Тадатуне заколебался.
– Буду с тобой откровенен, Уилл, потому что я выражу общее мнение наших людей. Мы хотим, чтобы этот конфликт закончился. Больше ничего. Победа – тех или этих. Зима – не время для войны. Что же касается меня, то я всё-таки склоняюсь к Токугаве, потому что это твоя сторона, Уилл. А Исида Норихаза всё ещё жив.
– Да, – отозвался Уилл. – Мне постоянно напоминают о моём долге. – Он протянул руку. – Я сделаю так, что мы победим, Симадзу но-Тадатуне.
Хатамото заколебался, потом сжал ладонь Уилла.
– Это будет великий день, Андзин Миура, когда мы бок о бок вступим в Осакский замок. Благослови тебя Господь.
– И тебя, – отозвался Уилл, пришпоривая коня.
Уже вечерело, когда он пересёк мост и въехал в лагерь Токугавы. Здесь он тоже увидел оборонительные бревенчатые частоколы, выросшие в паре миль от крепости. Хотя солнце клонилось к горизонту, ему стало интересно, заметили ли его со сторожевых башен Осаки, услышали ли приветственные возгласы, которыми его встречали из лагерей Мори и Асано, разбитых к северу от города. Шум они подняли изрядный.
– Стой, – окликнул стражник. – Кто там едет?
– Андзин Миура. – Андзин Миура? – Деревянные ворота распахнулись, к нему приблизился офицер, недоверчиво вглядываясь в его лицо. – Андзин Миура! Слава Богу.
– С принцем всё в порядке?
– Да, Андзин Миура. И будет ещё лучше, когда он услышит о твоём появлении. Мы думали, что ты мёртв.
– Тогда пропусти меня, парень. – Уилл слез с коня и направился к воротам. – Да позаботься о лошади, она совсем загнана.
Офицер поспешил за ним.
– Андзин Миура идёт! Трубите в рог!
Звук сигнального рога прорезал тишину лагеря, его подхватили на следующем посту. Воины выбегали из палаток, собирались в толпу, глазея на Уилла.
– Андзин Миура идёт! – звучало как победная песнь. – Андзин Миура идёт!
Они кланялись ему – и стражники, и зрители. Уилл остановился у ворот, ведущих в личный лагерь принца, и поклонился в ответ. Андзин Миура идёт. Но куда?
Он пересёк мостик, под которым виднелись два хранителя: чудовище с открытой пастью, символизирующее начало всего сущего, и гигант с плотно сжатыми губами, означающий конец всего земного, и столкнулся с Косукэ но-Сукэ.
– Андзин Миура? – Не поверил своим глазам тот. – Неужели это ты? Но в прошлом году пришла весть о кораблекрушении…
– Мы выбросились на берег, Сукэ, чтобы заделать течи. Мне просто требовалось время. Поверь, я не призрак.
– Не призрак, Уилл. – Сукэ подбежал к нему и схватил друга за руки. – Принц улыбнётся наконец. Давно уже не было улыбки на его лице.
– И за это время многое произошло, – произнёс Уилл.
– Действительно, многое. И большая часть из случившегося очень печальна.
– Я слышал об этом. Но недостаточно.
Сукэ поспешил вперёд, расчищая проход через толпу зрителей.
– Принц расскажет тебе всё, что посчитает нужным.
Ширмы раздвинулись, и они ступили в прихожую апартаментов принца. Здесь толпа была ещё плотней. Но он почти никого не узнавал – это были генералы, а не придворные.
Они остановились у самых дверей палаты совещаний, по соседству с часовыми, за рядами коленопреклонённых даймио,повернувшихся к возвышению, на котором сидел сегун – один. Хидетада выглядел усталым и раздражённым. Все повернулись к вошедшим.
– В чём дело? – потребовал он. – Какие новости, Сукэ?
– Со мной Андзин Миура, мой господин сегун. Хидетада вскинул голову, вглядываясь в полумрак.
– Андзин Миура? Я слышал сигналы рога, но счёл, что это очередная вылазка неприятеля. Андзин Миура? Подойди поближе.
Уилл вышел вперёд и опустился в коутоу перед возвышением. На его устах трепетал вопрос, который он не решался задать.
– Я не думал, что ты вернёшься, Андзин Миура, – проронил Хидетада. – Во всяком случае, не теперь. Когда ты прибыл в Японию?
– Три дня назад, мой господин сегун. Я спешил сюда изо всех сил.
– Да, действительно. Идём.
Хидетада поднялся на ноги. За ним встали все остальные, кланяясь своему повелителю. Хидетада повернулся и повёл Уилла сквозь маленькую дверцу позади возвышения – во внутреннюю, меньшую по размерам, полутёмную комнатку. Здесь на постели лежал Иеясу, которому прислуживали две молодые
