детскую.
Наверняка он снова захочет спросить, как продвигается ее учеба, решила Софи, хотя и женился. Ведь интересно же ему узнать, что она уже освоила умножение дробей и что мисс Тиммонз совсем недавно похвалила ее, сказав, что у нее отличное французское произношение.
Но граф ее не слышал. Он в этот момент что-то говорил дочкам графини. Софи снова откашлялась, на сей раз громче, и тихонько пискнула:
— Милорд?
Граф обернулся.
— А, Софи, — пробормотал он. — Я и не знал, что ты в холле.
Софи так и просияла: он все-таки обратил на нее внимание.
— А это кто такая? — спросила графиня и шагнула вперед, чтобы лучше рассмотреть девочку.
— Моя подопечная, — ответил граф. — Мисс Софи Бекетт.
Графиня внимательно взглянула на Софи и слегка прищурилась.
Потом еще и еще, пока, наконец, глаза ее не превратились в узкие щелочки.
— Понятно, — проговорила она. И все в холле тотчас же догадались, что именно ей понятно.
— Розамунд, Пози, ко мне, — скомандовала графиня.
Девочки тотчас же подошли к матери и встали 6т нее по обеим сторонам. Младшая улыбнулась Софи, однако старшая, с волосами золотистого цвета, взяла пример с матери: задрав нос, решительно отвернулась.
Софи сглотнула и снова улыбнулась младшей девочке, выказавшей ей больше дружелюбия, однако на сей раз та нерешительно прикусила нижнюю губу и уставилась в пол.
Повернувшись к Софи спиной, графиня обратилась к графу:
— Полагаю, вы распорядились приготовить комнаты для Розамунд и Пози?
Он кивнул:
— Рядом с детской, которую занимает Софи.
Наступило долгое молчание. Наконец, решив, по-видимому, что некоторые сражения нельзя проводить в присутствии слуг, графиня объявила:
— Сейчас мне хотелось бы подняться наверх.
И она ушла, забрав с собой графа и дочерей.
Софи проводила их взглядом, а когда они поднялись по лестнице и скрылись из вида, повернулась к миссис Гиб-бонз и спросила:
— Как вы думаете, может быть, мне пойти помочь им? Я могла бы показать девочкам детскую.
Миссис Гиббонз покачала головой.
— У них такой усталый вид, — соврала она. — Думаю, им не помешает немного поспать.
Софи нахмурилась. Ей сказали, что Розамунд одиннадцать лет, а Пози десять. Такие большие дети днем уже не спят.
Погладив ее по спине, миссис Гиббонз предложила:
— Почему бы тебе не пойти со мной? Я не возражаю против твоего общества, и кухарка мне сказала, что только что испекла песочное печенье. Должно быть, оно еще не остыло.
Софи кивнула и вышла следом за экономкой из холла. До вечера еще уйма времени. Успеет показать им детскую и познакомиться с ними поближе. Они станут подругами, а вскоре и самыми настоящими сестрами.
Софи улыбнулась. Как это здорово — иметь сестер!
Однако ни Розамунд, ни Пози — равно как и графа с графиней — Софи в тот день больше не увидела. Когда она вошла в детскую поужинать, то заметила, что стол накрыт на двоих, а не на четверых, а мисс Тиммонз — поразительно быстро поправившаяся после тяжелой болезни — сказала, что новая графиня предупредила ее, что Розамунд с Пози слишком устали с дороги и не будут сегодня ужинать.
Но поскольку девочкам нужно было заниматься, то на следующее утро они появились в детской. Впереди шествовала графиня, за ней, еле передвигая ноги, — Розамунд с Пози. Софи, которая занималась арифметикой уже целый час, обрадовалась передышке. Однако на сей раз она не стала улыбаться девочкам. Почему-то ей показалось, что лучше этого не делать.
— Мисс Тиммонз, — обратилась к гувернантке графиня.
— Да, миледи? — пробормотала та, поспешно присев в реверансе.
— Граф мне сказал, что вы будете учить моих дочерей.
— Я приложу все усилия, миледи.
Графиня указала на старшую девочку, ту, у которой были золотистые волосы и васильковые глаза. Софи она показалась необыкновенно хорошенькой: совсем как фарфоровая кукла, которую граф прислал ей из Лондона на день рождения, когда ей исполнилось семь лет.
— Это Розамунд. Ей одиннадцать лет. А это… — она указала на другую девочку, не отрывавшую взгляда от своих туфель, — Пози. Ей десять.
Софи с большим интересом взглянула на Пози. В отличие от матери и сестры волосы у нее были темные, глаза карие, а щеки пухловатые.
— Софи тоже десять, — сообщила мисс Тиммонз. Графиня поджала губы.
— Я бы хотела, чтобы вы показали девочкам сад.
Мисс Тиммонз кивнула:
— Хорошо, миледи. Софи, положи доску. Мы вернемся к арифметике…
— Только моим девочкам, — перебила ее графиня, и в голосе ее послышались одновременно и раздраженные, и холодные нотки. — А я пока поговорю с Софи.
Судорожно сглотнув, Софи попыталась взглянуть графине в глаза, однако выше подбородка взгляд ее подняться не смог. Как только мисс Тиммонз вывела Розамунд и Пози из комнаты, она встала, ожидая от новой жены отца дальнейших указаний.
— Я знаю, кто ты, — заявила графиня, как только захлопнулась дверь.
— К…кто, миледи?
— Ты его незаконнорожденная дочь, и не смей этого отрицать.
Софи промолчала. Графиня сказала чистую правду, однако до нее никто никогда не произносил этого вслух. По крайней мере не говорил ей в лицо.
Ухватив Софи за подбородок, графиня сильно сжала его и запрокинула голову девочки вверх, заставив смотреть себе в глаза.
— А теперь послушай меня, — проговорила она голосом, полным злобы. — Пусть ты и живешь в Пенвуд-Парке и будешь заниматься вместе с моими дочерьми, но ты всего лишь подкидыш и навсегда ею останешься. Никогда — слышишь ты? — никогда не считай себя нам равной.
Софи тихонько застонала: ногти графини больно впились ей в подбородок.
— Мой муж, — продолжала графиня, — почему-то считает, что он перед тобой в долгу. Что ж, его желание исправлять свои ошибки достойно восхищения, но мне оскорбительно видеть тебя в своем доме. Видеть, как тебя кормят, одевают, учат, словно ты его настоящая дочь.
«Но я и есть его настоящая дочь, — хотелось крикнуть Софи. — И я живу в этом доме гораздо дольше вас!»
Неожиданно графиня отпустила подбородок Софи.
— Я не хочу тебя видеть, — прошипела она. — Я запрещаю тебе приближаться ко мне. Я запрещаю тебе разговаривать с Розамунд и Пози вне уроков. Они теперь дочери хозяина дома и не должны иметь с такими, как ты, ничего общего. Тебе все понятно?
Софи кивнула.
— Хорошо, — бросила графиня и выплыла из комнаты. А Софи осталась стоять ни жива ни мертва, чувствуя, что еще немного — и она разрыдается.
Со временем Софи стало известно немного больше о своем сомнительном положении в доме. Слуги всегда все знают, и то, что они узнавали, в конце концов доходило и до Софи.
Графиня — звали ее Араминта — в самый первый день потребовала, чтобы Софи убрали из дома. Граф отказался. От Араминты вовсе не требуется любить Софи, холодно заявил он, но считаться с ее
