показывала. — Вопрос доверия.
— Вам надо обязательно их увидеть. Это самые удачные его работы. Хотелось бы видеть их на выставке в скором будущем. Это было бы подходящей данью уважения к памяти Эмброуза.
Калеба словно огнем ожгла мелькнувшая в воображении картина: Сиренити, выставленная на всеобщее обозрение в картинной галерее, где ее прекрасное, исполненное грации тело открыто всем и каждому. Крекер у него в руке треснул и раскрошился.
— Не думаю, что Сиренити согласится на это, — проговорил Калеб.
Джесси удивленно взглянула на него.
— Почему же?
— Потому что в этом случае я закачу ей дикий скандал. — Он попытался найти разумное объяснение. — Наш новый бизнес с заказами по почте не нуждается в рекламе такого сорта.
— Я не вижу, как это может повредить делу, — задумчиво произнесла Джесси. Она собиралась добавить что-то еще, но остановилась, увидев подошедшего Блейда.
— Привет, Блейд. Как дела? Я вижу, что Уиттс-Энд все еще относительно свободен от сил вторжения.
— Я не так уж в этом уверен. — Привычно суженными глазами Блейд в профессиональной манере окинул помещение. — Думаю, у нас здесь не все в порядке.
— Почему вы так думаете? — спросил Калеб с умеренным интересом.
— Зоун странно ведет себя.
— Зоун производит впечатление человека, который ведет себя странно всегда, — сказал Калеб. — Что в этом нового?
— Она нервничает. Или боится. Все время говорит об опасности и смятении. — Блейд кивнул в сторону Зоун, стоявшей в одиночестве у чаши с пуншем. — Не нравится мне все это.
— Может, ей просто грустно, — предположил Калеб. — Ведь это все-таки поминки.
— Думаю, дело не в этом. — Блейд взял горсть кукурузных чипсов. — Думаю, у нас неприятности. Большие неприятности.
— Скажи Сиренити, чтобы поговорила с ней, — предложила Джесси. — Она ведь ближе всех знает Зоун.
— Может, я так и сделаю. — Блейд отошел, хрустя кукурузными чипсами с размеренностью машины. Джесси улыбнулась.
— Я начинаю думать, не созданы ли Блейд и Зоун друг для друга. В них обоих есть что-то такое, что их как бы объединяет. Как вы думаете?
— Я как-то не задумывался над этим, — признался Калеб. — Вы, наверно, правы в том смысле, что они оба странные.
— Пожалуй, с вашей точки зрения все обитатели Уиттс-Энда будут странными, — заметила Джесси. — Если вы не приемлете странность, то зачем вы здесь?
— Вы знаете зачем. По делу.
— Чепуха, — отмахнулась Джесси. — Я не дурочка. Ведь совершенно очевидно, что это дело не из тех, что вы обычно консультируете. Вы здесь из-за Сиренити, правда?
— Вы не забыли, что это она меня наняла? — Прежде чем Калеб успел сменить тему разговора, это было сделано за него.
Из толпы решительно выдвинулся крупный мужчина с густой копной волос, в красной фланелевой рубашке и засаленном комбинезоне. Он остановился прямо перед Калебом.
— Это вы Вентресс?
— Кажется, мы не знакомы, — сказал Калеб.
— Я Уэбстер. Не смог быть в пятницу на оценке продукции. Был занят.
— Понятно.
— Сейчас я принес свой продукт с собой. Подумал, может, вы посмотрите. И скажете мне, достаточно ли он хорош для каталога Сиренити.
— Конечно, почему нет? Я уверен, Эстерли не осудил бы нас за чуточку бизнеса у него на поминках.
Уэбстер полез в объемистый карман и извлек оттуда камень размером с ладонь. Держа камень в своей грязноватой руке, он гордо продемонстрировал его Калебу.
— Вот он. Что скажете, Вентресс? Расхватают в два счета, а?
Калеб задумчиво смотрел на камень, который был очень похож на обычные камни.
— Собственно, что это такое?
Уэбстер нахмурился.
— Это камень. Разве не похож?
— Камень. — Калеб взял его в руку. — Интересно.
Лицо Уэбстера просветлело.
— Я так и знал, что вам понравится. Там их большой запас. Сколько, по-вашему, мне надо иметь их под рукой, когда выйдет первый каталог? Может быть, сотню?
— Уэбстер, я буду с вами откровенен, — дипломатично начал Калеб. — Не думаю, что есть большой спрос на такие камни.
Уэбстер сердито посмотрел на него.
— Мои камни очень красивые.
Рядом с Калебом вдруг возникла Сиренити. Она казалась обеспокоенной.
— Какой чудесный камень, Уэбстер. — Она улыбнулась Калебу бодрой улыбкой. — Уэбстер у нас знаток камней. Он их коллекционирует. Я уверена, что мы сможем продавать их через наш каталог.
— Не думаю.
Лицо Уэбстера выразило тревогу.
— Чем нехороши камни?
— Прошу тебя, Калеб, — сказала Сиренити. — Ты ведь у нас гений маркетинга, не забывай. Вот и найди способ продавать камни Уэбстера.
— Говорю тебе, обычные камни не пользуются на рынке спросом, — терпеливо повторил Калеб.
Уэбстер выхватил свой камень у Калеба из рук.
— Вам нужны необычные камни? Клянусь Всевышним, я вам их достану. Вот увидите. — Он резко повернулся и зашагал прочь, раздвигая толпу.
— Ну вот, ты обидел его, — упрекнула Калеба Сиренити.
— Ты собираешься открыть дело, а не благотворительное учреждение, — ответил Калеб. — Мы не будем представлять в каталоге камни.
Бросив на него сердитый взгляд, Сиренити вернулась на кухню.
— Она переживает за всех в нашем городе, — тихо сказала Джесси. — И я должна вас предупредить, что мы переживаем за нее. Вы уезжали с ней на эти выходные.
— Я думал, что в вашем городе никто не сует нос в чужие дела, — сухо бросил Калеб.
Джесси холодно усмехнулась.
— Тогда у меня есть для вас новость. У нас маленький городок, а все маленькие городки, даже такие, как Уиттс-Энд, в некоторых чертах сходны между собой.
— Я знаю все о маленьких городках. В одном из них я вырос.
— Тогда вы знаете, что люди в маленьких городках любят поговорить.
— Да, я знаю. Это называется сплетничать. — Та старая сплетня о его родителях так до конца и не умерла в Вентресс-Вэлли. Пока он рос, она время от времени всплывала на поверхность.
Разговоры о том, как отпрыск одной из самых уважаемых в городе семей был соблазнен фотомоделью, никогда не доходили до ушей Роланда. Однако Калебу пришлось несколько раз драться на школьном дворе или где-нибудь за сараями в ответ на насмешки одноклассников, которым удавалось подслушать, как их родители обсуждают прошлые дела.
В этих детских поединках Калеб дрался с такими же неумолимо сконцентрированными яростью и peшимостью, с какими боролся за призы и голубые ленты для Роланда. Деду случалось замечать то синяк под глазом, то расквашенный нос, но он никогда не спрашивал, из-за чего была драка. Его интересовало
