— Почему? — выпалила Джоан. Вейл, немного поколебавшись, пожал плечами.
— Вы можете не поверить, но в книге написано, что жрец практиковал древние формы месмеризма.
Лавиния остановилась на полпути к витрине и резко развернулась.
— Месмеризм? В древние времена? Но это современная наука!
Вейл смешливо сощурился:
— Если животный магнетизм и в самом деле имеет реальную силу в человеческом теле, почему вы удивлены тем, что методы управления им могли быть обнаружены, утеряны и снова найдены не раз и не два на протяжении веков? Неужели вы действительно считаете, будто мы, живущие в нашу просвещенную эру, — единственные, кто имел счастье наткнуться на древние истины? Что мы обладаем большим умом, даром провидения и интуиции, чем те, кто был до нас?
Лавиния поежилась.
— Я понимаю вашу точку зрения, сэр. Но согласитесь, довольно странно считать, что поклонники некоего непонятного языческого культа сумели овладеть методами такой прогрессивной науки, как месмеризм!
— Если предположить, что это наука, — пробормотал Тобиас.
Вейл тихо рассмеялся и вновь обратился к Лавинии:
— Согласен, странно и крайне занимательно. А в этом случае еще и очень тревожно.
— Почему вы так говорите? — резко бросила Джоан.
Вейл снова принялся мерить шагами галерею.
— Согласно книге, жрец использовал гипнотические силы, исходящие непосредственно из камня, для темных дел. Судя по всему, культ был основан на страхе, секретности и великой тайне.
— Что ж, Медуза служила достойным символом этого культа, — кивнула Джоан. — Недаром легенда гласит, что она могла превратить человека в камень одним взглядом.
— Больше чем символ.
Вейл многозначительно помедлил.
— Как я сказал, камея считалась источником могущества жреца. Последователи культа верили, что единственным человеком, способным управлять камнем, был тот, кто наделен природным талантом извлекать из него энергию.
В галерее воцарилось мрачное молчание. Тобиас развеял напряженную атмосферу невеселой улыбкой.
— Похоже, вы испытываете к Голубой Медузе исключительно интерес ученого-исследователя, лорд Вейл. Не хотелось бы думать, что человек вашего опыта и образования верит сказкам о мифических волшебных силах старинной камеи.
Лавиния увидела, как нахмурилась Джоан, и поспешно посмотрела на хозяина. Но Вейл вовсе не рассердился.
— Заверяю вас, Марч, что никоим образом не увлекаюсь метафизикой, особенно имеющей отношение к весьма неприятному и давно забытому культу. Но меня никогда не перестает удивлять, как часто вроде бы умные, образованные люди подпадают под чары старых легенд и непонятных верований.
— И Голубая Медуза обладает таким же притяжением? — осведомился Тобиас.
— По-видимому, для некоторых людей, — кивнул Вейл, подходя к ближайшему шкафчику и снимая с левой руки кольцо в виде ключа. Ключ прекрасно подошел к крошечной скважине, и дверь открылась.
— Возьмите хотя бы этот образец древнего римского стекла. Говорят, что из-за него погиб человек.
Он вынул стеклянную чашу, украшенную изысканной резьбой. Свет, отражавшийся в ней, переливался всеми оттенками огненного янтаря. Лавиния во все глаза смотрела на поразительный экспонат и, сама того не замечая, придвинулась ближе, чтобы получше рассмотреть.
— Невероятно! — прошептала она. — Это тоже нашли в Англии?
— Нет. Давным-давно привезли из Италии.
— Какая красота! — воскликнула Джоан, становясь рядом с Лавинией. Вейл наблюдал за обеими с загадочной улыбкой.
Присмотревшись, Лавиния заметила, что по всей окружности чаши были вырезаны фигурки, навеки вплавленные в стекло и, казалось, стремящиеся вырваться на волю из своей тонкой прозрачной темницы.
— Персефона бежит из царства Аида, — выдохнула она, узнав застывшую в стекле сцену, которую запечатлел неизвестный художник.
Лицо женщины омрачало такое отчаяние… черты бога были искажены таким страданием и тоской, что Лавиния невольно вздрогнула.
— Это так называемая Чаша Аида, и кое-кто считает, что она приносит владельцу несчастье, — пояснил Вейл. — Правда, я не верю в подобного рода вздор, но тем не менее считается, что вещь мне не принадлежит, поскольку числится в коллекции музея.
Он запер шкафчик и вновь надел кольцо.
— Мне все ясно, — объявил Тобиас. — Легенды обладают собственной силой, а коллекционеры — народ суеверный.
— Именно, — подтвердил Вейл. — Нет ничего лучше древности с собственной загадочной историей. Некоторые убивают ради редкости, за которой тянется целый рой легенд и преступлений.
Лавиния воздела к небу руки.
— Превосходно! Еще один мотив для убийства. Если так и дальше будет продолжаться, скоро половина Лондона окажется в списке подозреваемых.
Глава 18
Тобиас опустился в кресло и потянулся к бутылке бренди, стоявшей на столе между ним и Крекенберном.
— Опять нога беспокоит? — спросил тот, не поднимая головы от газеты.
— Не столько нога, сколько беседа, которую я только что имел с подозреваемым по этому делу, — буркнул Тобиас, наливая себе солидную порцию спиртного. Звяканье стекла неприятно напомнило о Чаше Аида. — Что вы можете рассказать мне о Вейле?
Крекенберн, поколебавшись, медленно опустил газету.
— Богат. Вдов. Скрытен. Основатель маленького эксклюзивного клуба коллекционеров. Пишет научные статьи для журналов. Имеет привычку неделями исчезать на раскопках очередных римских развалин.
— Это я и сам знаю. Как и то, что он был близким другом Филдинга Дава.
Тобиас осушил полбокала бренди и с блаженным вздохом развалился в кресле.
— Это означает, что он, возможно, знал, кто был главой «Голубой палаты». Как по-вашему, он участвовал в махинациях Дава?
— Никогда не слыхал и малейшего намека на то, что он был связан с преступниками. — Крекенберн аккуратно сложил газету и отодвинул в сторону. — Правда, это еще ни о чем не говорит. Вейл по-своему так же умен и, возможно, не менее опасен, чем в свое время Дав. Но думаю, его интересы лежат в другой области.
— Антиквариат.
— Совершенно верно.
— Как по-вашему, он способен на убийство ради того, чтобы заполучить древность, связанную с давно забытым колдовским культом?
Крекенберн задумчиво поджал губы.
— Трудно сказать. Я слышал, что он буквально помешан на подобного рода британо-римских редкостях. Но мое мнение таково: если Вейл и совершил убийство, сомневаюсь, что вы сумеете докопаться до сути и обличить его. Он не дурак и сумеет скрыть следы.
Тобиас долго катал бокал между ладонями, прежде чем выдавить:
— Убийца оставил кое-что на месте преступления. Свой галстук.
— Не представляю, чтобы Вейл мог быть так беспечен, — фыркнул Крекенберн.
— Если только не был уверен, что чертов галстук попросту заведет нас в тупик. В конце концов, это всего лишь свидетельствует, что Селеста Хадсон задушена скорее джентльменом, чем грабителем-
