слова «вот мы и встретились».
— Что ты хочешь? — спросил он и вновь поразился — на сей раз его слова прозвучали глухо, а поверх них, с не свойственным ему гортанным выговором с его губ сорвались совсем другие звуки. «
Вместо ответа мирацу указала ему на край уступа, и Ользан послушно отошёл. Поглядев на него ещё несколько мгновений, она медленно опустилась на колени, обхватила голову руками и сжалась в комок. Вновь потекли очертания и вот уже на скале расправляла крылья огромная птица — отчасти похожая на кондора, но намного крупнее. Покосившись на человека, птица спрыгнула в пропасть и ветер от взмаха пары огромных крыльев прижал Ользана к стене. Неторопливо взмахивая крыльями, птица совершила несколько кругов над уступом и направилась в его сторону, плавно снижаясь и выставив когти.
Ользан понял, что она хочет сделать и отошёл от стены, повернулся к птице спиной и развёл руки в стороны. Оставалось только надеяться, что та не промахнётся.
Его подняло в воздух так резко, что захватило дух. Он время от времени косился на когти в ладонь длиной, державшие его мёртвой хваткой и внутренне содрогался. Его несли куда-то на северо-восток, и ветер свистел в ушах. На какой-то момент Ользан увидел далеко впереди едва заметные огоньки — видимо, город, а затем птица резко нырнула вниз и у юноши внутри всё сжалось.
Спустя несколько секунд его ноги упёрлись в твёрдую опору. Птица взмыла над ним и унеслась куда- то вперёд и вверх.
Интересное начало, подумал Ользан, ощупывая свои плечи. Не пострадала ни одежда, ни он сам. Оглянувшись, он увидел, что стоит рядом со входом в ту самую пещеру, где они обнаружили старую сумку с чьими-то вещами. Успевшими наполовину сгнить.
Мирацу возникла из-за ближайшей скалы — вновь в человеческом облике и встала справа от него. От неё исходил жар, который ощущался даже сквозь одежду, и это было всё. Никаких запахов на этот раз. Возможно, конечно, что его маломощное человеческое обоняние просто не в состоянии было их уловить.
Прошло несколько ударов сердца — и он, и мирацу смотрели на скалу, из-за которой она появилась. В этот момент другой человек, выше ростом и невероятно широкоплечий, легко поднялся на скалу и быстрыми шагами приблизился к двум остальным. Мантия развевалась у него за спиной и Ользан успел подумать, что это — не самая подходящая одежда для таких условий.
Человек остановился за несколько шагов и уселся прямо на землю, скрестив ноги. Мигом позже Ользан последовал его примеру, заметив краем глаза, что мирацу уселась за его спиной.
—
— Приветствую тебя, мирацу, — отозвался художник и также чуть наклонил голову. На шее у пришельца висел тяжёлый амулет на золотой цепи. Он откинул капюшон, закрывавший его лицо и художник обомлел.
Левая часть лица была ярко-белой, совершенно человеческой — лицо пожилого и умудрённого жизнью человека, седоволосого и седобородого. Правая же часть лица была непроницаемо-чёрной и, хотя также принадлежала человеку, производила гнетущее впечатление. Явившийся положил руки на колени и Ользан увидел, что и они окрашены в те же цвета. Как и от мирацу позади него, от «человека» впереди веяло сильным, но не болезненным жаром. Жар этот скорее походил на огонь подземных глубин или пекло раскалённой солнцем пустыни.
— Ты знаешь, кто я? — спросил пришелец. Было нечто жуткое в том, как двигались разделённые на два цвета губы; по сравнению с этим «двойная» речь, что слышалась ему, показалась обыденной и неинтересной.
— Знаю, — ответил Ользан, недоумевая, откуда к нему пришло это знание. — Ты жрец Нирату, Двуликого, Властелина двух миров.
— Тогда это действительно ты, — ответил человек и мантия, что улеглась поверх и вокруг него, исчезла. Сам жрец оказался поросшим таким же коротким мехом — по-прежнему разделённый на белое и чёрное. Только голова оставалось человеческой. Глаза его слабо светились жёлтым.
— Зачем я здесь? — отважился спросить Ользан и ощутил, как мирацу вздрогнула позади него.
— Тебе нужна помощь и нам нужна помощь, — ответили чёрно-белые губы и раздвинулись в едва заметной улыбке. — Я никогда бы не подумал, что нам придётся просить помощи у людей, но времена меняются.
— Разве я просил о помощи?
— Разве кто-нибудь говорил, что ты просил? Я сказал, что тебе она нужна.
Ользан подумал.
— Что вы мне предлагаете?
— Эллеривен-Тиалоресс, — жрец поднял руку и Ользан почувствовал, как на его плечо опустилась мягкая, но горячая ладонь, — поможет тебе отыскать того, кого вы ищете. Без нашей помощи вам это не удастся.
— Почему это не удастся?
Жрец несколько секунд внимательно глядел в его глаза.
— Хорошо, — вздохнул Ользан. — И что я должен вам взамен?
— Ничего, — ответил тот. — Это будет нашим подарком. Люди привыкли считать нас бесчестными и вероломными — это будет доказательством обратного.
— Я никогда вас такими не считал, — возразил Ользан, ощущая, как гнев просыпается внутри. — К чему эти слова?
— Ты не считаешь, — жрец поднял голову, глядя в небо, и вновь перевёл взгляд. — Но твои друзья так считают. Мы не обязаны оправдываться в том, чего не делали, но всегда приходиться это делать.
— Я вам благодарен, — ответил Ользан, слегка поклонившись, — но ведь не для этого вы принесли меня сюда?
— Верно, — жрец соединил ладони, белую и чёрную, и прижал их к груди. — Нам нужен союзник. Мы находимся перед лицом большой опасности, и самим нам не справится.
— Но почему я?
— Почему ты освободил Эллеривен?
Ользан поискал ответа и не нашёл его.
— На некоторые вопросы нельзя ответить, — продолжал жрец. — Ты говорил, что мы считаем людей своими меньшими братьями и не очень-то их уважаем. Так и есть. Мы совершенно разные, и считать это несправедливостью или злой волей — бессмысленно. Это надо просто принять.
Так же надо принимать то, к чему вынуждают обстоятельства, — продолжал жрец. — Я предлагаю тебе долгую жизнь, но жизнь, что только изредка будет приятной. Правда, ты сможешь узнать всё то, что знаем мы — если согласишься. Вы, люди, любите знания, хотя и не всегда понимаете, какова их оборотная сторона.
Ользан был сбит с толку.
— Но зачем предлагать мне это?
— Разве ты не подобрал бы ребёнка, решившего переплыть океан, проплыви он мимо твоей лодки? Ты — один из немногих, кто избрал путь знания, но всё ещё жив. Волей судьбы ты не подвластен нашим способностям — и это нельзя упускать. Я предлагаю договор.
— Продолжайте, — Ользан вновь ощутил, что опять становится чьим-то инструментом.
— Что-то угрожает нашему существованию, — произнёс жрец. — Мы не можем понять, что именно. Если ты когда-нибудь сможешь отыскать хоть какое-нибудь объяснение происходящему, твоя часть договора будет выполнена.
— А в ответ?
— Один из нас станет твоим
— Что это?
Жрец поднял руки над головой.
— Я опираюсь на скалу — и это
