Тадатуне.
Так оно и вышло. В какой бы гостинице они ни остановились, везде их приезд наблюдала целая толпа, и везде находились два – три самурая, смотревших с неприязнью и издававших, проходя мимо, шипение, презрительные звуки. Но ни один не позволил себе звякнуть мечами. Потому что все знали Андзина Миуру, даже если не видели до этого эмблемы в виде пушек на его мече и одежде, на вымпеле в руках Кейко. Чего ещё мог бы пожелать от жизни мужчина, кроме любящей, заботливой жены?
Магоме Сикибу.
– Андзин Миура… – Магоме Кагею исполнил коутоу и собственноручно снял сандалии с ног Уилла, заменив их тапочками, пока служанка проделывала то же самое с Кейко. – Мы слышали о том, что вы едете сюда, и ждали вас с нетерпением. Добро пожаловать в мою скромную гостиницу.
– Это я должен благодарить тебя, Кагею, за радушный приём, – сказал Уилл. – И поднимись, друг мой, прошу тебя. Вовсе незачем стоять передо мной на коленях.
Всё осталось по-прежнему. Спустя два года все точно так же. Лёгкий бриз все так же дул с моря, пронизывая деревню насквозь. Ему показалось – ещё немного, и он увидит «Лифде», качающийся на волнах.
Кагею поклонился:
– Мой господин Симадзу но-Тадатуне ожидает вас в доме, господин Миура. Если позволите, я ещё раз представлю вам свою супругу.
Магоме Суоко стояла на коленях, почти касаясь лбом пола. – Поднимайтесь скорее, мадам, прошу вас, – взмолился Уилл. – Как я уже сказал вашему супругу, я пришёл сюда как проситель.
Улыбаясь, она напоминала Сикибу. В остальное время лицо её сохраняло необычно серьёзное выражение. Впрочем, похоже, все японки имели такую двойственную природу.
– Мы весьма польщены честью, которую вы нам оказываете, – запротестовала она. За её спиной ожидал Тадатуне, напустивший на себя приличествующую случаю торжественность, как и подобало свату.
– Значит, вы не против, чтобы я повидался с мисс Сикибу? – спросил Уилл.
– Конечно, конечно, господин Миура. Мы ведь приняли ваши дары.
Уилл взглянул на Тадатуне.
– Они здесь, Андзин Миура, – вставил хатамото. – Своему будущему тестю ты подарил вот этот прекрасный меч, сотворённый лучшими мастерами. А Магоме Суоко – вот это шёлковое кимоно, пять бочонков вина и три коробки приправ.
– И за эти дары, мой господин Миура, мы будем вечно вам признательны, – заверил Кагею. – А в ответ мы просим вас принять от нас десять бочонков вина и пять коробок приправ. Нижайше просим прощения за такие скромные подарки, но мы простые люди, мой господин, и не можем соперничать с Вашей Светлостью в великолепии даров.
– Десять бочонков вина? – прошептал Уилл Тадатуне. – Когда я подарил всего пять?
– Тс-с-с, – оборвал его тот. – Тебе придётся нести все расходы по самой свадьбе.
– А теперь, Кагею, – сказал Магоме Суоко, – пусть приведут Сикибу.
Муж поклонился и вышел.
– Разве мне не разрешат повидать её наедине? – шёпотом спросил Уилл у Тадатуне.
– Нет, конечно, – ответил тот. – Не беспокойся. Я позаботился обо всём.
– Да, но что, если девушка не захочет выходить за меня замуж?
– Не захочет за тебя замуж? Не захочет замуж за Андзина Миуру, повелителя пушек? Но это невозможно. Любая девушка в Японии из семьи рангом ниже даймио сочла бы за честь войти в твой дом. Мои собственные сестры не отказали бы тебе.
– Да, но… – Он оборвал себя. Потому что Тадатуне не поймёт. Даже Иеясу понял его лишь наполовину, а Уилл сомневался, что в Японии найдётся человек более мудрый. Кроме того, дверь открывалась. Вернулся Магоме Кагею. А с ним Сикибу. Она вошла с опущенной головой, не поднимая глаз, опустилась на колени и поклонилась Уиллу. Он хотел было остановить её, но Тадатуне предостерёг его, и девушка выполнила полный коутоу.
– А теперь внесите свадебные дары Андзина Миуры, – сказал Тадатуне и хлопнул в ладоши.
Вошёл один из слуг Сацумы с большим подносом и поставил его на пол. Тадатуне начал подавать подарки поочерёдно, словно маленький Санта-Клаус. Они состояли в основном из шёлков, вышитых отрезов ткани для поясов – в целом весьма похожих на те, которыми обменивались Сукэ и Тадатуне во время посвящения Уилла в самураи. Но на этот раз шёлковое кимоно, похоже, было исключительно важным даром – его положили на поднос, не складывая. Очень осторожно и торжественно Тадатуне поднял его, стараясь не сделать ни единой складки на этом церемониальном платье.
Все это показывалось Сикибу, которая сидела, не поднимая глаз и, казалось, не замечая ничего вокруг, и затем передавалось её матери.
– А на улице, – произнёс Тадатуне, – дожидаются десять бочонков вина и пять коробок приправ. Господин Андзин Миура надеется, что его дары понравятся тебе, Сикибу.
– Они нравятся мне, мой господин Тадатуне, – вымолвила Сикибу низким грудным голосом. Наконец она подняла голову, на долю секунды её глаза встретились с глазами Уилла и тут же снова опустились. Под традиционной белой краской не было видно и следа эмоций, радости или неудовольствия. Она послала ему деревянную книжечку с засушенным цветком. Но это было почти два года назад. Как колотилось сердце в его груди! Как ему хотелось коснуться её, взять её за руку, сказать ей все! Он ведь не обмолвился с ней ни словом за эти два года. Он просто решил взять её в жёны, и это было исполнено. Без единого слова. Он посмотрел на Тадатуне, почти умоляя его взглядом. Но молодой дворянин уже поднялся на ноги и кланялся родителям Сикибу. Пора было уходить. Двор дома Симадзу но-Тадатуне был залит неровным светом полыхающих факелов, образующих дорожку от ворот до порога. По обе стороны тоже тут и там зажгли
