушал, как помощник зачитывает письмо от герцога Равенуорта:
«..И в заключение, господин Филдинг, — читал помощник, — хочется выразить надежду, что вы найдете улики, свидетельствующие о том, что братья Бейль замешаны в убийстве моего кузена, лорда Джона Винтера. Когда я приеду в Лондон, то смогу предоставить вам более полную информацию по этому делу…»
Джон Филдинг покачал головой.
— По этой парочке веревка плачет, — задумчиво произнес он. — Я давно знал, что за ними водится много грехов, но, пока герцог Равенуорт не согласился выступить свидетелем, у меня ничего против них не было.
— Интересно, почему герцогу так не терпится нам помочь?
— Он помог нам засадить их в Ньюгейт. Теперь он поможет нам послать их на виселицу. Какая нам разница, зачем ему все это? Главное, эти парни получат свое!
Глава 33
Пронизывающие мартовские ветры отступили перед теплым дыханием апреля. Кэссиди и Арриан часто бывали на конюшнях и псарне. Арриан обожала возиться со щенками, которые лизали ее прямо в щеки, прыгали на колени и любили брать из ее рук пищу.
У Кэссиди появилось такое чувство, что за ней установили неусыпный надзор. Вернее, приставили к ней постоянную охрану. Если Кэссиди находилась в замке, то от нее ни на шаг не отходили Элизабет или миссис Фитцвильямс. Если же она отправлялась на конюшню, то за ней следовали Аткинс и Оливер.
В конце концов, она решила поговорить с Рейли открыто и потребовать, чтобы он объяснил ей, почему ее не оставляют одну.
Вечером, когда Кэссиди была уже в постели, вошел Рейли и повесил на спинку стула свою куртку.
— Оливер уехал в Лондон, — сказал он, — и я остался без слуги. Теперь мне придется раздеваться самому.
— Уже третий раз на неделе Оливер отправляется в Лондон, — заметила Кэссиди. — Я не ребенок и прекрасно вижу, что вокруг меня что-то происходит. С какой стати Оливер и Аткинс так зачастили в Лондон? И почему Элизабет приказано спать в моей комнате, когда ты задерживаешься?
— Ты ведь и сама знаешь. Ты нездорова, а кроме того, приближается время родов, помощь может понадобиться тебе в любую минуту, — уклончиво сказал Рейли.
— Ты меня не убедил, Рейли, — сказала Кэссиди. — Я знаю, что ты от меня что-то скрываешь, и я хочу знать, что именно.
Он изобразил удивление.
— Что это тебе пришло в голову?
— Не отпирайся! — настаивала Кэссиди. — Я не потерплю никаких тайн! Всем вокруг все известно — кроме меня!
Рейли попытался отшутиться.
— Этот прелестный ротик не должен произносить таких серьезных речей! — улыбнулся он.
Кэссиди поежилась под одеялом и поудобнее устроилась на подушках.
— Я, наконец, разозлюсь на тебя, Рейли! — пригрозила она. — Неужели ты не понимаешь, что я буду лишь сильнее волноваться из-за этой таинственности и воображать себе Бог знает какие ужасы. Будет лучше, если ты мне все расскажешь.
Он присел на край кровати, и та жалобно скрипнула. Потом Рейли задул свечу, и комната озарялась лишь огнем, пылающим в камине.
— Я действительно кое-что скрывал от тебя, Кэссиди. Я боялся, что это тебя расстроит.
— Теперь расскажи мне об этом, — потребовала она.
Он немного помедлил, не зная, что именно ей следует рассказать, а о чем лучше умолчать.
— Я так хочу спать, Кэссиди, — пробормотал он. — Давай поговорим обо всем завтра?
— Нет, — сказала она. — Расскажи мне все сейчас.
— Ты что, хочешь превратиться в сварливую жену?
— Не уклоняйся от ответа!
Рейли слегка коснулся кончиком пальца ее губ.
— Ты и правда рассердилась на меня?
— Да нет… пока еще не очень!
Он приподнялся, и его глаза насмешливо заблестели.
— Теперь, когда я это знаю, я могу спокойно уснуть!
— Я не дам тебе спать, Рейли! — воскликнула Кэссиди. — Я хочу знать, почему меня никогда не оставляют без присмотра!
Он нетерпеливо вздохнул.
— Ну хорошо, Кэссиди, — проговорил он и привлек ее к себе, словно хотел этим смягчить дурные новости. — Ты помнишь, Хью приходил повидаться со мной?
— Еще бы, конечно, помню!
— Он приходил предупредить меня о Лавинии. Она помешалась.
— Это не все! — сказала Кэссиди.
— Лавиния вбила себе в голову, что герцогом должен быть не я, а Хью.
Кэссиди задрожала. Ей было известно, какими бесами одержима мачеха Рейли.
— И ты веришь Хью? — спросила она.
— Нельзя сказать, что я ему верю во всем, но тут он, кажется, был правдив, — сказал Рейли. — Он и сам выглядел испуганным.
— Насколько я смогла заметить, приняты все меры, чтобы защитить меня от нее. А как насчет тебя, Рейли?
— Мне ничто не угрожает.
Вдруг глаза Кэссиди расширились от ужаса, и она инстинктивно закрыла ладонями живот.
— Она охотится за нашим ребенком! — прошептала Кэссиди. — Она решила, что должна его…
Тут она умолкла, не в силах продолжать. Рейли крепко обнял Кэссиди.
— Клянусь, я не допущу, чтобы она навредила тебе! — заверил он. — Неужели ты мне не веришь?
— Я тебе верю, Рейли, — прошептала она. — Ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы защитить меня… Но я боюсь за нашего ребенка!
Она уткнулась лицом в его плечо, изо всех сил стараясь не расплакаться. Она должна быть сильной. Должна! Наконец, Кэссиди подняла голову и взглянула на мужа.
— Я скорее умру, чем позволю ей навредить ребенку!
— Приняты все меры, чтобы разыскать ее, — сказал Рейли.
Он взял Кэссиди за подбородок и пристально посмотрел ей в глаза.
— Обещай мне, что, выходя из замка, всегда будешь очень осторожна! Никуда не отлучайся без Элизабет, Аткинса или Оливера.
— Обещаю, Рейли…
Он погладил ее волосы.
