этим головорезам, когда выяснится, что они взяли не того!'
Вторую половину пути прежняя веселость меня покинула. Я осознал случившееся. Теперь меня уже не впечатляла головомойка, которую устроят этим архаровцам. Теперь меня беспокоила собственная участь. Где гарантия, что они не захотят убрать меня как ненужного свидетеля?! Еще несколько часов назад я решил покончить с собой, но сейчас перспектива оказаться где-нибудь в лесу с перерезанным горлом меня почему-то совсем не вдохновляла.
Асфальт, как мне показалось, сменился грунтовой дорогой, машину, продолжавшую лететь с прежней скоростью, качало из стороны в сторону. Сколько прошло времени, понять было трудно. Наконец - остановка. Меня вывели, поволокли по траве, далее - по вымощенным дорожкам. Мы вошли в дом и проделали достаточно длинный путь по его коридорам. Потом меня усадили в кресло и освободили от повязок.
Я огляделся по сторонам. Обстановка была шикарной. На полу персидский ковер, стены, драпированные шелком, тяжелые гардины на окнах, инкрустированная мебель. В комнате было несколько дверей. Из дальней появился человек,- араб лет пятидесяти с суровым выражением лица, в чалме и богатом восточном халате. Жестом он сделал знак, и мои похитители, поклонившись, молча скрылись за дверью.
- Я проделал большой путь, чтобы встретиться с вами, - сказал незнакомец, разливая по пиалам зеленый чай.
- А мне показалось, что это я проделал большой путь перед тем, как встретиться с вами, - ответил ему я, намекнув на свое бесцеремонное похищение.
- Ах, это... - сообразил он. - Простите мою дерзость, но у нас слишком мало времени. Я просил, чтобы с вами обошлись аккуратно. Надеюсь, вы не обиделись. Это не входило в наши планы. Пожалуйста... - он подал мне пиалу.
- Спасибо. Можно поинтересоваться, 'мы' - это кто?
- Мы, - он посмотрел мне прямо в глаза, - это суфии.
- Кто?! - я оторопел.
- Суфии. Вы не знаете? - спокойно спросил он.
- Это вахаббиты, что ли?! -я занервничал.
- Ха-ха-ха! - он добродушно рассмеялся. - Суфий - это суфии. И 'нет Бога, кроме Аллаха' - это не про нас. 'Нет ничего, кроме Бога', - вот наши слова.
Тут я подумал, что, может быть, этот суфий и скажет мне, что я должен услышать:
- Вы хотите мне что- то сообщить?
-Не то, что ты ждешь, - сухо ответил незнакомец.
- Не то, что я жду? А что я, по вашему мнению, жду?
- Сегодня с тобой будут говорить многие, и многие скажут тебе - ты должен сделать то, что предназначено. И только один будет говорить, но не скажет. Он возьмет тебя за руку и поведет в назначенное место.
Мы долго совещались, были разные мнения, но я решил ехать к тебе, чтобы повторить это: ты должен сделать то, что предназначено, Мы не знаем, что предназначено, но мы знаем, что ты должен сделать это.
Я знаю вас, русских; вы не верите знакам, не думаете о той роли, которую вы играете во Вселенной. Но ваша связь с Ней крепка. А потому именно среди вас и есть тот, кто должен сделать то, что предназначено. Ведь важен сам выбор.
Если суфию скажут: 'Сделай то, что предназначено!' Он пойдет и сделает. Если сказать тебе, ты спросишь: 'Почему я должен делать это?' И время будет упущено, и наступит час, когда я не смогу уже сказать: 'Нет ничего, кроме Бога', потому что не будет Бога.
- Но почему я?! Суфий рассмеялся:
- Я же говорил! Нет, Санаи, я должен был приехать! - он обратился к кому-то, кого с нами явно не было. - Данила, пойми простую вещь: Бог являет Себя лишь в той степени, в какой искатель способен выдержать Его сияние. Ты можешь выдержать. Зачем спрашивать - 'Почему?'
- И что мне делать?
- Доказательство существования солнца - само солнце. Если тебе нужны доказательства, не отворачивайся от него, - сказал суфий.
- Спасибо, так стало намного понятнее...
- Не ожесточай свое сердце. Помни - нельзя взять более, чем есть. Но не взять то, что есть, значит потерять право на следующий шанс, следующую попытку.
Я задумался над этими словами. Это действительно похоже на правду. Мы часто отказываемся от предложений судьбы, ожидая чего-то большего в будущем. Но - такая странность - судьба больше не торопится к нам со своими предложениями. И неважно, почему ты отказался - из страха или по прихоти. Она не заходит в твой дом дважды. Впрочем, этот суфий - уже третье предупреждение. Сначала астролог, потом старцы, теперь - суфий.
- Хорошо, - сказал я. - Буду искать.
- Мой духовный учитель Байазид говорил мне: 'Тридцать лет я искал Бога. Но когда я узрел Истину, то оказалось, что искателем был Бог, а искомым Я'. Доверься тому, что будет сказано. Проблема в твоем сопротивлении. Ты хочешь сделать все сам, взять ситуацию под контроль. Но если даже я простой смертный - могу взять и лишить тебя контроля над ситуацией, как можешь ты желать контролировать Промысел?
И не успел я подумать над этими его словами, как суфий взял уже с подноса свой колокольчик и звякнул им. Двери распахнулись, и я снова увидел темноту надетой на меня повязки. На сей раз рот мне завязывать не стали. Погрузили в машину и, прежде чем дверь захлопнулась, я снова услышал суфия:
- Данила, этот мир - гора, а наши поступки - выкрики. Эхо от выкриков всегда возвращается к нам.
Щелчок дверного замка, и машина рванула с места.
Данила замолчал. Было видно, что этот рассказ дается ему нелегко.
Казалось, что он словно бы исповедуется передо мной.
Но в чем? Почему? Какой грех на нем?
Зачем он указывает все эти подробности?
Но спросить ею об этом я не решался.
Я продолжал слушать, чувствуя, что скоро мы подойдем к самому главному.
Меня выгрузили на том же месте, где к забрали. Тогда мои похитители не поздоровались, сейчас они не попрощались. Я огляделся по сторонам, река по-прежнему неспешно несла свои воды, а над ней чуть поодаль все также возвышался Иоанновский монастырь. Вечерело.
'И куда мне теперь идти? Что делать?' - я был в растерянности. Все случившееся со мной за эти сутки казалось каким-то дурным сном. Еще вчера я бы не поверил ничему, что произошло со мной за этот день. 'Надо пойти домой и хорошенько выспаться', - решил я и пошел в направлении дома.
Я шел, не видя дороги, не чувствуя ног. Го мне хотелось что-нибудь сделать, то я, напротив, превращался в тревожное ожидание. Потом я смотрел по сторонам, думая, что сейчас какой-нибудь человек подойдет ко мне и скажет: 'Делай то-то и то-то!' В какой-то момент я начал думать, что схожу с ума, что пить надо меньше и вообще, что я верю каким-то полоумным...
Уже дойдя до своего дома и поднявшись в квартиру, я стал ощущать подступающий приступ тяжелой тревоги. Эти приступы часто случались у меня после демобилизации из армии, но последнее время ироде как оставили ' покое. Я раздевался, чтобы лечь спить, когда из моего кармана вдруг выпали четки.
'Господи, и вот еще четки! - подумал я, поднял их с пола и пригляделся. - Надо найти монахов и отдать...' Деревянные шарики темного дерева, отполированные руками молящегося. В основании связки находился брелок, вырезанный из камня. По всему было видно, что вещь эта старая или, по крайней мере, долго использовавшаяся. На брелке можно было различить некое подобие колеса
- Интересно, что оно значит? - я уже начал разговаривать сам с собой и подумал, что это может плохо кончиться.
Я отложил четки, скинул оставшуюся на мне одежду и залез под одеяло. Тревога усилилась. Полчаса я вертелся в постели, потом решил взять четки в руки. Перебирая бусины, я вдруг услышал голос: 'Вы не верите знакам'. Казалось, это сказал суфий, но его голос звучал на сей раз внутри моей головы. Я озадачился: 'Колесо - это знак?'
Голос повторился: 'Вы совсем не принадлежите себе. Вы - тот человек. Не боритесь же со своим чувством, не омрачайте промысел Божий сомнением. Уже сегодня вы будете знать больше нас всех'. На сей раз внутри моей головы говорил старец. 'Ничего я не узнаю! Вот сейчас засну и ничего не узнаю!' мысленно ответил ему я.
'Саранча не делает вреда траве земной, и никакой зелени, и никакому дереву, а только одним людям. И мучение от нее подобно мучению от скорпиона, когда ужалит она человека. В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них', - гулким эхом подземного коридора зазвучал в моей голове голос второго старца.
'Вы не должны уходить! - словно бы вторил ему в моей голове голос астролога. - У вас всего одни сутки! Понимаете вы, одни сутки! У нас у всех одни сутки! Пожалуйста, сделайте то, что вам скажут! Это очень важно! Сделайте все, о чем бы вас ни попросили!'
Я подскочил на постели в холодном поту, словно от внутреннего толчка. На руках у меня лежали четки. Верьте знакам... Я быстро поднялся, оделся и выбежал из квартиры. Секунду раздумывал и решил ехать в буддийский монастырь, что на Выборгской стороне. Где еще могут знать о двух заезжих монахах!
Трижды на пути к храму меня одолевало желание вернуться обратно. Я вышел из метро и понял, что погода не на шутку расстроилась. Зарядил проливной дождь, дул промозглый ветер. Потом я не мог добиться от случайных прохожих совета, куда же мне идти. Некоторые и вовсе утверждали, что нигде поблизости нет буддийского храма.
Третий раз я собрался повернуть назад уже на месте.
Квадратной формы здание стояло в старых прогнивших строительных лесах. Территорию вокруг храма окружал высокий глухой забор. Сквозь прутья чугунных ворот виднелась дорожка, ведущая к главному входу. Ее камни поросли мхом, темнота окружавшего парка настораживала. Никаких признаков жизни. Мне показалось, что попасть внутрь сегодня мне не удастся.
Я достал четки, потеребил их в руках и толкнул калитку. Она поддалась на удивление легко. Что дальше? Оглядываясь, как полночный вор,
