нытье приходится выслушивать. Боюсь, меня надолго не хватит…
— Мэнни, да подожди ты… хоть минуточку… черт тебя побери…
— А ты лучше вытащи гвоздик, который у тебя между ног болтается.
— Мэнни, я не хочу умирать…
— Мне тоже больно.
— У тебя, по крупней мере, есть ботинки. Ты хотя бы знаешь, сколько нам еще идти?
— Полмили, наверное. А вообще, кто его знает…
— Ну, полмили я еще, может, и выдержу… О, Господи! Ботинки!..
Зачем я его взял? Зачем? Будут ботинки, он все равно не перестанет ныть. Ему бы только перед девочками выпендриваться. Вот и станция. Слава Богу, никого нет. Надо передохнуть и придумать, как отсюда дальше рвать.
А этот сосунок пусть поищет себе какую-нибудь обувку в шкафчиках у рабочих.
— О, Господи! Господи…
— Бак, поставь-ка вон тот ящик к двери.
— Что?
Прикидывается придурком, а сам пока что делает то, что я говорю. А мне больше ничего и не надо. Придет день, и при первой же возможности я сделаю все, чтоб этот Логан отвалил от меня.
— Мне нужны какие-нибудь дерьмовые ботинки. Знаешь, Мэнни… Это просто невероятно. Только двоим ребятам удалось слинять из этой тюряги, да и то лишь один раз. А ты этого придурка накалываешь уже третий раз. Ну!.. Ты не представляешь! Рэнкен, этот старый козел, наверняка уже в штаны напустил! А наши фрайера, приятель, просто обалдели, Мэнни, от восторга обалдели! Я тебе говорю…
Снаружи что-то не так. Вон кто-то сюда идет…
— Замри, придурок!
— Да ладно тебе, дружище. Никто здесь не собирается подслушивать нас.
— Только попробуй ослушаться меня.
— Послушай, Мэнни. Только не надо меня за дерьмо держать, ладно?
— А что, не нравится?
— Нет.
— Ну да, конечно, ты же у нас испытанный боец, да? Чемпион? Тогда давай, подерись со мной. Ну, давай, шевелись…
— Бот черт… нет… Я не дам тебе повод убить меня.
— Правильно. Не давай мне повод.
— Ну ладно, мне просто нужны хоть какие-нибудь ботинки, Мэнни.
Так и быть, попробую помочь ему. Хотя он и хвастался, что у него две руки против моей одной. Еще пара ударов молоточком, и шкафчик откроется…
— Так… И что мы имеем? Господи, ниспошли мне ботинки. Пусть там окажутся ботинки! И вот этот капюшончик я хочу, Мэнни. Я, правда, хочу его. И мне нужны хоть какие-нибудь ботинки, Мэнни. Хоть какие-нибудь… Посмотри сюда, приятель, что здесь есть. Посмотри…
Везет же дуракам! Ботинки еще не успел найти, а бутылочку уже хочет оприходовать. Нет уж, если он сейчас «бурбон» вылакает, он точно никуда не пойдет…
— Только один глоток! Согрейся и дай ее сюда.
— О, мамочка! Жизнь прекрасна!..
Опять кто-то мелькнул. Сначала в дверь стучались, потом — в окно. Ушли, но скоро наверняка будут снова здесь. Надо линять отсюда…
— Ладно, подъем! Пошли!
— Подожди, друг… Мне нужны ботинки… А вот и они. Я нашел ботиночки. Теперь мне нужны носки. Какие-нибудь дерьмовенькие носочки. Подожди минутку, приятель. Всего одну минуточку… Ну вот… Отлично.
О, Господи! Что за клоун! Что же мне на партнеров-то не везет?! Я так надеялся на Джону, а пришлось уйти с этим кретином. Теперь не промахнуться бы с поездом. Все ж таки путь предстоит дальний…
— Мэнни, давай вот на этот сядем…
— А ты знаешь, куда он идет?
— А хоть бы куда угодно. Мне всюду хорошо.
— Не каждый поезд идет «куда угодно». Я бы не хотел оказаться, например, в локомотивном депо.
— А это что за чудовище? Весь в инее, поезд-не поезд, локомотив-не локомотив. Старый какой-то, я такой в глубоком детстве видел. Странный состав: четыре локомотива, вагонов нет. Скрежет сцеплений, как треск суставов. А что если?..
— Эй, посмотри. Посмотри туда. Вот он, мой лимузин, что довезет меня до Бродвея…
— Почему именно этот, Мэнни? Почему он?
— Потому что я так хочу!
Лок медленно перебирался с одного пути на другой. Он разминал свои суставы не торопясь. Будто нехотя вращал колесами. В одну десятую силы дал гудок, прочищая застоявшийся воздух в металлических легких. Лок чувствовал руку старика Эла, чувствовал ее немалую мощь, но не оставил без внимания и несколько не совсем уверенных движений машиниста. Тогда Лок понял, что сегодня — его день. Перед ним вновь всплыло воспоминание о паровозной свалке, где валялись искореженные, изуродованные временем и человеком локомотивы, вагоны, детали механизмов… «Нет! — встряхнулся Лок. — Не сдамся!» В этот момент Эл перевел ручку дроссельного клапана на «восьмерку», открывая его почти на полную, и Лок решил в последний раз повиноваться руке своего властелина. «Бывшего властелина», — уточнил Лок, набирая скорость. Эл, будто уловив не понятно откуда взявшееся чудовищное внутреннее сопротивление, вздрогнул от страшного удара в грудной клетке. Собственное сердце рвалось наружу, оно не давало ему дышать. Эл раскрыл широко рот, чтобы набрать воздуху побольше, одновременно положил руку на аварийный тормоз, но сердце чуть раньше успело разлететься в клочья. Эл повалился на бок всем телом, дверца кабины распахнулась, и он неуклюже выкатился на рельсы, чудом не попав под колеса своего Лока… Элу было бы очень больно, если бы он мог ощущать что-нибудь, но Лок недаром молил Бога, чтобы старику сегодня повезло. Эл умер, мгновенно. «Хотел бы я, — подумал Лок, — чтобы повезло и тем двоим, что зачем-то запрыгнули ко мне на ходу и спрятались в туалете четвертого локомотива, но это уж как выйдет. Они сами выбрали себе транспорт, а куда ехать — попробую выбрать я сам»… — и, вырвавшись на свободный путь, Лок рванул всю сцепку вперед. В неизвестность.
ФРЭНК БЭРСТОУ
Угораздило же меня с моими мозгами и моим талантом попасть в Богом и правительством забытые места. Я гений железнодорожного управления, а сижу на Аляске, где всего-то одна вшивая дорога. Ветку в Джуно вообще дорогой назвать нельзя. Продолбили из Фэрбенкса в Сьюард сквозь горы и ледяные пустыни несколько путей, а управлять движением некому. Не алеутов же сажать за пульт. Тут всегда находится крайний:
«Фрэнки, старина, мы на тебя надеемся, ты нас не подведешь, сделай все, как следует, а мы, как только ты им там на Аляске систему управления наладишь, переведем тебя на Большую землю, приличное местечко подыщем…» Вот и нашли дурачка! Фрэнки им систему, а они Фрэнки — прибавку к жалованью. Три сотни — за счет уволенных на пенсию. Подтереться этими тремя, сотнями!.. Так и скажу при встрече этому Макдональду: «Да подотрись ты этими тремя сотнями!» Нет, нет не так… лучше так: «Да вытри мне задницу этими тремя сотнями!» Во всю глотку заору:
— Послушай, ты! Вытри мне задницу своими тремя сотнями!
— Фрэнк, тебя к телефону! Долго ты на толчке собираешься сидеть?
Дейв меня достал. Не придумал ничего лучше, как прислать Руби в мужской туалет. Она, конечно, ничего себе, но не в моем вкусе, да и жених у нее — хуже мордоворота не бывает… А она, идиотка, стоит и ждет, пока я с унитаза встану, штаны застегну… Слава Богу, я имя Макдональда не произнес вслух, когда орал насчет трех сотен! Или произнес?!.
— Тебя к телефону, Фрэнки!
— Спасибо, Руби! Что стряслось, Дэйв? Дэйв кричал в трубку:
— Подожди, не тарахти, Паласки! Понял? Не та-рах-ти! Черт бы тебя побрал! Он уже рядом. Передаю
