отдохнуть в своей квартире, в кругу родных и близких.
Долго не смолкали аплодисменты, когда Алексей Петрович кончил.
Только один человек в зале сидел словно скованный. Это был Родионов. На его лице сквозь загар выступили багровые пятна, словно аплодисменты, которые он слышал вокруг, были для него звонкими пощечинами. Бешеная ярость против Трофимова с новой силой колотилась в его груди.
Благоразумие подсказывало, что ему следует немедленно отказаться от защиты индивидуального проекта скелетной группы. Но ярость была сильней. И когда на второй день Гипронефть, предлагавшая создать кольцевой плавучий мол, внутри которого можно было бы бурить скважины с барж, сняла свой проект с обсуждения, Родионов с упрямой решимостью поднялся на трибуну. Проект разработки морских промыслов с гигантских полуплавающих гкперболических башен, несмотря на свою оригинальность, был явно не доработан. Автор не мог ответить на ряд недоуменных вопросов членов жюри и публики.
Через два дня, после закрытого совещания жюри, участники конкурса собрались на заключительное заседание. Зал гудел сотнями человеческих голосов, слившихся воедино.
Когда министр, позванивая в колокольчик, успокаивал аудиторию, от задней двери, протискиваясь между тесно стоявшими в проходе людьми, торопливо пробирался Сорокин.
- Ты что каждый раз приходишь чуть ли не с опозданием? Чем ты так занят? - шепотом сделал ему замечание Трофимов.
- Я ничем не занят,-торопливо ответил Сорокин.-Просто опять не рассчитал,--виновато улыбнулся он.
- Что-то ты скрываешь. Какие-то тайны появились.
Сорокин, еще более смутившись, собрался ответить, но в это время на трибуну поднялся министр.
- Товарищи!-Министр обвел взглядом серьезные лица собрaвшихся и остановился на первых рядах, где сидели представители организаций, участвующих в конкурсе.
'Да не тяните вы,'- мысленно в нетерпении обратился к министру Трофимов, сохраняя на лице полное спокойствие.
Но министр не сразу сказал то, что интересовало Трофимова и всех присутствовавших. Вначале он проанализировал представленные проекты, отметив достоинства и недостатки каждого. И вот, наконец, он сказал:
- Первая премия за лучший проект, дающий возможность вести разработку морских месторождений с наименьшими затратами и обеспечивающий лучшие условия для работников промыслов, присуждается тресту Морнефть.
- И пусть не расстраиваются авторы других проектов, - продолжал министр.-Труд их не пропал даром. В каждом проекте есть много ценного, что обязательно будет использовано при создании морских прoмыcлов. Проект коллектива треста Морнефть должен быть доработан с учетом всего лучшего, что есть в других проектах. Особо хочу отметить замечательный проект Института океанологии. Ему присуждается вторая премия. Жюри предлагает использовать этот проект при создании промыслов второй и третьей очереди.
Долго не смолкали рукоплескания Трофимову, Кирилловой, Дубравиным и Байрамову, который прилетел на заключительное заседание. Им горячо жали руки, искренне улыбались, желали всяческих успехов.
Легонько расталкивая людей, окруживших морнефтинцев, министр говорил:
- Дайте же мне, товарищи, добраться до главных виновников.
Он крепко пожал руку сияющей Ольге, потом поочередно обнял профессора Дубравина, Трофимова, Виктора Дубравина и Байрамова, пожал руки остальным представителям треста. Остановившись перед стоявшими рядом Ольгой и Алексеем Петровичем, он, смеясь, сказал:
- Вообще-то угощение причитается с вас, но так и быть, сегодня вы-мои гости.
- Ну, а ты, Али,-обратился он к Байрамову,-опять сбежишь из санатория? Нет? Тогда бери отпуск и уезжай. Лечись, отдыхай. Что мотаешь головой? Ах, ты не хочешь ехать в отпуск? Ну подожди, я до тебя доберусь!
С крыши гостиницы, где ужинали представители Морнефти, как на ладони была видна иллюминированная, празднично убранная Москва - было 30 апреля.
- Первый бокал,- сказал министр,- подымаю за вашу победу.
Ольга смотрела через барьер. За площадью было видно длинное приземистое здание манежа, а справа-старые университетские корпуса. Здесь она проучилась пять с лишним лет. Ее потянуло туда.
- Ты о чем, Оля?-шепнул Трофимов.
Она посмотрела ему в глаза и рассмеялась. Ей хотелось созорничать, но она стеснялась сидевшего напротив министра.
- А второй бокал я предлагаю выпить за большую морскую нефть, которую вы скоро дадите стране,- сказал министр, вставая.
К Ольге и Алексею Петровичу с бокалом вина подошел Сорокин.
- Хочу выпить за вас, Ольга Петровна, за ваши успехи. Ольга взглянула на белоснежный ворогничок и ладно сшитый светло-серый костюм Сорокина и вдруг с неприязнью вспомнила случай за Приморским парком, в устье Каменистой. Как будто только что слышала она короткий детский крик и всплеск воды, увидела спину спокойно удаляющегося Сорокина, и ей очень захотелось отказаться, но Алексей Петрович, подняв свой бокал, просяще посмотрел на нее. Она пригубила свой бокал, но пить не стала. Сорокин отошел. Ольга серьезно и задумчиво смотрела куда-то в пространство.
Алексей Петрович, заметив перемену, происшедшую в Ольге, спросил;
- Что случилось, Оля?
- Ничего, Алексей Петрович. Я хочу пройтись.
- Хорошо. Пойдем.
Часы на Спасской башне пробили без четверти одиннадцать.
- Ой, как еще мало времени! - нарушила длительное молчание Ольга и потянула Трофимова вправо.
Они спустились вдоль Кремлевской стены и вышли к Александровскому саду.
- Вот здесь мы готовились к экзаменам,- сказала Ольга, останавливаясь перед скамейкой в боковой аллее.- Посидим.
- Оля, почему ты не захотела выпить с Сорокиным? -вдруг спросил Алексей Петрович.
- Я не знаю, Алексей Петрович, но, по-моему, он очень плохой человек и способен на ужасное...
- Что? Что ты сказала?
- Простите, Алексей Петрович,-Ольга никак не могла перейти на ты,-но я не хотела вам говорить. Я знаю, что Сорокин-ваш друг. Но сейчас, раз уж вы меня спросили, я расскажу...
Алексей Петрович, выслушав рассказ Ольги, задумался.
Он вспомнил слова Штанько о Сорокине: Не любит он людей.
- Не пойму, что с ним происходит. Ты не первая мне говоришь...
- Забудем об этом.-Ольга посмотрела на Трофимова, улыбнулась и встала.- Пойдемте.
Трофимов взял ее протянутую руку, повернул вверх ладонью и поцеловал.
Ольга повела его к старым корпусам университета, где все для нее было мило и дорого. Oна рассказывала разные истории, связанные с учебой в университете, с жизнью студентов.
Такой непосредственной и словоохотливой Алексей Петрович видел Ольгу впервые. Временами она вырывала свою руку, подбегала к клумбе, нагибалась к ароматным цветам, пряча в них лицо. Трофимов, глядя на нее, улыбался. Когда в одном из дворов университетских зданий она кинулась было к розам, Алексей Петрович на ходу перехватил ее руку и порывисто привлек девушку к себе.
- Не надо, Алексей Петрович, увидят,- Ольга попыталась высвободиться.
- Пусть видят! Пусть завидую!! Люблю я тебя, Оленька.
Сзади раздался смешок. Ольга резким движением высвободилась из объятий и потемневшим взором с укором посмотрела на Трофимова. В это время до них долетел звук поцелуя. Трофимов и Ольга оглянулись. Под старой липой, на скамеечке, сидела пара. Юноша привлек к себе девушку и целовал ее в нос, в щеки, в губы, в глаза, а она тихо смеялась, делая легкие попытки высвободиться.
- Хорошая ты моя!-тихо сказал Трофимов.
В ответ Ольга крепче прижалась к его плечу.
