Демократической Кампучии не приведет к восстановлению влияния Китая в Камбодже. Обе страны верили аргументам Вьетнама, что действия стран АСЕАН помогали Китаю ослабить Вьетнам и тем самым позволяли Китаю усилить свое влияние в Юго-Восточной Азии. Президент Сухарто как-то сказал мне, что через десять лет Китай мог создать серьезные проблемы в регионе.
Вместо ответа Дэн Сяопин спросил, каким образом Малайзия и Индонезия могли изгнать вьетнамцев из Камбоджи. Я ответил, что ни ту, ни другую страну оккупация Камбоджи Вьетнамом не беспокоила, - они верили, что сильный Вьетнам мог бы противостоять экспансии Китая в южном направлении. Речь шла не о действительных планах Китая в регионе, а о его потенциальных возможностях, а также о том, насколько эти возможные действия отвечали бы интересам Китая. Малайзия и Индонезия рассматривали Китай в качестве страны, которая на протяжении последних 30 лет причинила им немало хлопот.
Дэн неоднократно просил меня внести вклад в усиление единства сил сопротивления в Камбодже. Китай построил 'похожую на дворец' резиденцию для принца Сианука в Пекине. Дэн дружил с Сиануком, но они умышленно не разговаривали о политике. Я подвел итог: во-первых, Китай будет поддерживать и поощрять создание в Камбодже некоммунистических групп сопротивления вьетнамским оккупантам; во-вторых, Китай согласится с образованием независимого правительства Кампучии после вывода вьетнамских войск из страны, даже если Китай не будет иметь какого-либо влияния на это правительство. Дэн Сяопин согласился. На пресс-конференции в Пекине с участием иностранных корреспондентов я изложил эти два пункта, опровержения со стороны Китая не последовало.
Дэн попросил меня передать правительствам стран АСЕАН, что им не следовало полагать, что любая коммунистическая страна будет, тем самым, поддерживать хорошие отношения с Китаем. Наибольшую угрозу представлял собой Советский Союз, и необходимо было ясно представлять себе разрушительные последствия его глобальной политики. Дэн риторически спросил, какую пользу могла бы извлечь Индонезия, противодействуя китайской политике борьбы с глобальной советской стратегией. Поэтому уступки Индонезии и Малайзии со стороны Китая не разрешили бы проблему, ибо обе страны основывали свою политику на неверных стратегических предпосылках.
На этой ноте мы завершили переговоры и приступили к обеду, во время которого китайцы подали знаменитый деликатес, - медвежьи когти, тушенные в густом соусе. Это было лучшим блюдом, которое я когда-либо пробовал в Большом Дворце Народов. Повар специально постарался для гостей Дэн Сяопина, - медведи являются вымирающим видом в Китае.
Согласно китайскому протоколу мне устроили встречу с Хуа Гофэном. Он все еще оставался Председателем КПК и, таким образом, по должности был выше, чем Дэн Сяопин, занимавший должность заместителя Председателя КПК. Тем не менее, судя по рангам официальных лиц, присутствовавших на встрече, у меня не осталось сомнений в том, кому принадлежало последнее слово.
Премьер-министр Чжао Цзыян снова встретился со мной в Пекине в сентябре 1985 года. Он обратился ко мне как к 'старому другу Китая'. Так они называли тех, с кем хотели вести себя непринужденно. Затем он спросил меня о впечатлениях от тех мест, которые я посетил по пути в Пекин.
Его манера говорить побудила меня к тому, чтобы высказаться. Я сказал, что можно было бы рассказать ему о своих безобидных наблюдениях, опустив критические высказывания, но это не принесло бы ему никакой пользы. Сначала я рассказал ему о своих позитивных впечатлениях. Руководители в Шанхае были моложе, чем в 1976 году, они были полны сил и энергии; люди на улицах выглядели более довольными и зажиточными, были одеты в разноцветные одежды; повсюду велось строительство, а проблемы с дорожным движением еще не вышли из-под контроля. На меня произвел впечатление губернатор провинции Шаньдун (Shandong), - энергичный деятель, полный идей и амбициозных планов по модернизации инфраструктуры провинции. Он поделился планами строительства аэропортов в Цзинане (Jinan) и Яньтае (Yantai), а также предложил нашим бизнесменам принять участие в осуществлении трех деловых проектов; штат его сотрудников был хорошо организован.
После этого я перешел к изложению отрицательных впечатлений. К сожалению, старые дурные привычки китайцев не изменились. Я занимал должность премьер-министра на протяжении более двадцати лет, мне пришлось останавливаться во многих резиденциях для приема гостей, и по их состоянию я мог судить о состоянии администрации. Огромный комплекс для приема гостей в Цзинане произвел на меня впечатление ненужного расточительства. Мне сказали, что мои апартаменты с гигантской ванной были построены специально для визита Председателя Мао. То количество рабочих рук, которое требовалось, чтобы поддерживать этот комплекс в хорошем состоянии, можно было бы использовать с куда большей пользой для обслуживания отеля экстракласса. Поскольку гостей в резиденции было мало, и приезжали они редко, то персонал простаивал.
Дороги оставались плохими. Местами, 150-километровая (примерно 90 миль) дорога от Цзинаня до Цюйфу (Qufu), - города, где родился Конфуций, прерывалась участками грязной проселочной дороги. Римляне построили дороги, которые прослужили 2,000 лет. В Китае было полно рабочей силы и камня, а потому было непонятно, почему провинциальная столица Цзинань и Цюйфу, город, обладавший потенциалом для развития туризма, - соединяла грязная проселочная дорога. В Сингапуре было мало памятников истории и культуры, но, имея население 2.5 миллиона человек, город ежегодно принимал 3 миллиона туристов (в середине 80-ых годов). Китай богат историческими памятниками и развалинами древних монументов. Привлекая туристов прекрасной природой, свежим воздухом, свежей пищей, продавая им сувениры, подарки, оказывая услуги, можно было бы обеспечить занятость и доход многим людям. Китай, который тогда имел население около миллиарда человек, посещало около одного миллиона туристов в год: 800 тысяч китайцев, проживавших за рубежом и 200 тысяч иностранцев. Поколебавшись, я высказал предположение, что они могли бы направить некоторых руководителей в Сингапур, - там они не сталкивались бы с языковыми и культурными барьерами и смогли бы понаблюдать за нашим отношением к работе. Чжао приветствовал мое предложение. Он предложил, чтобы мы прислали наших управляющих высшего, среднего и низшего звена, чтобы они смогли оценить работу китайских рабочих на китайских предприятиях. Я сказал, что китайские рабочие могли бы без особого уважения отнестись к нашим руководителям, потому что сингапурцы были 'потомками чернорабочих из провинции Фуцзянь'. Позднее, китайцы направили в Сингапур несколько делегаций руководителей государственных предприятий. Там они стали свидетелями иного отношения к работе, при котором основной упор делался на ее качество.
Чжао Цзыян сказал, что в экономической сфере перед Китаем стояло три главных задачи. Во-первых, создание инфраструктуры: строительство дорог, железных дорог, и так далее. Во-вторых, модернизация максимально возможного числа промышленных предприятий. В-третьих, повышение эффективности труда китайских руководителей и рабочих. Он остановился на проблеме инфляции (проблема инфляции была одной из причин волнений на площади Тяньаньмынь четыре года спустя). Он хотел расширения торгового, экономического и технического сотрудничества между Сингапуром и Китаем. Китай был готов подписать с Сингапуром соглашение о ежегодной переработке не менее трех миллионов тонн китайской нефти в течение трех лет, а также увеличить импорт химических и нефтехимических продуктов из Сингапура, при условии, что цены на них будут не выше мировых. Это положило начало участию Китая в развитии нашей нефтеперерабатывающей промышленности. Государственная нефтяная компания Китая открыла свое представительство в Сингапуре, через которое она вела свои дела и торговала нефтью.
В отношении Камбоджи Чжао сообщил мне, что вьетнамцы предложили ему вступить с ними в секретные переговоры. Китай отверг вьетнамское предложение, - оно было неискренним и было направлено на то, чтобы внести раскол между Китаем, странами АСЕАН и группами сопротивления в Камбодже. Ни о каком улучшении отношений между Китаем и Вьетнамом до тех пор, пока Вьетнам не принял бы на себя обязательств вывести войска из Камбоджи, не могло быть и речи. По его словам, Китаю приходилось отражать многочисленные вторжения вьетнамцев на китайскую территорию. 60% вьетнамской армии, или 700 тысяч военнослужащих, было сковано на китайско-вьетнамской границе, но Китай также сосредоточил на границе несколько сот тысяч военнослужащих, и продолжал оказывать давление на Вьетнам. В отличие от той неуверенной манеры, в которой он обсуждал проблему Камбоджи в 1980 году, теперь Чжао говорил о Камбодже и Вьетнаме с уверенностью и не ссылался на Дэн Сяопина.
Мне устроили встречу с Дэн Сяопином. Он начал с шуток, сравнивая свой преклонный возраст с моим. Дэну было 81 год, а мне - 62 года. Я заверил его, что он не выглядел таким уж старым, но возраст его не беспокоил. По его словам, в Китае были приняты достаточные меры для смены руководства: 'Даже если небо упадет на землю, в Китае найдутся люди поддержать его на своих плечах'. Дэн Сяопин сказал, что
