живописи и специально заглянула на вашу лекцию. Я очень много слышала о вас, мистер Куаррел.
Джонас помедлил с ответом. Внутри у него все сжалось, как если бы ему вдруг вложили в руку шпагу шестнадцатого века и вызвали на смертельный поединок.
Только этого ему не хватало! Как много знает о нем эта странная женщина? Что еще она о нем слышала? Зачем она здесь?
Что-то здесь не так… Смертельно опасно…
— У вас превосходная память, мисс Эванджер.
Серебристая блондинка довольно кивнула:
— Вы с первого же взгляда показались мне знакомым. А когда Верити упомянула о вашем ренессансном прошлом, я тут же все вспомнила. — Ее ледяные глаза пытливо буравили Джонаса. — Но каким ветром вас сюда занесло? Насколько я помню, вы сделали себе громкое имя в музейных и академических кругах.
Прежде чем Джонас нашелся с ответом, в разговор бесцеремонно вмешалась Верити. Глаза ее горели любопытством.
— Какое имя он себе создал? Что вы имеете в виду, Кейтлин?
— В то время, когда я училась в Винсент? мистере Куарреле говорил весь университетский городок. Кроме постоянно растущего списка публикаций, его прославила громкая история с фальшивым ожерельем. Это украшение ошибочно относили к шестнадцатому веку, но мистер Куаррел доказал, что оно было изготовлено в 1955 году, и спас тем самым доброе имя и деньги крупного музея. И это далеко не единственный случай.
Мистеру Куаррелу просто не было равных в разоблачении фальшивых экспонатов. Но кажется, вашей специальностью все же были не ювелирные украшения, а оружие и доспехи? — снова обратилась Кейтлин к Джонасу. — Или я что-то путаю?
— Времена меняются, мисс Эвайджер, — ответил Джонас, не сводя глаз с Верити. — И мы меняемся вместе с ними… Сейчас моя специальность — мытье посуды. Не возражаете, если я начну убирать со стола?
— Да брось ты эту посуду, Джонас! — поспешно произнесла Верити. — Лучше посиди с нами, а? Кейтлин рассказывала последние сплетни из жизни художественной богемы. Просто заслушаешься!
— Уже поздно. Мне нужно поскорее закончить, если ты не возражаешь. Не хочу давать тебе повода упрекать меня в неисполнительности. Я очень дорожу своим местом. — Он молча собрал посуду и так же молча удалился на кухню… Нет, не зря ему сразу не понравилась эта мороженая треска! Черт бы побрал ее превосходную память!
Честно говоря, она нравилась Джонасу еще меньше, чем сама Кейтлин.
Он с радостью перенес свое неприятие и на ни разу не виденные им работы знаменитости. Потом попытался вспомнить последний год своей преподавательской работы в Винсенте… И сразу же увидел себя в костюме итальянского аристократа шестнадцатого века, с мечом в руке.
И человека, неподвижно лежащего у его ног. Кровавое пятно медленно расплывается на белом халате раненого лаборанта. И меч в руке Джонаса тоже перепачкан кровью…
Джонас с трудом отогнал от себя эту ужасную картину. Он уже привык носить в душе свой ад, даже научился прятать его в самых темных глубинах памяти. Но сегодня Кейтлин Эванджер безжалостно извлекла на свет его боль, его кошмар… Нет, не зря он почувствовал, что в этой женщине таится какая-то опасность!
Через двадцать минут, когда гости наконец отужинали, Джонас понял, что над его головой нависла новая беда.
Верити Эймс едва сдерживала свое бешенство.
Впрочем, это нисколько не встревожило Джонаса. Он был готов принять бой. Когда все теплые слова были уже сказаны, когда гости распрощались, пожелали хозяевам спокойной ночи и вышли за дверь, Верити угрожающе повернулась к Джонасу. Решительно подбоченившись, она грозно посмотрела на помощника, выходившего из кухни, вытирая руки полотенцем.
— Видимо, ты доволен собой? — безо всякого вступления начала она. — Ты всегда хамишь знаменитостям или сделал исключение специально для Кейтлин?! Что бы ты ни ответил, знай одно — я чуть со стыда не сгорела!
— Мне очень жаль! — Джонас отложил в сторону кухонное полотенце. — Ты идешь?
Верити разгневанно посмотрела на него:
— Ни капли тебе не жаль! Какая муха тебя укусила, Джонас?
— Никто меня не кусал. Верити, уже поздно и я хочу спать.
— Что ты смотришь на меня?! Я тебя не держу! — фыркнула Верити.
— Вот и славно, — кашлянул Джонас. — Тогда пошли. — Он подошел к двери, грубо схватил Верити за руку и вытолкал на улицу. Она безропотно стала ждать, пока он закроет кафе.
— Будь так любезен, объясни мне свое сегодняшнее поведение, — прошипела она, когда Джонас снова взял ее за руку и повел к дому. — Ты поступил, как испорченный мальчишка, который бесится, если взрослые не идут у него на поводу.
— Все лучше, чем корчить из себя пустоголовую, экзальтированную, околохудожественную ценительницу.
— Это я-то околохудожественная ценительница?! — Верити резко вырвала свою руку. — Какая глупость! То, что мне нравятся Кейтлин Эванджер и ее искусство, не дает тебе права обзывать меня.
— Да ты весь вечер так и смотрела ей в рот! В жизни не видел такой подхалимки! Это просто смешно, если хочешь знать! «Ах, Кейтлин, ваши» Заклейменные» производят ошеломительное впечатление!«— передразнил Джонас, припомнив случайно услышанный обрывок разговора. — Я не в силах забыть этого, Кейтлин! Какая потрясающая характеристика нынешних отношений мужчины и женщины!.. Ах, Кейтлин, вы так проницательны!.. Так наблюдательны! Так старательны!»
Верити рванулась столь неожиданно, что Джонас не успел ее удержать. Она повернулась к нему и остановилась, загородив дорогу. Джонас тоже остановился, выжидательно глядя ей в глаза.
— Теперь понятно, в чем дело, Джонас Куаррел! Ты взбесился только потому, что неожиданно оглянулся на свое прошлое, верно? Кейтлин Эванджер напомнила тебе то время, когда ты тоже был удачлив и знаменит, близок к настоящему успеху на своем поприще. Тогда у тебя было свое дело и ты мог многого добиться. Тебя знали, на тебя обращали внимание. Но потом тебя заела лень и все пошло прахом.
И тут Джонас по-настоящему разозлился. Да, Кейтлин Эванджер, черт бы ее побрал, действительно напомнила ему прошлое, но это было воспоминание о смерти и насилии, а вовсе не о профессиональных успехах! Он заставил себя говорить спокойно, прекрасно понимая, что в голосе его звучат угрожающие металлические нотки.
— Ты просто не понимаешь, что городишь, Верити, — тихо начал он. — Я бы посоветовал тебе заткнуться. Мое прошлое касается только меня одного.
— Я уверена, что тебя задело не только напоминание, — бесстрашно продолжала Верити. — Похоже, ты еще и ревнуешь, вот оно что!
— Ревную?! — опешил Джонас. — К кому? К-Кейтлин Эванджер?! С какой стати?
— С такой, что она нашла в себе силы преодолеть все трудности. Она без устали оттачивала свой талант, несмотря на то что катастрофа сделала ее калекой! Она работала в поте лица и наконец достигла вершины славы.
Кейтлин заслужила этот успех, ты слышишь, Джонас? А теперь посмотри, какая пропасть между вами! Кейтлин Эванджер служит тебе живым укором. Она пожинает плоды своего труда и создает одну за другой прекрасные картины, а ты… Ты моешь грязную посуду!
— Довольно, Верити.
— Ты точь-в-точь как мой отец! Вам обоим все давалось слишком легко, вы не привыкли по-настоящему вкалывать для достижения своей цели! Ведь ты даже никогда не хотел осесть на одном месте, правда, Джонас? Конечно, куда проще плыть по течению — сегодня здесь, завтра там. Ты просто разгильдяй! Недоросль, которому не хочется взрослеть и нести ответственность за свою жизнь!
День прошел — и ладно, вот твое кредо!
— Я сказал — довольно, Верити. — Джонас едва сдерживался, чтобы не вырвать ей язык, но Верити, кажется, даже не подозревала о том, что ей грозит.
