Охваченные этим дивным, дотоле неведомым нам чувством, мы отдались на волю потока и безнадежно влюбились друг в друга.
Когда через полчаса я вышел в, Уинтоне из поезда, моросил осенний дождик, и я быстро зашагал к уединенному кафе, которое мы с Джин обнаружили неподалеку от Центрального вокзала. Она была уже там и одиноко сидела в дальнем конце почти пустого зала.
- Джин! - воскликнул я, подойдя к ней и взяв ее за обе руки. Наконец-то я нашел ее!
Сев рядом с ней на диванчик у стенки, я принялся рассказывать о своих успехах:
- Вы понимаете, как это важно? Инфекция передается не только через козье молоко... и не только на острове Мальта. А через коровье и всюду. Через молоко, сыр, масло, через все молочные продукты, то есть через самую широко распространенную на свете пищу, - вот как. Больше того. Я позвонил сегодня утром Алексу Дьюти. Он сказал мне, что как раз перед эпидемией у них что-то случилось с молочным скотом. Несколько животных даже подохло. Это не просто совпадение - тут есть несомненная связь. Вообще он говорит, что почти все стада в округе были заражены - процентов тридцать пять переболело. Если у них в Дриме захворает еще хоть одна корова, Алекс даст мне пробу ее молока. Видите, Джин, что получается... Боже, если между этими двумя заболеваниями окажется связь...
Я умолк от наплыва чувств, а она участливо и спокойно смотрела на меня.
- Я так рада, Роберт. - Она помолчала и робко улыбнулась мне. - Я бы не возражала, если б мне достался этот вопрос завтра на экзамене.
Наступило молчание, и возбуждение мое постепенно улеглось. Я совсем забыл, что она накануне важнейшего в ее жизни события - выпускного экзамена, и только сейчас не без раскаяния заметил, как она волнуется перед этой пыткой, которая начнется завтра утром и продлится целых пять дней. Каждый вечер я с головой погружался в свои исследования, с неиссякаемой энергией продвигаясь вперед и каким-то чудом избегая западней и ловушек. А она? Когда она тихо говорила, что часами со страхом думает о предстоящем испытании, я заявлял, что надо не думать, а работать, и время от времени в Далнейре натаскивал ее по вопросам, которые, по-моему, могли быть ей заданы на экзаменах. Но разве я не должен был более тщательно и более терпеливо заниматься с ней, вместо того чтобы постоянно отвлекать ее от дела?
- Все будет в порядке, - ободряюще сказал я. - Вы ведь усердно занимались.
- По-моему, да, - уныло согласилась она. - Но я что-то не очень в себе уверена. Экзаменовать будет профессор Кеннерли... а он очень строгий.
У меня снова защемило сердце, и я почувствовал угрызения совести. Неужели это была та самая веселая и жизнерадостная девушка, которая, пламенно веря в свое призвание и искренне желая врачевать людские недуги, приходила ко мне в комнату, стремясь разгадать волнующие тайны трипаносомы?
- Джин, - тихо сказал я, - я такой эгоист.
Она печально покачала головой, нижняя губка у нее задрожала.
- Я не меньше вас виновата во всем.
Я молча нагнулся и сжал ее пальчики. Она прошептала:
- По крайней мере у меня есть вы, а у вас - я.
Когда мы вышли из кафе, я все еще продолжал корить себя; и по пути на вокзал, желая немного утешить ее, а возможно, и заглушить в себе чувство вины, я остановился у маленькой лавчонки антиквара, возле Шерстяного рынка. Проходя по этой улочке, я заметил в окне лавки зеленое ожерелье очень простое, так как бусинки были из стекла, но красивое, сделанное со вкусом и действительно старинное. Прежде чем моя подруга догадалась о моих намерениях, я попросил ее обождать, зашел в лавчонку и купил ожерелье. А позже, когда мы остановились на нашем обычном месте - под часами у книжного киоска на вокзале, - я вручил ожерелье Джин.
- Это на счастье, - сказал я. - Зеленый цвет - самый для меня счастливый.
Она вспыхнула от неожиданности, и по ее личику, с которого сразу слетело уныние, медленно расплылась довольная улыбка: ведь я ей еще ничего не дарил.
- Какое оно красивое, - сказала она.
- Ну что вы! Это такой пустяк. Разрешите я надену вам.
Я надел ей на шейку ожерелье и застегнул сзади; потом в порыве нежности, не думая о проходящей мимо толпе, о том, что мы у всех на виду, я обнял ее и поцеловал.
Она тотчас высвободилась и побежала к поезду. А я, повернувшись, внезапно увидел высокую чопорную особу, которая стояла, как громом пораженная, и, не веря своим глазам, в изумлении взирала на меня. Сердце у меня упало: я узнал ее, сразу понял, что она видела, как я преподнес ожерелье, как целовал Джин. Я шагнул было к ней, но, одарив меня ледяным взглядом и холодным, еле заметным кивком головы, она пошла своим путем. Это была мисс Бесс Дири.
Всю эту неделю, как мы уговорились, я не пытался встречаться с Джин. Но, напряженно работая в Далнейрс, я неотступно думал о ней, и в понедельник, встав пораньше, первым делом кинулся к привратнику, чтобы взять 'Геральд', прежде чем газету отдадут мисс Траджен. Фамилии медиков- выпускников всегда печатались наверху последней страницы, и, остановившись посреди аллеи, в пижаме и накинутом, сверху пальто, я поспешно пробежал глазами список. Потом прочитал его еще раз, но уже с возрастающей тревогой.
Фамилии Джин там не было. Я просто не мог этому поверить. Значит, она провалилась.
Хотя она предупредила меня, чтобы я этого не делал, мне было так бесконечно жаль ее, что я решил немедленно позвонить ей. Я подошел к аппарату, стоявшему в холле, и, не обращая внимания на сестру Пик, которая, навострив уши, вертелась поблизости, назвал номер в Блейрхилле.
- Алло! Мне нужно мисс Лоу.
Ответил мне женский голос - к моему огорчению, не голос Джин, но, безусловно, ее мамаши.
- Кто это говорит?
Я помедлил.
- Знакомый.
Последовало молчание, потом снова послышался голос:
- К сожалению, мисс Лоу здесь нет.
- Но послушайте, - возопил я и тотчас умолк: резкий треск в ухе дал мне понять, что на другом конце провода повесили трубку.
Угнетаемый тяжелыми предчувствиями, я весь этот день не мог найти себе места. После ужина - как раз пробило семь часов и я собирался приступить к ночному бдению в лаборатории - в дверь постучали: это оказалась снова Кейти, горничная, которая только что вышла из комнаты, унося тарелки со стола.
- К вам какой-то джентльмен, сэр.
- Пациент?
- Нет, что вы, сэр.
- Родственник?
- Не думаю, сэр.
Я удивленно посмотрел на нее: я не привык принимать посетителей в такое время.
- Что ж... в таком случае проведите его ко мне.
И куда только в тот вечер делась моя догадливость! Меня чуть не хватил удар, когда в комнату твердой поступью вошел Даниел Лоу.
Закрыв за собой дверь, он пристально и серьезно посмотрел на меня.
- Надеюсь, я пришел не очень поздно, доктор? Ежели не возражаете, я бы хотел сказать вам два слова.
- Пожалуйста... конечно, - пробормотал я.
Он поклонился и, сняв толстое черное пальто, аккуратно свернул его и вместе со шляпой положил на кушетку. Затем пододвинул ко мне жесткий стул и сел сам - очень официальный, в парадном темном костюме, белой крахмальной манишке и длинном галстуке, - положил руки на колени и снова вперил в меня свой спокойный взгляд.
- Доктор, - неторопливо начал он, - нелегко мне было прийти сюда к вам. Прежде чем это сделать, я долго молился. - Он помолчал. - Вы часто встречались последнее время с моей дочкой?
Я отчаянно покраснел.
- Пожалуй, да.
