призовешь дракона, и он, уж точно, найдет способ тебя излечить. Потом я отпущу вас обоих, но с маленьким условием: либо ты, либо он должен оставить мне кусочек чешуи. Я не требую от вас службы, я лишь прошу однажды, только однажды прийти на мой зов.
Белый князь усмехнулся про себя. Он знал законы Племени Драконов: кто вручает человеку право на зов - становится его проводником в Темных Мирах. Он неотступно следует за экзистором, колдуном, пока смерть не разрушит этот договор или же пока сам экзистор не завершит начатую Игру.
- Каллист, свободой не торгуют. И даже жизнь тому не цена.
Глаза чародея наполнились тьмою.
- Да что же ты за человек! - воскликнул он. - Я прошу крошечной услуги и делаю при этом всё, чтобы спасти твою жизнь! Я предлагаю тебе богатство и могущество! Земли и моря, ветер, деревья и скалы - все склоняется перед моей силой, и склонится перед нами обоими. Я готов назвать тебя другом, братом, и чем же отвечаешь ты? Презрением и недоверием?
На лице Оливула не дрогнула ни одна жилка. Он стоял перед охваченным отчаянием и гневом колдуном, сохраняя каменное спокойствие, и это окончательно вывело Каллиста из себя.
- Ты насмехаешься надо мной?! - он вырвал из-за пояса магический жезл.
- Ничуть, - спокойно отозвался Бер-Росс. - Мне жаль тебя. Власть, к которой ты стремишься и которую предлагаешь мне, не награда, а тяжкая ноша. Ты молод, и не знаешь, каково нести ответственность за судьбу целого Мира.
Каллист плотно сжал побелевшие губы.
- Я стану всадником дракона и без твоей помощи. А твое время закончится на закате дня. Я с удовольствием посмотрю, как ты будешь умирать!
Ш 12 Ч
'Полдень минул... Хорошо, что нет облаков, - весь небосвод развернулся перед четырьмя зоркими глазами. - Оно говорило об Оливуле, но почему черный след? Почему?.. Подняться бы в небо!'
Гор тронул правую руку Грега. Одна из железных птиц, погибая, дотянулась-таки клювом-кинжалом до крыла. И не привязала бы эта рана дракона к земле, кабы не усталость, которой он больше не мог сопротивляться. Обессиленные, близнецы пролежали несколько часов на усеянной мелкими осколками камней площадке, ныряющей под откос вместе с хилой травой и сухим кустарником. Знойное марево заботливо укрыло их прозрачным покрывалом, а солнце усердно выплескивало палящие лучи, предоставив Хозяину Огня кладезь неиссякаемой своей мощи.
'Солнце видело беду, - Грег-Гор не мигая смотрел сам на себя. - Оливулу грозит что-то, чему свет не знает образа... Смерть... А где же Донай? Почему его не было рядом? Где Юлька? Где Гаюнары?'
Гор встал и осторожно приблизился к основанию спуска, откуда площадка круто уходила вниз. Дальше начиналась пропасть, а глубоко на дне ее виднелись гигантские куски разбитых еще в древности скал.
'Мне не добраться до долины пешком, - обречено вздохнул Черный князь. - А взлететь смогу самое скорое - на закате.'
При мысли о ночи почему-то отчаянно сжались оба сердца.
'О, Мать Драконов! Дай мне сил на один единственный взлет!'
Он ждал отклика... Пустота.
'В этом Мире нет Племени. Я один'.
Гор вернулся к Грегу и сел рядом, прижавшись бедром к его здоровому плечу.
- Давай говорить, - произнес он.
- ...как привыкли, - продолжил Грег.
- Думаешь, нам остается только ждать?
- Я думаю то же, что ты... А лучше бы мы думали по-разному.
- Почему? - Гор перевел на него взгляд.
- Спор порождает истину... Зачем ты задал вопрос? - мгновение спустя изумился Грег.
- Я сыграл в 'думать по-разному', - откликнулся Гор. - Две отдельные части одного не есть одно, состоящее из двух. То есть каждая часть сама по себе субъект.
Грег привстал на локте.
- Семь Стихий еще не Мир, но Мир создан на семи Стихиях...
- ...а это значит, что Огонь существует, даже если остается один!
Взор двух пар одинаковых глаз потемнел, в черных волосах забегали искры и вспыхнули вдруг языками мнимого синеватого пламени. В знойном мареве завибрировала тень двуглавого дракона с горящими гребнями. Огонь перекинулся на траву и обрел свой истинный цвет и облик. Близнецы сели друг против друга так, чтобы зажженный Стихией костер оказался между ними, и молча устремили взгляд в глубину пламени. Все, к чему могло прикоснуться каждое воплощение Огня, обретало образ в рыжих суетливых всполохах.
Ровное пятно света блестело на отшлифованных плитах. Солнечные лучи не дотягивались в дальний угол, где с трудом просматривалось очертание человека, но по велению Огня пламя двух факелов, полыхнув, разгорелось ярче и осветило мрачный зал, расположенный под сводами башни. Оливул стоял внутри туманной полусферы, как будто прикованный к невидимой стене, и со стороны казалось, что он, опустив голову на грудь, глубоко задумался о своем. Но прошла минута, две, три; Белый князь не шевелился.
Огонь дрогнул под коротким порывом ветра, когда резко распахнулась и тут же захлопнулась низкая широкая дверь. Колдун в маске приблизился к куполообразному облаку, висящему в четверти сажени над полом.
- Очнись, - прозвучал властный голос.
Ледяной взгляд коснулся лба, и Оливул пришел в себя.
- Поиграли в героев и довольно, - продолжал Каллист. - Ты умный человек и опытный маг. Ты знаешь: твое спасение в твоих руках.
- Я уже ответил тебе, - выговорил Белый князь; слова давались тяжело, - я не стану звать Черного дракона и не обернусь драконом сам, поскольку я родился человеком.
Каллист, удрученно качая головой, чуть заметным движением привлек к себе табурет, ютившийся в углу темницы, и сел перед пленником, задумчиво глядя в пол.
- А ведь ты на что-то надеешься, Оливул, - произнес он почти утвердительно. - Думаешь, твой рыжий приятель тебе поможет? Мне жаль тебя разочаровывать, но из Бездны не возвращаются. Там живет смерть. Извини, я погорячился утром. Наверное, смерти он все-таки не заслуживал. Он был твоим другом?
Надменные манеры колдуна растворились в сочувственном тоне, и это заставило Оливула насторожиться. Он даже сумел частично стряхнуть с себя оцепенение, владевшее телом и сознанием с момента заточения в облачный полушар. Причина изменения тактики мага была ему не понятна. Мелькнуло предположение, что Донай или кто-то из друзей, проникнув в башню, исхитрился наложить на него собственный образ. Однако, никаких следов новой Игры Бер-Росс не заметил.
- Он был твоим другом, да? - Каллист повторил вопрос и, приняв молчание собеседника за утвердительный ответ, продолжал со вздохом. - Мне вправду жаль, что так получилось.
Отчаяние жестоко полосонуло по сердцу, но Оливул отогнал вползающую вместе с вкрадчивым голосом чародея мысль о гибели Доная.
Каллист так и не дождался его реакции.
- Ты сильный человек, - сказал он, вставая; табурет проковылял в свой угол и занял привычное место. - Давай будет откровенными друг с другом. Если я скажу, что хочу спасти твою жизнь из симпатии к тебе, ты не поверишь, верно? Хотя это правда. Понятнее тебе будет другое. Взгляни на меня.
Оливул, готовый к очередной магической атаке, медленно поднял глаза. Широкая меховая шляпа лежала у ног колдуна, образ пустой маски качался в тени, а перед Белым князем стоял человек с выжженным до костей лицом. 'Проклятие Матери Драконов!' - понял Бер-Росс.
- Знаешь, откуда это? - прозвучал глухой голос; обрывки губ почти не шевелились.
- Ты убил дракона, - произнес Оливул.
- Да... Думаешь, Змеиная дочь подвела к смертной черте тебя одного? Ты орудие ее мести! Ты сослужишь ей хорошую службу, когда умрешь. Ведь вместе с тобой умру и я, потому что перед вашим Племенем виновен стану дважды. Тебе, конечно, все равно, каков будет мой конец. Но подумай о роли,
