- Ты предлагаешь отправиться на поиски этого типа в Структуру?
Пэр поспешно замотал головой.
- Может быть позвать как-нибудь? - неуверенно предложил он.
- Как именно? Это только у Юльки получается: брякнула - и готово дело.
Не успел он закончить свою мысль, как призрак схватил его за руку, призывая к молчанию. Данила замер, вслушиваясь в ленивый шелест листвы, но кроме обычных лесных звуков не различил ничего особенного.
- Пэр? - одними губами позвал он.
'Что-то приближается к нам, - пришел мысленный ответ. - Оно сродни Воздуху'.
- И Жизни, - прошептал Гаюнар, вдруг почувствовав, как Стихия тянется к своей части. - Аполлон, Артемида!
Издали донесся собачий лай. Не прошло и минуты, как оба пса выскочили из чащи и бросились к хозяину. Под лавиной безудержной собачей радости Даниле пришлось отступить, а потом и вовсе сесть на землю, ибо иначе четвероногие друзья сбили бы его с ног.
- Ну, довольно, довольно! Я тоже рад вас видеть! Успокойтесь, - он поймал собак за ошейники. - Волк с вами?
Под тяжелой лапой хрустнули ветки. Существо чинно выступило из зарослей кустарника и внимательно оглядело полянку.
- Данька, что с ним такое? - пробормотал Пэр. - Он видит нас. Он понимает!
Аполлон и Артемида дружно притихли. Данила, как завороженный, поднялся на ноги.
- Волк? Крылатый Волк, - позвал он.
Зверь поднял голову. Грозное пламя в глазах остыло, и его сменила неподдельная теплота. Он сделал шаг к Пэру. Горячее дыхание долетело до призрака, Воздух аккуратно вобрал в себя живую форму, и образы событий заплясали перед Гаюнаром в пестром хороводе.
- Пэр, что он говорит? - насторожился Данила, заметив, как изменился в лице брат.
Холодный волчий нос уперся в грудь. От неожиданности пилот отступил.
- Огонь разбудил Стихии, - опомнившись ответил призрак. - Но Воздух, Вода и Твердь потеряли власть над своими воплощениями, поскольку Миром много лет правит какой-то Экзистедер. Смерть и Жизнь облачены в искусственный наряд, хотя удержать их колдун способен лишь вблизи себя.
- Волк! Волк, скажи, где Космос? - воскликнул Данила.
Существо не ответило. Внимание его переключилось на человека-Кочевника.
- Наверное, он не воспринимает Стихию, не имеющую мирского облика, предположил Пэр. - Если Серафима посчитает нужным, она сообщит о себе...
Его слова были прерваны негромким угрожающим рыком. Гаюнары переглянулись. Обоим в голову пришла одна и та же мысль.
- Эй, не вздумай это сделать!
Данила ухватил Волка за холку в момент, когда тот готовился к прыжку. Пэр заслонил собой раненого юношу.
- Волк, он уже не Кочевник! - крикнул призрак. - Он нашел место!
Но зверь, чья сущность была подчинена одной цели - уничтожению чужаков, без видимых усилий отшвырнул Данилу далеко в сторону и, скаля алую пасть, шагнул к лежащему.
- Остановись! - голос Пэра вдруг обрел небывалую жесткость. - Многие годы я существовал в твоем теле и был твоим разумом! Ты и я - Экзистедер Ортского и внемиренец-Кочевник принадлежали Судьбе. Посмотри! - он отступил так, чтобы Волк мог видеть юношу. - Он тоже часть нашей Судьбы. Ты желаешь уничтожить его? Ты желаешь поспорить с единством, которое ковали Стихии с начала времен? Смотри на меня! - человеческая рука, обвитая туманным цвета жизни ореолом сжала огромную морду, заставив зверя поднять глаза. - Семь Стихий Мироздания здесь, сейчас! Они во мне, в тебе, во всем сущем, и в этом человеке! И каждый из тех, кто остался на просторах Судьбы без имени и места бытия, способен обрести себя. Потому что вырвать их из Миров была всего лишь отвратительная прихоть Великого, который использовал силу творения, чтобы сломать начавшуюся Судьбу. А теперь Судьба живет, и в ней мы - Семь Стихий, ее фундамент и двигатель. И ни Ортский, ни ты, ни какой-нибудь экзистор никогда не заставят нас играть в чужие Игры.
Продолжая смотреть в лицо Возничего Воздуха, Волк попятился и, наконец, опустив голову, отошел в тень.
Крупные капли пота на лице, бурное дыхание, а в глазах твердость и непоколебимая уверенность. Данила молча пожал руку старшего брата, будучи не в силах выразить словами переполнявшие его чувства.
- Я очень надеюсь, что он понял меня правильно, - произнес Пэр.
Возле дерева, где лежал раненый, раздался шорох. Пэр торопливо обернулся, но Данила удержал его за плечо и показал в противоположную сторону. Там на высокой траве колыхалось черное бесформенное пятно. Волк внимательно следил за ним, сидя в сторонке, но кроме чуть приподнятой верхней губы, под которой виднелись ровные белые зубы, никаких агрессивных признаков не выказывал.
- Обманувший Смерть? - почти беззвучно спросил Пэр.
- Угу, - Данила наблюдал за медленным перемещением тени.
- Неужели тот самый?
Вдруг тень начала стремительно обретать плоть. Загудел лес, ветер прижал к земле осоку, а над вскочившим Волком задрожала холодная пелена рвущейся на волю Смерти. В то же мгновение многоцветный фонтан Жизни ударил в темную сень, разорвав ее на два лоскута. От земли до неба пространство расколола сияющая молния, и сквозь пробитую в Надмирье брешь на Мир взгляд устремил Космос. Как заботливый опекун, он последний раз полюбовался на того, кто мог бы стать его вечным рыцарем, и медленно отступил в свое измерение. В сражении за равновесие бесспорную победу одержали Смерть и Жизнь.
Врата Судьбы стали затягиваться. Гаюнары в немом замешательстве следили за тающей в синеве небес бездонной щелью, когда Волк внезапно и безо всяких видимых причин ринулся в Надмирье.
- Стой! - выкрикнул Данила и бросился за фантомным зверем.
Он нагнал существо уже на ребре Пути, а спустя миг рядом появился Пэр в сопровождении Аполлона и Артемиды. Последнее, что увидели братья до того, как око Структуры закрылось окончательно - два человека, помогающие друг другу встать на земле.
Ш 17 Ч
Ни чувств, ни воли, ни бытия. Не то полет без движения, не то постоянное равномерное падение в никуда. Время отсутствовало. Обнаженная мысль странствовала по кругу, натыкаясь на свой конец и не находя начала...
Холод. Это было первое реальное ощущение. Замкнутая петля в сознании разорвалась, мысль ринулась на свободу и попала в паутину неопределенности.
'Смерть?' - произнес Донай, но голоса не услышал.
Он не ждал ответа, но вдруг пришло знание, что именно некий образ Стихии уже много-много часов удерживает его на краю существования, не позволяя телу раствориться в убаюкивающем вакууме.
'Это всего лишь выдумка экзистора', - попытался убедить себя Ви-Брук, но как ни старался сконцентрироваться на чем-либо действительном, вокруг неизменно висела фантастически кромешная темнота.
Бесцельное созерцание собственного 'я', единственного, что присутствовало во мраке, продолжалось еще неопределенное время, и чем глубже уходил рассудок, тем больнее и больнее буравило сердце одиночество. И когда сознание готово было закрыться, спасаясь от изнуряющей бесплодной думы, Донай неожиданно ясно вспомнил момент, как стоя на вершине башни в замке Дымиуса, оттолкнул затянувшуюся Игру с самим собой и понял, что нужен Белому князю. Тогда он шагнул вслед за братом в Пути Судьбы, без сожаления переступив барьер внутри себя.
Бездна Каллиста медленно уводила в прошлое. Удовлетворенность и тщеславие - пособники гордыни, заполнявшие нереальное, созданное как подобие сущности экзистора пространство, принялись стучаться в душу пленника.
'Нет! - будь у Синего князя возможность, он сжал бы кулаки. - Оливул! Я найду тебя, брат!'
В ушах поднялся неописуемый гул. Чернота лопнула. Тонкий лучик света нарисовал на стене серую
