не только сферы обитания птиц и животных, хотя и они неизвестны человеку. То, о чем я говорю, представляет собой миры, подобные нашему. Целые вселенные с бесконечными пространствами.
- Где находятся все эти миры, дон Хуан? В различных положениях точки сборки?
- Правильно. В различных положениях точки сборки, но эти положения доступны для магов вследствие _движения_ точки сборки, а не ее _сдвига_. Путешествия в такие миры могут совершить в _сновидении_ только сегодняшние маги. Маги древности были далеки от них, потому что такие путешествия требуют от магов великой непривязанности и полного отказа от чувства собственной важности в любом его проявлении. Старые маги не могли пожертвовать всем этим. Для магов, практикующих _сновидение_ в наши дни, это _сновидение_ является свободой достичь миров, не укладывающихся ни в какое воображение.
- Но зачем их достигать?
- Ты уже спрашивал меня сегодня об этом. Ты рассуждаешь, как настоящий купец. 'Это опасно? - спрашиваешь ты.- На сколько процентов увеличится сумма моего вклада? Будет ли так лучше для меня?' На эти вопросы невозможно ответить. Ум купца настроен на подсчет прибылей. Но свобода не может основываться на вкладах и доходах от них. Свобода - это приключение, которому нет конца, в котором мы рискуем жизнью и даже большим, чем жизнь, во имя нескольких мгновений чего-то превыше слов, мыслей и чувств.
- Я спрашивал, имея в виду другое, дон Хуан. Я хотел узнать, что может вынудить такого никудышнего бездельника, как я, достичь этот всего?
- Поиск свободы - это единственная побуждающая сила, которую я знаю. Это свобода улететь внезапно в бесконечность, которая где-то там. Это свобода умереть, исчезнуть навсегда. Это свобода быть подобным пламени свечи, которая остается неугасимой в мире, озаряемом светом миллиардов великолепных звезд, остается неугасимой потому, что никогда не считает себя чем-то большим, чем есть на самом деле,- всего лишь свечой.' (IX, 112-113)
Здесь, на крутых вершинах Непостижимого мы и расстанемся с Карлосом Кастанедой и его тайной, чтобы, возможно, когда-нибудь встретиться вновь. Вы, конечно, понимаете, что все это - не его личная тайна. И даже не открытое им мистическое учение с древними, самобытными истоками составляет подлинную загадку его книг.
Тайна кроется в беспредельной Реальности, нас пронизывающей, в барьере, разделяющем субъект и неописуемое То, и в самой возможности порыва. Тайна - в неуловимом блеске мироздания _вовне_ и в природе недоставленного нам шанса.
Все мы утомлены и несчастны, даже когда забываемся в буйстве сил и бессмысленных развлечениях. Все мы ограничены и узколобы, даже когда странствуем в необозримых просторах абстрактной мысли. Ибо бессилие и ограниченность - суть нашего _опыта_, нашего прямого чувствования, узаконенного разумом и природой. Перепрыгнуть через самого себя и хоть мельком воспринять свободную сокровенность бытия, помимо смысла, способного кастрировать жизненную силу и лишить ее изначального великолепия, помимо прикладного концептуирования, которое вечно истощает озабоченного потребителя,- вот задача.
Тайной пропитано все, о чем пишет Карлос Кастанеда. И чем дальше он заводит нас, следуя невысказанному стремлению (о котором не говорит, но мы все равно его чувствуем) по затейливому лабиринту дон-хуановской магии, тем отчетливее и полнее вырисовывается То, о чем нельзя сказать никакими словами: живое чувство, выплескивающее себя за рамки знаков, какими бы гениальными творцами эти знаки ни создавались. Дон Хуан называет свое грандиозное знание искусством _намерения_ - и теперь, продумав и прочувствовав вдоль и поперек долгую историю Кастанеды, мы лишь самым краешком сознания коснулись этого ключевого звена на пути в Непостижимое. Да и то - кто знает, не обманчивый ли это призрак, не примерещилось ли нам дымное облачко от чрезмерного усердия, готовое в миг растаять и превратиться в обидную пустоту? Или надежнейшая наша опора _осознание_, благодаря которому мы удерживаем собственную самость среди всевозможных ветров непостигаемого космоса: что это? Отражение энергии, отражающей саму себя? Но _как_ это происходит? И в чем исток такой вещи, как 'осознание'? Что _на самом деле_ кроется за словами и за объяснениями, построенными из тех же слов? Пусть эти вопросы покажутся вам безумными, но именно там, куда ведет нас такое безумное вопрошание, лежит самое насущное - корень нашей природы и шанс выбраться на волю.
Как видите, _объект_ и _субъект_ в равной степени непостижимы, _бытие_ и _сознание_ сродни иероглифам, означившим две бездны опыта, которые как бы всегда перед нами и одновременно заперты от нас в какой-то мистической запредельности. С помощью дона Хуана мы решаемся совершить прыжок в бездну и там, в свободном падении, _прочувствовать_ реальную жизнь Мира. Но что же оказывается нашим единственным инструментом в отчаянной авантюре, что предъявляет нам само чувство - последний критерий опыта? _Внимание_ которое и есть квинтэссенция Тайны. Даже приняв модель энергетической вселенной Орла, мы никак не можем постичь, что же есть _внимание_, избирающее и выделяющее, концентрирующее и игнорирующее полевые структуры бытия. Мы также не знаем, за счет какой силы осуществляется процесс _внимания_ и в чем его суть. Мы взялись в этой книге условно именовать феномены перцепции 'резонированием', но в действительности не знаем даже, уместна ли подобная аналогия. Вслед за психологической наукой мы утверждаем, что _внимание_ сопряжено с _волей_, вслед за доном Хуаном мы называем источник _воли_ _намерением_ - и порочный круг замыкается.
Тайна _намерения_ сводит на нет все человеческие потуги объяснить целенаправленную работу психики вместе с ее фундаментальными составляющими: _вниманием, восприятием и осознанием_. Остается лишь недоумевать по поводу такого странного положения дел. Повсюду мы не ведаем, что творим. Область Непостижимого поглощает нас, подобно трясине. Три главнейших вопроса - _что_ работает? _с чем_ работает? _как_ работает? - остаются без ответа. И тем не менее, дисциплина дона Хуана предоставляет нам уникальный шанс совершить (неведомо как) самую грандиозную трансформацию собственной природы, на которую когда-либо осмеливалось человеческое воображение. Исследование Кастанеды не может не вызывать восхищения и чувства благодарности - ведь он не только реанимировал высокое изумление перед вездесущей Тайной бытия (которое само по себе всегда инициировало глубинный поиск и распахивало новые горизонты), но и указал _направление_, в котором следует искать разгадку. И, что очень важно, в _направлении_ можно быть уверенным. Ведь _уникальность учения дона Хуана состоит в том, что оно последовательно и твердо опирается но безупречные философские и психологические посылки_. Мировой оккультизм не знает примеров такого интеллектуального мужества - в той или иной степени мистики всегда отвлекаются на миф, на религиозный трепет, на предпочтительную эмоцию или предвзятое теоретизирование. Их волнует не только Истина в ее чистоте и бесстрастии, но и сладостное предвкушение Великого, Священного, Всемогущего - Того, кто защитит и облагодетельствует Своими дарами. Именно здесь заканчивается наука и торжествует эмоция родительница предрассудков и религии. Более того, тут и берет верх искушение _объяснить_ Тайну мира, подарить страждущему человечеству _смысл_ и _благо_.
Карлос Кастанеда этого не сделал. И потому, наверное, многие искатели неосознанно испытывают досаду - им недостаточно предложенного пути, пропуска в мир подлинной и нескончаемой Тайны: религиозное сознание требует Бога с Его благосклонностью и любовью, с Его законами, рецептами н охранительными молитвами, 'магическое' сознание жаждет иерархии, тайных орденов, ритуалов и власти над силами, чтобы непрерывно подтверждать свою исключительность; а сознание мистика жаждет слияния с Абсолютом. В учении дона Хуана ничего этого нет. 'Человек знания' не видит оснований для подобного сочинительства, а потому выбирает единственное, в чем уверен, _свободу_.
Конечно, такой Путь устраивает немногих. В отличие от религии или традиционных 'духовных учений' он вовсе не ставит перед собой цель достижения психологического комфорта. Самоутешение или самообман, экзальтация или мирные мечтания, даже психотерапия в виде 'обретения смысла' или организация коллективного 'убежища' в среде духовных единомышленников - все это если и возможно в рамках дон- хуановского пути, то где-то на периферии, на 'привалах', где допустимо снизить общее напряжение и помечтать па досуге.
Вообще же, учение дона Хуана ближе всего к исследовательской дисциплине, к изыскательской работе ученого, где все состоит из бесконечной череды экспериментов и разрешения рискованных задач, а теоретическая часть - совокупность рабочих гипотез, проверяемых самым строгим и беспристрастным способом.
Техники и методы, которые мы постарались осветить в этой книге, предназначены только для того, чтобы начать исследование. Здесь нет и следа догматизма - все подвергается сомнению, осмысляется вновь
