пока достаточно. Я расскажу все как есть, и боюсь, начать следует с того, что паша позиция весьма уязвимая.
– Но у них против него не может быть никаких серьезных улик, – возразила Бренда.
– Они все же что-то раскопали, – ответил Хорлер. – Не могу сказать, насколько это серьезно. Судя по всему, он вел себя как осел и сам себя запутал.
Бренда побледнела.
– Ах, мистер Хорлер, не говорите так! – взмолилась она. – Я знаю, что он невиновен, и против него не может быть серьезных улик!
– И я верю в его невиновность, – подчеркнуто вежливо согласился с ней Хорлер. – Более того, я не сомневаюсь, что мы сможем доказать это. Но, похоже, для этого потребуются немалые усилия. Полиция провела расследование крайне грубо. Простите, мисс Вэйн, но ваше имя тоже будет фигурировать в процессе.
Бренда сделала нетерпеливый жест.
– Да разве в этом дело? – повышенным топом произнесла она. – Переживу как-нибудь. Главное – вытащить его.
– Я этого и ожидал от вас. Но вы тоже в этом замешаны. Вас это касается напрямую. Давайте поговорим о самом деле.
Он наклонился чуть вперед и в такт своим словам начал постукивать указательным пальцем по столу.
– Полицейские говорят, что и Лоуэлл, и Кэри оба были влюблены в вас, мисс Вэйн. Из-за этого они были «на ножах». Очевидно, у них есть свидетельства того, что в двух случаях Лоуэлл угрожал убить Кэри. Я говорю все как есть, ничего не утаивая.
Бренда еще больше побледнела, в глазах появилось страдание. Не ответив, ока просто кивнула. Парри, который тоже слышал об этих стычках, удивился лишь той скорости, с которой полиция все разнюхала.
– Так что у них налицо мотив преступления, – подвел итог Хорлер. – Рассмотрим, что еще у них на руках. Во-первых, очевидно, что Лоуэлл при таких обстоятельствах вполне мог решиться на убийство. Он был в курсе всего, что происходит в офисе, и знал обо всех передвижениях Кэри. Он мог легко подмешать Кэри наркотик. У него был ключ от офиса. Ну и так далее.
Известно, что в тот вечер, когда произошло убийство, Лоуэлл ушел из офиса без четверти шесть, а в «Серкью» появился около семи. В полиции подозревают – хотя я не уверен, что они способны это доказать – что убийство произошло именно в это время. Похоже, что так оно и было. Встал вопрос о том, где был Лоуэлл в течение этого часа. И здесь этот осел выставил себя полным идиотом.
Он сказал полиции, что в тот вечер должен был осмотреть арматуру моста, где на следующее утро должны были начать бетонирование. Он забыл сделать это днем и отправился туда вечером. Это выглядело резонно: арматуру зальют бетоном, и он бы уже не смог проверить, все ли там в порядке. Но своим коллегам он ничего об этом не сказал, не желая афишировать свою забывчивость.
Когда полицейские спросили Лоуэлла, чем он может подтвердить свои слова, он им рассказал историю о потерянной линейке. В среду во второй половине дня линейка еще была у него, и Пол мог это подтвердить. На мосту она была, он проводил измерения. На следующий день, когда обнаружили тело Кэри, он хватился своей линейки. А еще через день, в четверг линейку нашли на мосту. И поскольку Лоуэлл больше туда не ходил, он решил, что находка линейки доказывает, что он был там.
В полиции его рассказ внимательно выслушали. Они приняли его за чистую монету. Алиби представлялось достаточно надежным, но внезапно оно обратилось в пыль.
– Обратилось в пыль? – удивленно повторил Парри, а Бренда с изумлением взглянула на Хорлера.
– Да. На самом деле он им наплел чепухи. Полиция выяснила, что если бы линейка была потеряна в тот день, который назвал Лоуэлл – во вторник вечером, – то ее бы нашли в среду. Рабочий, нашедший ее в четверг, в среду тщательно осматривал это место – линейки там не было. Это вызвало у полиции подозрения, и они отыскали целую бригаду телефонистов, которые работали на перегоне как раз в это время. Если бы Лоуэлл ходил к мосту, как он утверждал, он обязательно должен был пройти мимо них. А они все как один утверждают, что его не видели! Полиция стала копать дальше и нашла молодую женщину, миссис Данн, которая живет рядом с вами, мисс Вэйн. Та рассказала, что в три часа утра в четверг она сидела с больным ребенком и видела, как Лоуэлл поспешно возвращался со стороны тоннеля и крадучись прошел в «Серкью».
Естественно, полиция сделала вывод, что Лоуэлл не был па мосту во вторник вечером, а подбросил линейку рано утром в четверг, чтобы обеспечить себе алиби. Они рассудили, что если бы за ним не было вины, то он не стал бы этого делать, и решили арестовать его.
Бренда была просто потрясена услышанным, и даже Парри был изумлен.
– Ох! – простонала Бренда. – Это ошибка! Он не мог солгать! Он этого не совершал!
– Факты говорят сами за себя, – возразил Хорлер. – Я изложил все это ему, и он признал, что действительно дело было именно так. Он просто струсил, побоялся, что в убийстве обвинят его. Он действительно сам все запутал, поступив как настоящий олух! Конечно, его действия можно по-человечески понять, хотя это не извиняет его.
На Бренду слова Хорлера сильно подействовали, но тот продолжал, ничего не замечая:
– В тот вторник он получил письмо. Он сказал мне об этом, и я верю ему. Письмо с угрозами, которое, боюсь, больно заденет вас. Однако вам лучше ознакомиться с ним. Подумав, что письмо может иметь большое значение, он спрятал его в своем офисе и отдал его мне. Полиция письма не видела.
Хорлер развернул лист бумаги, и Парри, пропустив вперед Бренду, прочел письмо, склонившись над плечом Хорлера.
