базарах и в питейных заведениях продолжаются споры на эту тему. Лично я считаю, что иноземцы могут быть реальны. Не хочется быть шовинисткой.
- Я готова доносить на землянина, - говорю я Пек Бриммидину.
Он трясет в знак удовольствия рукой.
- Отлично, отлично! Ты поступишь в тюрьму Аулит еще до того, как туда будет доставлен подозреваемый. Просьба использовать первоначальное прикрытие.
Я киваю, хотя Пек Бриммидин знает, как это для меня болезненно. Первоначальное прикрытие - чистая правда: я убила свою сестру Ано Пек Бенгарин два года восемьдесят два дня назад, была признана судом нереальной и осуждена на вечную смерть, без шанса на воссоединение с предками. Неправдой было продолжение моей легенды: будто я бежала и пряталась от полиции.
- Тебя только что арестовали, - продолжает Пек Бриммидин, - и приговорили к отбыванию первой части смерти в Аулите. Мы распространим соответствующую информацию.
Я снова киваю, но на него не смотрю. Первая часть смерти - Аулит, вторая, со временем - химические путы, вроде тех, что держат Ано. И отсутствие шансов на свободу - навсегда! А если бы это оказалось правдой? Я бы сошла с ума. Многие не выдерживают и лишаются рассудка.
- Подозреваемого зовут Кэррил Уолтерс. Он земной лекарь. При проведении эксперимента по изучению мозга реальных людей он убил ребенка из Мира. Приговорен к вечной смерти. Но существует подозрение, что у Кэррила Уолтерса были сообщники. Возможно, где-то в Мире существует группа людей, утративших связь с реальностью и готовая в научных целях умерщвлять детей.
Кабинет начинает расплываться вместе со всей своей начинкой, включая уродливые скульптуры и Пек Бриммидина. Но я быстро прихожу в себя. Я осведомительница и, говорят, неплохая. Я способна выполнить это задание. Я искупаю свою вину и освобождаю Ано. Я осведомительница.
- Готова служить, - произношу я.
Пек Бриммидин подбадривает меня улыбкой.
- Хорошо. - Его доверие - это доза совместной реальности: двое подтверждают схожесть своих представлений, не прибегая ко лжи и насилию. Мне требовалась подобная 'инъекция'. Видимо, теперь мне долго придется обходиться без чужого участия.
Как это люди обрекают себя на вечную смерть, питаясь только индивидуальными, одинокими иллюзиями?
Уверен, тюрьма Аулит набита безумцами.
Путь до Аулита на велосипеде занимает два утомительных дня. На очередном ухабе из велосипеда выпадает болт, и я волоку машину в ближайшую деревню. Хозяйка мастерской неплохо знает свое дело, но характер имеет гадкий: она из тех, кто усматривает в совместной реальности только дурное.
- Хотя бы неземной велосипед, - ворчит она.
- Хотя бы, - отзываюсь я, но она не способна уловить сарказм.
- Трусливые бездушные преступники, неуклонно загоняющие нас в ярмо! Не надо было их сюда пускать! А ведь правительство должно защищать нас от всякой нереальной мрази. Стыд, да и только!.. У тебя нестандартный болт.
- Неужели?
- Да. Ремонт будет дороже.
Я киваю. За распахнутыми дверями мастерской две девочки играют в густой траве.
- Надо поубивать всех иноземцев, - говорит хозяйка. - Лучше избавиться от них, пока они нас не развратили.
Я невразумительно мычу. Осведомителям не положено навлекать на себя подозрение участием в политических спорах. Трава колеблется над головой играющих детей. У одной из девочек красивый шейный мех - длинный и бурый, у другой - голая шея.
- Новый болт прослужит долго. Ты откуда?
- Из Рафкит Сарлое. - Осведомители никогда не называют свое селение.
Она возмущенно передергивает плечами.
- Я в столицу ни ногой. Слишком много инопланетян. Им ничего не стоит разрушить наше участие в совместной реальности. Три и восемь, пожалуйста.
Мне хочется напомнить ей, что никто, кроме нас самих, не может разрушить наше участие в совместной реальности. Но я молчу. Она берет деньги и злобно смотрит на меня. На весь мир.
- Ты не веришь моим словам о землянах. А я знаю, что говорю!
Я качу прочь по усыпанной цветами местности. В небе виднеется лишь одна луна Кап, встающая на горизонте. Несмотря на Солнце, Луна сияет чистым белым светом, как кожа Ано.
У землян, по рассказам, всего одна луна. Видимо, на их планете совместная реальность худосочнее, беднее, холоднее.
Уж не завидуют ли они нам?
Тюрьма Аулит выстроена на равнине, на удалении от Южного побережья. Мне известно, что на других наших островах есть свои тюрьмы, как и свои правительства, но нереальные чужаки содержатся только здесь. Как и худшие из моих соплеменников. Правители иноземцев протестуют, но мы не обращаем внимания. Нереальные есть нереальные, и оставлять их на воле слишком опасно. Кроме того, правители чужаков находятся далеко, на других планетах.
Аулит - это огромный уродливый монолит из выгоревшего красного камня: сплошь углы и ни одной округлости. Чиновник службы Реальности и Искупления встречает меня и передает двоим тюремным надзирателям. Мы входим в решетчатые ворота; мой велосипед прикован цепью к велосипедам надзирателей, а я - к своему велосипеду. Меня ведут по просторному пыльному двору, подводят к каменной стене. Надзиратели, естественно, со мной не разговаривают, ведь я нереальна.
В квадратной камере к моим услугам туалет, койка, стол, табурет. В двери нет окна.
- Когда заключенным разрешено собираться вместе? - спрашиваю я, но надзиратель игнорирует меня, нереальную.
Я сажусь на табурет и жду. Без часов трудно отсчитывать время, но мне кажется, что проходит не меньше двух часов. Потом слышится шум, дверь моей камеры уходит в потолок. Тросы и блоки размещены вверху и из камеры недоступны.
В коридоре полно иллюзорного народу обоих полов. У некоторых желтый шейный мех и ввалившиеся глаза, и ходят они с трудом, отягощенные преклонным возрастом. Молодежь, наоборот, суетится и галдит с опасной смесью злости и отчаяния. Помимо соплеменников я вижу инопланетян.
Я видала их и раньше, но никогда - в таком количестве. Фоллеры одного с нами роста, но очень смуглые, словно обожженные своей далекой звездой. Они отращивают на шее очень длинный мех и красят его в причудливые цвета впрочем, это только на воле, не в тюрьме. У землян шейного меха нет вообще, зато у них волосатые головы. Рост придает землянам устрашающий вид. Двигаются они медленно. Ано, проучившаяся год в университете до того, как я ее убила, говорила, что у себя на планете земляне ощущают себя более легкими, чем мы здесь. Я ее не поняла, но Ано была умницей и говорила, видимо, правду. Еще она заметила, что в древности мы, фоллеры и земляне состояли в родстве, но в это совсем уж трудно поверить. Тут Ано, скорее всего, ошибалась.
Назвать нашими родичами хухубов не додумывалась даже она. Это мелкие, трусливые, уродливые и одновременно опасные четвероногие, усыпанные бородавками и мерзко пахнущие. Я облегченно перевела дух, обнаружив, что их в Аулите немного и держатся они отдельно от остальных.
Все мы бредем в просторное помещение с грубыми столами и табуретами; в углу устроена поилка для хухубов. Еда уже выставлена на столы. Хлопья, лепешки, плоды дерева элиндель - пресно, но питательно. Что меня поражает, так это полное отсутствие охраны. Видимо, заключенным разрешается вытворять все, что им заблагорассудится, с едой, со столовой, друг с другом. Почему бы и нет? Ведь в реальности нас не существует.
Мне срочно требуется защита.
Я выбираю компанию: две женщины и трое мужчин. Они сидят спиной к стене; остальные заключенные почтительно оставили вокруг них свободное пространство. Судя по всему, лидер у них - старшая из женщин. Я сажусь напротив нее и смотрю прямо в глаза. Ее левая щека изуродована шрамом, теряющимся среди меха на шее.
- Меня зовут Ули Пек Бенгарин, - говорю я спокойно и тихо, так, чтобы меня не услышал никто, кроме
