классовый момент преобладал. Но то, что к началу XX века на вершины не только скрытой финансовой, но и официальной политической власти выходили евреи или люди, от них зависимые, предвещало особую сплоченность, особую активность, особую потаенность и эффективность действий той части имущего интернационала, для которой не только богом, но и подлинной роди ной была золотая прибыль.
Капитал все более лишался отечества и превращался в интернациональное сообщество под рукой Соединенных Штатов.
Европейские фигуры за годы войны кое в чем поменялись. В конце 1916 года ушел Грей. Со стороны же Америки финал готовили те же, кто обеспечивал пролог. В 1902 году профессор государственного права, сорокашестилетний президент Принстонского университета Вудро Вильсон публично провозгласил, что США должны добиваться управления всем ми ром. Однако тогда на первые роли имущая Америка выдвигала первого Рузвельта, 'посадившего 'дерево империализма'. Сухощавого, нервного и до совершенства ханжеского, лице мерного и двуличного профессора-принстонца пока держали в резерве.
И лишь когда фундамент войны был заложен, капиталу США потребовались таланты не напористого Рузвельта, а воспитанного Вильсона. В 1912 году его делают президентом США, и он сразу же начинает создавать себе репутацию 'миротворца'.
Описывая Вильсона, Тарле утверждал, что он 'имел во внешней политике Соединенных Штатов юридически скромную, а фактически решающую власть'. Однако сам же через три фразы сообщал: 'Он был деятельным орудием финансового капитала'.
Тот, кто обладает властью, не является орудием, а тот, кто служит орудием, не имеет власти. И поэтому Вильсон имел лишь широкие полномочия. Уполномочивать же его Большой Капитал мог только на войну. Тарле писал в 1927 году о Вильсоне так: 'К мысли о возможности и выгодности войны для экономического и политического будущего Соединенных Штатов он привыкал все более уже с 1915 года, а особенно с начала 1916 года... Замечу, что и в германской, и в американской литературе до сих пор держится и такое мнение, что уже с самого начала мировой войны Вильсон считал вмешательство неизбежным'.
Последняя фраза нуждается, конечно, в уточнении - не 'с самого начала', а 'задолго до начала', не 'Вильсон', а 'шефы и создатели Вильсона', и не 'вмешательство', а 'негласное и гласное руководство на всех этапах подготовки войны'. Прав да, такого уточняющего мнения не высказывал никто ни в германской, ни в американской, ни в какой иной литературе... Можно лишь забавляться той лицемерной наглостью, с которой полковник Э. Хауз (мы с ним скоро познакомимся, читатель) в конце 1915 года мотивировал желательность-де 'более активного участия' США в делах Европы. Он заявлял: 'США не могут допустить поражения союзников, оставив Германию господствующим над миром военным фактором'.
Но прискорбно то, что эту немудрящую побасёнку всерьез восприняли даже солидные советские академики от истории, утверждавшие, что мысль о вступлении в войну на стороне Антанты возникла у американского капитала лишь в ходе самой войны, неблагоприятно складывавшейся для Антанты, и что президент Вильсон, мол, тоже лишь постепенно проникался этой идеей...
Вильсон был доверенным лицом непосредственно промышленно-финансовых магнатов, а доверенным лицом Вильсона (хотя, впрочем, и магнатов тоже) считался полков ник Эдвард М. Хауз - личный эмиссар президента в Европе в 1914-1916 годах.
Вильсон отправил Хауза за рубеж весной предвоенного года с миссией ответственной и деликатной. Официально провозглашалось, что задача Хауза предупредить вооруженное столкновение. Фактически он должен был провести инспекцию готовности европейских держав к войне. Начать ее в случае их готовности было делом техники.
Уже в мае 1914 года Хауз писал Вильсону: 'Наибольшие шансы для мира это достижение согласия между Англией и Германией, с другой стороны, для нас было бы несколько хуже, если бы обе эти державы слишком сблизились'. Впоследствии архив Хауза был издан, но все самое существенное осталось, конечно, лишь в 'архиве' всеведущего Господа Бога.
Первое издание Большой советской энциклопедии называет Хауза 'Гаузом' и пишет о нем, как об 'одном из интереснейших деятелей США во время президентства Вильсона'.
Техасский помещик, родившийся в 1858 году, полковник техасской милиции, он начинал как железнодорожный деятель, подобно Витте. 'Сам Гауз не стремился к занятию каких-либо официальных должностей, довольствуясь ролью организатора и закулисного советчика... При непосредственном участии Гауза составляется кабинет нового президента и проводится в жизнь ряд важных финансовых законопроектов. Основные интересы Гауза лежали, однако, в области внешней политики'... - на писано в 1-м издании БСЭ.
БСЭ сообщает также, что Хауз выступил 'негласным по средником' в деле обеспечения нефтяных интересов США и Англии в Мексике, что он 'заявил себя сторонником активного вступления США в мировую политику' и что 'его называли негласным компаньоном ('silent partner') Вильсона'.
Не знаю как вам, а мне эта характеристика кого-то до боли напоминает. Не барона ли Гольштейна? И случайным ли было такое сходство? Что до меня, то я убежден - нет, не случайным...
И Гольштейн, и Грей, и Хауз были схожи личностно. И поэтому их хозяева отводили им схожую - в силу их 'серокар-динальских' черт натуры - роль.
Весной 1914 года, занимаясь негласной подготовкой войны, Хауз навестил Старый Свет. Порой задерживаясь в Пари же, он курсировал между Берлином и Лондоном, потому что без Лондона (это в Штатах понимали хорошо) войны не было бы. Так что тут нужен был глаз да глаз.
Добираться до России нужды не ощущалось - с ней проблем не было.
В Берлине же Хауз помогал английским партнерам американского капитала вводить в заблуждение кайзера относительно нежелания Англии ввязываться в европейскую континентальную распрю.
Между прочим, позже в своих якобы дневниках Хауз поведал, что, мол, в разговоре с ним 1 июня кайзер доверительно предлагал США и Англии объединиться против 'русских полуварваров' и воевать их аж до Сибири... И ведь что обидно - даже у нас нашлись люди, готовые Хаузу поверить!
В Лондоне Эдуард Хауз действовал в активном согласии с сэром Эдуардом Греем. Обычно нелюдимый и мрачный, Грей с Хаузом был внимателен и, по признанию последнего, неизменно 'очаровывал' его.
Близкий одно время к Вильсону, Уильям Буллит сообщает, что Эдуард Хауз питал к Эдуарду Грею 'почти сыновнее доверие'. Если учесть, читатель, что Грей был на четыре года младше Хауза, факт подобной 'любви' оказывается странным. Впрочем, оба были людьми 'голубой крови', так что и 'голу бая' родственность натур не исключалась.
Странным выглядело и другое. 1 июня 1914 года Хауз действительно имел беседу с кайзером о желательности европейского взаимопонимания и мира.
Кайзер проект одобрил, и полковник отправился в Англию. Путь недлинный, но с Греем личный представитель президента могущественнейшей державы встретился (официально, во всяком случае) лишь 17 июня, причем 'безрезультатно'. 28 июня в Сараево убит Франц-Фердинанд. А 3 июля Грей якобы передает Хаузу - почему-то через молодого дипломата Тиррела, что собирается сообщить кайзеру о мирных намерениях Англии.
В Лондоне был нормально аккредитован посол Германии князь Лихновски, имевший, естественно, шифрованную телеграфную связь с Берлином. В Европе начинает 'пахнуть грозой', и заокеанскому 'миротворцу' нужно бы торопиться. Однако вместо того чтобы быстро известить кайзера о настроениях Англии через Лихновски, Хауз лишь... 7 июля пишет в Берлин письмо, попадающее в руки Вильгельма уже после австрийского ультиматума Белграду, то есть после 23 июля.
А через неделю начинается война. 'Миротворческая' миссия себя оправдала. Через три дня после начала европейской бури - 4 августа - Вильсон провозглашает нейтралитет Соединенных Штатов и начинается прогрессирующее 'объединение кошельков'. Причем, вопреки принципу со общающихся сосудов, по ту сторону атлантических вод они наполняются, а по эту - опустошаются.
За время войны Хауз побывал в Европе еще несколько раз, и каждый раз с 'посредническими' миссиями, а вернее с новыми инспекциями теперь уже хода войны.
'Посредничал' полковник между англо-французами и немцами по тому же принципу, по которому сам сэр Эдуард Грей 'посредничал' между немцами и русскими накануне 1 августа 1914 года. То есть вначале Вильсон через Хауза предлагал созвать мирную конференцию, угрожая в случае отказа Германии вступлением в войну США, а потом прикидывался колеблющимся и заявлял: 'Мы, вероятно, посту пим именно так, но...'.
Подстегнутые этими 'вероятно' и 'но...', немцы войну продолжали, а англичане стремились добиться военной победы, до того как США смогут рассчитывать на свою долю не только в качестве кредитора и военного поставщика Антанты, но и в качестве прямого ее союзника.
Америку это устраивало - опоздать она не очень-то боялась. США уже достаточно хорошо контролировали Европу, а Хауз здесь играл роль полномочного папского легата, соединяющего частные усилия посольств, миссий и агентств в одно целое.
Собственно, никогда не нюхавший армии 'полковник' от носился, повторяю, к 'бойцам' той же 'когорты', в рядах ко торой служили и Гольштейн, и тезка Хауза - Грей. Второе имя голубоглазого блондина голландско-британского происхождения было 'Мандель', а получил он его в честь ближайшего друга отца - еврея-коммерсанта из Хьюстона. Итак, проеврейские симпатии были обеспечены мальчику с колыбели.
Существенно и то, что зятем и советником Эдуарда-Манделя стал именно еврей доктор Сидней Мезес - автор ранних планов создания
