хорошо!..'
- Эй, на левом фланге! - кричит капитан. - Не оглядываться!..
'Что ж вы замолчали, оркестры? Самое время грянуть! Приготовились! Начали!.. Отдайте-выходные- брюки-капитана...'
А из-за угла внезапно навстречу строю - кто это, братцы? - скоморохи, боярышни, гармонисты!.. Впереди - плясуны в розовых рубахах, в лаковых сапожках гонят пыль по асфальту.
'...из желтого большого, большого чемодана...'
За плясунами - цыган. Двух медведей ведет.
'В Старгороде праздник, праздник!..'
А боярышни-то, боярышни, всю дорогу заняли, под ручку идут, частушки поют!..
'Отдайте, отдайте, скорей отдайте брюки!..'
- Дорогу! - кричит капитан.
'Какую дорогу? Кому дорогу? Зачем дорогу?..'
- Посторонись! - кричит капитан.
- Посторонись! - кричат медведи, разевая розовые пасти, и гогочут грубыми мужскими голосами. И цыган рванул ворот, рот до ушей... А боярышни окружают капитана Колодкина, берут его за руки, заталкивают в хоровод, и самая бойкая, волосы лиловые, поет с усмешкой прямо в лицо ему:
- А мой миленок - морячок!..
Капитан хмурится, плечами пожимает, улыбается растерянно - порядка нет, строя нет, ничего нет - толпа!
'Быть бы тем цыганом! - думает Маленький. - Нет, лучше медведем. Нет, жарко в шкуре, печет... Гармонистом! Вот гармонистом - это да! В хоровод-медведь-пошел-часто-часто-часто-пляшет... Каштанов, Каштанов-то, вприсядку!.. А это еще кто? Ряженый, а с портфелем...'
- Товарищи! Товарищи! - кричит ряженый с портфелем. - Нас на площади ждут! Скорей, товарищи! Распорядок нарушаете! Здесь мероприятие не запланировано! Семеницын! (Медведю.) Напляшешься еще, Семиницын! Только день начинается. Товарищи! Ну, знаете, товарищи...
И понесло Маленького пестрым потоком вдоль улицы. Закрутило, как щепку в водовороте. Забило уши музыкой до отказа. Сто оркестров, сто колоколов и вдобавок - одна труба.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Колесник Алеша Солеваров
За одним из поворотов людская река выплеснула Маленького на берег. Зацепился он за лоток с мороженым, а река унеслась. Тихо на улице, только ветер гонит по асфальту обрывки цветной бумаги да оброненный кем-то голубой шар...
Но тишина стояла недолго. Откуда ни возьмись - мальчишки. Ныряют в переулок, кричат.
- Колесник! Колесник!..
Маленький - за ними.
Около магазина 'Бакалея - гастрономия' - круг цементированный. Из толпы на круг выезжает человек на одном велосипедном колесе. Сам сидит на железном шестке, педали крутит и жонглирует двумя серыми алюминиевыми тарелками.
Серая кепка с пупочкой, потрепанный костюм... Широкие брючины прихвачены внизу деревянными зажимами для белья.
Маленький пробился ближе.
- Алеша! - кричат люди. - Теперь на коньках!..
Человек соскакивает, ныряет в толпу и вскоре снова появляется теперь на каждой ноге у него по колесу. Колеса хитрые - к ним ботинки приделаны, а крепится все сооружение под коленом. И ездит Алеша в самом деле как на коньках: вжик, вжик... Плавно, медленно, пиджак пузырем за спиной...
Маленький подался вперед, в ногах его произошло какое-то движение, будто и сам он скользнул по кругу вслед за Алешей...
Вжик, вжик... Важно закинув голову, не глядя на публику... Поворот, еще поворот... Маленький так живо представил себе это, что даже двинулся с места, ступил шаг... и головой мотнул.
А лицо у Алеши - не дрогнет. И что поразило Маленького: все в этом лице чересчур. Сам - до поворота, а нос - за поворотом! Рот - откройся пошире - заглотит. Уши - ветер подуй сильней - запарусят. ГЛАЗИЩА! БРОВИЩА! А все вместе - ничего получается. Просто большое лицо.
Алеша сел на чурбачок, разувается. Разулся до босых ног, сидит, пальцами пошевеливает, щурится...
- Товарищи, разрешите, позвольте...
К Алеше парень пробился. В руках фотоаппарат, на боку черная сумка. Курточка в два цвета: спереди - желтая, на спине - зеленая. Кузнечик...
- Приветствую, товарищ, я из прессы. Неужели опоздал? Прокатитесь, пожалуйста, для снимочка. В газету.
Алеша помедлил, покачал головой, пошевелил широкими плоскими пальцами ног, стал растирать их...
- В другой раз как-нибудь... Разулся уже...
Кузнечик прицелился в Алешу фотоаппаратом, так, этак... Вздохнул. Захлопнул аппарат. Раскрыл черную сумку. Там пластмассовые кружки, рукоятки всякие. Зазмеился в руке белый шнур микрофона...
- Позвольте взять интервью... Алексей?
- Солеваров, Алексей Федорович, девятьсот тридцать второго года рождения, город Красный Светоч, отец шахтер, мать домохозяйка...
- Да вы не спешите, - ласково заулыбался Кузнечик, - спокойненько, по порядочку. Интересно, как вы искусством этим овладели. Вы же наш самородок, можно сказать...
Теперь Маленький стоял совсем рядом. Руки у Алеши длинные, на первый взгляд он даже нескладный. Челка на глаза... А сами глаза бойкие, серые...
- Про себя? Ну, чего про себя?.. - начал Алеша. - Батя работал на шахте, купил мотоцикл, Ка-сто двадцать пять... Научился я ездить по-всякому. Стоя, например... Милиция отняла мотоцикл - правила нарушал. Потом кончил ремеслуху, работал на шахте. В армию пошел. Служил на Севере. Там у нас лейтенант был, Горохов, классный гимнаст. 'Солеваров, говорит, - вы способный'. Я гимнастикой стал заниматься, акробатикой... Турник, брусья, канат... После демобилизации в Москву заехал, пошел в цирк. В первый раз. Увидел там эти велосипеды и заболел... Начал конструировать - плохо получается. Ушел в токаря, чтоб самому детали вытачивать. Шесть моделей сделал, пока получилось... Сначала дома тренировался. Угол от печки отколол. Шкаф пробил... Здесь мы с женой недавно. Связистом я, по столбам лазаю...
- А как жена относится? - Кузнечик кивнул на колеса.
- Что жена?.. Ругалась сначала, выбрасывала технику... Я тогда схитрил. Я вообще-то не пью, не курю, а тут с ходу: 'Не позволишь колеса делать - выпивать буду!..' И порядок. Успокоилась. - Алеша обвел толпу веселыми глазами. Все засмеялись. - Хотел жену обучить - стесняется. Людей, говорит, стыдно... А я еще фокусы могу. Дай-ка монету. Любую. Гляди.
Алеша вытянул правую руку. На широкой ладони лежал гривенник. Алеша медленно сжал кулак.
Оглядел всех. Стал разжимать кулак...
Маленький видел его перед собой. Крепкие, с лиловыми подтеками ногти. Пучки волос на пальцах...
Раз! Нет гривенника!..
Алеша хохотал.
- Ну, кто еще? Давай двугривенный!
- Скажите, Алексей, а в цирковое училище не пытались? - спросил Кузнечик.
- Подавал... Говорят, годы не те... Стар. - Он поглядел на свои ступни, снова пошевелил пальцами, вздохнул. - Я этими ногами каждую пылинку чувствую, каждый камешек.
Маленький с уважением смотрел на Алешины ступни. Лопаты!.. Как это стар? Почему стар? Непонятно...
- Алексей, раскройте, пожалуйста, какой-нибудь секрет своего мастерства, - вежливо попросил Кузнечик.
- Ну что... - Алеша прищурился, поскреб затылок. - Возьмешь, значит, кусок водопроводной трубы,
