поднялись. Небо ясное и звездное, воздух прохладный. Я закатываю велосипед в дом и пытаюсь припомнить, все ли сделала.
Гроб Ано изготовлен из сверхпрочного стекла, и я трижды со всей силы луплю по нему садовой лопатой. Только после третьего удара стекло трескается. На кровать льется прозрачный химический раствор с легким запахом горечи.
Я подхожу к кровати в сапогах и щедро обдаю Ано водой, чтобы смыть химию. Я выставила рядком несколько емкостей, от кухонных мисок до самого большого таза из ванной, и опорожняю их одну за другой. Ано терпеливо улыбается.
Я поднимаю ее с мокрой кровати.
В кухне я кладу безжизненное, податливое тело на пол и снимаю с него одежду, пропитанную едким раствором. Вытерев тело, я обвертываю его одеялом и, посмотрев на сестру в последний раз, плотно закутываю. Укрепив тюк и лопату на багажнике велосипеда, я снимаю сапоги и открываю дверь.
В ночи благоухают иноземные цветы, которые высадила соседка. Ано кажется невесомой. У меня ощущение, что я могу крутить педали часами. Я так и поступаю.
Я хороню ее на болотистом участке в стороне от пустынной дороги и заваливаю камнями. Влажная грязь ускорит разложение, а могилу легко замаскировать тростником и ветками тоглифа. Покончив с похоронами, я переодеваюсь в чистую одежду, которую захватила с собой, а грязную зарываю в землю. Несколько часов езды - и я смогу заночевать в придорожном постоялом дворе. При необходимости я буду довольствоваться ночлегом в поле.
Назревает жемчужное утро, украшенное тремя лунами. На всем протяжении пути меня окружают цветы: сначала дикие, потом садовые. Несмотря на усталость, я напеваю себе под нос, обращаясь к изящным бутонам, к небу, к дороге, залитой лунным светом. Ано реальна и свободна.
Покойся с миром, милая сестра. Счастливой встречи с заждавшимися предками!
Спустя два дня я добираюсь до Рафкит Хаддона.
Это старый город, спускающийся по горному склону к морю. Богатые дома стоят на берегу или карабкаются на гору. Все они похожи на больших птиц, белых и спокойных. Берег и склон разделены морем домиков, базаров, правительственных зданий, гостиниц, пивных, трущоб и парков, где высятся прекрасные старые деревья и древние храмы. Мастерские и склады теснятся в северной части города, в районе порта.
У меня большой опыт по части поисков. Начинаю с отдела Ритуалов и Процессий. Послушница, ждущая посвящения в сан, молода и жаждет помочь.
- Я Айма Пек Гораналит, служанка семьи Менанлин. Мне поручено навести справки о ритуальной деятельности гражданина по имени Малдон Пек Брифжис. Вы мне поможете?
- Разумеется! - Она сияет. Наведение справок о ритуальной деятельности никогда не фиксируется: когда известная семья собирается сделать гражданину честь, позволив ему почтить ее предков, требуется конфиденциальность. Для избранника это престижно и выгодно. Я остановилась на семье Менанлинов после часа подслушивания разговоров в людной пивной. Семья отличается древностью, многочисленностью и спокойным нравом.
- Сейчас посмотрим... - Она просматривает книги. - Брифжис, Брифжис... Фамилия распространенная... Как, вы сказали, его зовут?
- Малдон.
- Вот, нашла! В прошлом году он уплатил за два музыкальных прославления своих предков, внес пожертвование в жреческий дом Рафкит Хаддона... Потом на нем остановила свой выбор семья Шулалаит, пожелавшая восславить своих предков.
Она чем-то напугана. Я киваю.
- Это нам известно. Там больше ничего нет?
- По-моему, нет... Погодите! В прошлом году он уплатил за благотворительное прославление предков бедняка Лама Пек Фланое, снабжающего его клу. Прославление было пышным: музыка, три жреца.
- Великодушно, - замечаю я.
- Очень! Три жреца! - Ее молодые глаза сияют. - Разве не чудесно, что в нашей реальности столько добрых людей?
- Чудесно, - подтверждаю я.
Торговца клу найти нетрудно - достаточно поспрашивать на базарах. Летом топливо раскупается медленнее, и молодые родственники за прилавком рады случайной собеседнице. Лам Пек Фланое живет в бедном квартале, позади больших домов с окнами на море. Здесь обитают слуги и торговцы, обслуживающие богачей. Четыре стакана пела в трех пивных - и я узнаю, что Малдон Пек Брифжис гостит в данный момент у некоей богатой вдовы. Я узнаю адрес вдовы и профессию Пек Брифжиса - лекарь.
Лекарь! 'Больной рассудок говорит сам с собой. Ты не убивала свою сестру'.
После четырех стаканов пела меня качает. На сегодня довольно. Я нахожу гостиницу похуже, где не задают вопросов, и заваливаюсь спать. Меня не беспокоят сны.
День в обличье уличной торговки - и я определяю, который из мужчин зовется Пек Брифжисом. Потом у меня уходит три дня на наблюдение за ним. Он бывает в разных местах, общается с разными людьми; все его собеседники - вполне обычный народ. На четвертый день я нахожу возможность завязать разговор, но это оказывается лишним.
- Пек, - обращается ко мне некто, когда я слоняюсь перед банями на улице Элиндель, прикинувшись торговкой сладкими лепешками. Лепешки я украла перед рассветом из пекарни. Я сразу понимаю, что обратившийся ко мне мужчина - телохранитель, к тому же незлой. Это ясно по его походке, взгляду, прикосновению. Он очень красив, ну и что? Красивым мужчинам не до меня. Их интересовала Ано.
- Прошу тебя, пойдем со мной, - говорит телохранитель, и я повинуюсь. Он ведет меня на задний двор бань, предлагает войти в незаметную дверь. Мы оказываемся в маленькой комнате, предназначенной, судя по всему, для неких гигиенических процедур. Обстановка комнаты исчерпывается двумя каменными столиками. Мой провожатый ловко, но учтиво обыскивает меня, даже заглядывает в рот, но оружия, разумеется, нет и там. Удовлетворившись, он показывает мое место и распахивает другую дверь.
Я вижу Малдона Пек Брифжиса в дорогом купальном халате чужеземного шитья. Он входит в комнату. Он моложе Кэррила Уолтерса. Могучий мужчина в расцвете сил с проницательным взглядом темно- пурпурных глаз, источающих золотое сияние.
- Зачем ты следовала за мной целых три дня? - спрашивает он без предисловий.
- Так мне посоветовали, - отвечаю я. Мне нечего терять, и я честно разделяю с ним реальность, хотя все еще не уверена, принесет ли это хоть какую-нибудь пользу.
- Кто?
- Кэррил Пек Уолтерс.
Его глаза темнеют еще больше.
- Пек Уолтерс мертв.
- Да, - подтверждаю я. Он перешел на вторую стадию смерти.
- Где это произошло? - проверяет меня он.
- В тюрьме Аулит. Последние его слова были повелением найти тебя. Чтобы... кое о чем тебя спросить.
- Что же ты хочешь узнать?
- Не то, что хотела сначала. - Я уже понимаю, что готова выложить ему все. Пока я не увидела его вблизи, у меня оставались сомнения. Я больше не могу разделять реальность с Миром. Мой грех - освобождение Ано до того, как на это согласится Отдел, - не подлежит искуплению. К тому же мой патрон Пек Бриммидин - всего-навсего безгласный посланник. Нет, еще меньше - инструмент, вроде садовой лопаты или велосипеда. Он не разделяет реальность с теми, кто им помыкает, хотя воображает, что разделяет.
Раньше я тоже так думала.
- Мне надо знать, убила ли я свою сестру, - говорю я. - Пек Уолтерс сообщил, что я ее не убивала. Он сказал: 'Больной рассудок говорит сам с собой' - и посоветовал обратиться к тебе: я убила сестру?
Пек Брифжис присаживается на каменный столик.
- Не знаю, - отвечает он, топорща шейный мех. - Может, убила, а может, нет.
- Как же мне разобраться?
- Никак.
