- Еще бы не устать, - тихо сказал дедушка, - вчера до темноты косили, а сегодня раньше солнышка начали. Твоя мама косит так, что не угонишься.
Ваня поглядел на маму и вдруг понял, что впервые видит ее спящей. Он сел рядышком и стал отгонять от маминого лица комаров. А скоро и его самого сморило. Он слышал, как дедушка потихоньку положил его на мягкое сено, как вернулся папа и они с дедушкой говорили о том, что Ваня сам принес молоко и ватрушки.
Скоро Ваня то ли заснул, то ли ему все так ясно представлялось, но он видел снова дорогу, по которой шел, кусты и деревья, и слышал, как ветер шумит вверху, потом он как будто взлетал над деревьями выше всех и видел всех сверху.
Сестрицу Аленушку видел, и бабушку видел, которая сестрице расчесывала светлые волосы. Видел брата Колю, который в лагере с настоящим автоматом играл в военную игру 'Зарница'. Видел, как папа едет на тракторе по полям, видел, как мама склоняется над заболевшим теленком. Видел, как дедушка делает ульи для пчел и кроватку для Аленушки. Видел, как белый дым поднимается над старенькой баней. Видел, как Санька бежит по огороду за кроликами, а козленок Прыгун бросается ему под ноги. Видел попугая Цезаря в лесу. Цезарь говорил с дятлами, и они понимали друг друга...
Наконец Ваня очнулся. Он был один у костра, закрыт маминым платком. Ваня побежал на звук звенящих кос.
- Берегись, пятку обкошу! - весело кричала мама на папу и дедушку.
Увидев Ваню, остановилась, пригладила ему волосы и попросила сходить с чайником к роднику.
- Попьем чаю и пойдем домой.
Казалось, что в роднике темная вода, но нет, вода была чистейшая, это на дне были темные листья, и родник был как зеркало. Ваня встал на колени, напился, а потом долго смотрел на себя, на свои серьезные глаза, на длинные ресницы, на курносый нос, большие уши и остренький подбородок. Ване говорили, что он красивый, и Ваня решил, что это правильно.
Вдруг зеркало родника качнулось, будто качнулась вся земля, ведь ветра не было. И Ванино изображение плеснулось и смешалось вместе с изображением листьев, деревьев и неба.
Ваня вскочил и громко крикнул:
- Эй! Эй! Это я кричу! Я, братец Иванушка! Эй! Вы слышите меня?
Деревья зашумели над Ваней. Зашумели совсем по-разному: весело плескались длинные ветви березы, радостно хлопала серебряными ладошками листьев осина, гудела ель, а самая высокая из всех деревьев - сосна напряженно звучала всем стволом, это она приносила звук сверху, с самого неба.
Ваня потрогал деревья все по очереди.
- А я иду к маме и папе, - сказал он. - Я им воды несу. Они пить хотят. А потом мы домой пойдем. А я еще к вам приду. Вот вырасту большой и приду. Вы ждите меня, никуда не уходите, ладно?
Я был и буду
Первый это Коля заметил. Он заметил, что Ваня стал говорить слово: 'Я помню...'
- Воспоминатель! Шести лет не прожил, а уж чего-то помнишь.
- Да, помню, - твердо отвечал Ваня. - Много и про тебя помню. А будешь смеяться, то хорошее про тебя не буду помнить, а плохое буду.
И в самом деле, Ваня многое помнил. Улетевшего попугая, козленка, когда тот был маленький. И теленка. И огромного кота Обормота он помнил еще слепым котенком. Значит? Значит, и его они помнили другим.
- Каким я был? - приставал Ваня к взрослым.
- Вот таким, - отвечали они, показывая руками, как рыбаки показывают размер пойманной рыбы.
Один папа понимал Ваню. Он подводил его к дверному косяку, прислонял затылком и отмечал рост карандашом. Писал дату. И Ваня сам по этим отметкам видел, что дело идет к лучшему. Но Колины зарубки на косяке были гораздо выше.
Когда Ваня оставался один, он мечтал. Мечта была одна - скорее стать большим. Об этой мечте Ваня рассказал папе.
- Не торопись, успеешь, - ответил отец. - Но скажи, зачем ты хочешь быть большим?
- Вот я вырасту и залезу на самое высокое дерево.
- А зачем?
- Я далеко-далеко увижу.
- Ну хорошо. А еще зачем?
- А еще я пойду и убью самого-самого страшного зверя.
- Теперь-то уж и зверей-то всех охраняют.
- Нет, про этого никто не знает, только я. Вот я расту, и он растет. И мы оба вырастем и встретимся.
- Давай тогда тренироваться, - говорил папа.
И они начинали бороться.
Фамилия
Сидели, пили чай. Вдруг мама, оглядев застолье, заметила:
- Редкость какая - вся семья в сборе.
А брат Коля как раз перед ужином учил немецкий язык и сказал, что семья по-немецки будет 'фамилия'.
- А у нас какая фамилия? - спросил Ваня.
- Как какая? Ты что, не знаешь? Державины.
- А вот и нет! - воскликнул хитро Ваня. - У нас, у всех разные фамилии. Мы с дедушкой строгали доски, были Плотниковы. А бабушка вязала носки, она была Вязалкина. А теперь дедушка будет читать газету, он будет Газеткин. А Коля Учебников и Батарейкин.
Все засмеялись, а мама спросила, какая у нее фамилия. И у папы.
- Ты была Кухонькина, а на работе Коровкина. А папа - Работников. А Лена просто Дочкина и Внучкина.
- Так и ты Внучкин.
- Нет, я же Игрушкин. Я же играю. Днем же я играл. Был Самокатов, а бабушка была Тыквина и Морковкина.
- Хитрый! - сказал Коля. - Значит, когда ты у меня в тетради домик нарисовал, это не ты рисовал, а Карандашин?
- Да, это не я, а он.
- Но где мне его увидеть, мне надо ему уши надрать. Где он?
Игра в фамилии продолжалась целый вечер. Даже дедушка отложил газету и по пальцам пересчитал, каких только фамилий у него не было за день: Пчеловодов, Топоров, Дровосеков, Печников (это он в печи глиной щели замазывал, значит, еще и Землекоповым был, Лопатовым, Глининым), еще был Столяровым.
- Еще Водоносовым, - напомнила бабушка. - Еще Скотинин, за скотиной ходил.
- Тогда уж не Скотинин, а по отдельности: Овечкин, Свиньин, Петухов, Курочкин, Гусев, Уткин...
У всех набралось по многу фамилий. У папы: Тракторов, Комбайнов, Гайкин, Винтиков, Шурупов, Прицепин, Фрезеровщиков, Сварщиков, Ременников... все, связанные с ремонтом и обслуживанием техники. У Лены тоже набралось вдоволь разных Ленточкиных, Тряпочкиных.
И у бабушки фамилий было больше десятка: Печкина, Вьюшкина, Заслонкина, Ухватова, Сковородникова, Чугунова, Пирогова, Горшкова, Ведерникова, Огнева, Загнетина... Это если она в кухне только. А если во двор выйти, в сени даже: Поленова, Рукомойникова, Банникова, и так бесконечно.
А еще у них были общие фамилии: ели жареную картошку, и все опять были Картошкины, пили чай, были Чайкины... Потом Лена стала зевать, и ее назвали Сонькиной.
Засыпал Ваня в тот день долго, все новые фамилии придумывал.
Ваню ругают
Бывают дни, когда человеку не везет. Но это можно пережить. Не везет сегодня, повезет завтра. А бывают дни, когда человека все ругают, вот тут-то как быть?
Первой за Ваню взялась бабушка.
- Все с ног от усталости валятся, а еще и ты под ногами. Ты что, работы не видишь? Цветы можно полить? Можно. Полено дров можно принести? Можно!
- Я принесу и полью, - ответил Ваня. Но не мог же он сразу переключиться на другое дело, он сидел на
