— А так? — Подняв ей платье, Бенедикт спускался все ниже и ниже, пока не добрался до пупка.
На сей раз Софи не смогла даже кивнуть. Боже правый! — мелькнула в голове запоздалая мысль. Она лежит перед ним почти голая и может лишь стонать, вздыхать и просить еще.
— Я хочу тебя, — едва выдохнула она.
— Я знаю, — прошептал Бенедикт, обжигая живот Софи горячим дыханием.
Софи вдруг почувствовала непреодолимое желание двигаться. Внутри нарастало незнакомое, странное и вместе с тем такое сладостное чувство. Словно все двадцать два года своей жизни она вовсе не жила и только теперь наконец-то начинает жить.
Ужасно вдруг захотелось прикоснуться к коже Бенедикта, и Софи, схватившись за его рубашку из тончайшего полотна, принялась вытаскивать ее из брюк. И вот наконец руки ее коснулись бархатистой кожи его спины, и, к удивлению и восторгу Софи, упругие мускулы дрогнули у нее под пальцами.
— О, Софи… — простонал Бенедикт, весь дрожа.
Его реакция придала ей смелости, и она продолжила свою пьянящую ласку. Руки ее скользнули выше, добрались до плеч, широких, мускулистых. Бенедикт снова застонал и, чертыхнувшись себе под нос, привстал.
— Эта чертова рубашка мешает, — пробормотал он и, стащив ее, швырнул через всю комнату.
Лишь на секунду перед Софи мелькнула его голая грудь, и вот он уже снова на ней, и на сей раз они прижимаются друг к другу обнаженной кожей. Более потрясающего чувства Софи никогда не доводилось испытывать. Кожа Бенедикта оказалась на редкость теплой и мягкой, хотя под ней играли упругие мышцы. От него вкусно пахло сандаловым маслом и хорошим мылом.
Софи коснулась руками его волос. Они оказались густыми и упругими и, когда Бенедикт принялся вновь покрывать поцелуями ее шею, защекотали ей кожу.
— О, Бенедикт, — вздохнула Софи, — как же мне хорошо! Я просто не представляю, что может быть лучше.
Он поднял голову, и его темные глаза насмешливо сверкнули.
— Может.
Софи от удивления приоткрыла рот, но, тотчас же спохватившись, закрыла его. Должно быть, выглядит сейчас просто как какая-то идиотка, упрекнула она себя, — лежит с открытым ртом и тупо смотрит на него.
— Подожди, скоро сама увидишь, — улыбнулся Бенедикт.
— Но… Ой! — вскрикнула Софи, почувствовав, что Бенедикт сбросил ее туфлю. Рука его, обвившись вокруг лодыжки, заскользила вверх по ноге.
— А это ты представляла? — спросил он, пощекотав ей пальцем под коленкой.
Софи отчаянно замотала головой, стараясь не дергаться.
— Вот как? — пробормотал Бенедикт. — А это? — И он ловко развязал подвязки.
— Что ты делаешь, Бенедикт? — ахнула Софи.
— Ничего особенного, — улыбнулся Бенедикт и убийственно медленно принялся стаскивать с Софи чулки.
Наконец он снял их и отшвырнул в сторону, и Софи, открыв от восторга рот, смотрела, как они пролетают у нее над головой. Чулки были не самого лучшего качества, но все равно довольно легкие, и они проплыли по воздуху, как пух от одуванчика, пока не приземлились — один на лампе, а другой на полу.
И пока Софи все еще смеялась над чулком, свисавшим с абажура и покачивавшимся, словно пьяный, Бенедикт принялся поглаживать ей ноги. Руки его скользили все выше и выше, пока наконец не добрались до бедер.
— Думаю, никто тебя здесь не касался, — заметил он, лукаво улыбнувшись.
Софи покачала головой.
— Наверное, ты и представить себе такого не могла. Софи снова покачала головой.
— Если ты не могла себе представить этого… — он сжал ее бедра, заставив ее тем самым сладострастно извиваться, — то такого уж точно.
Рука его двинулась еще выше, легонько царапая ногтями, кожу, и наконец добралась до мягкого треугольника волос.
— Не нужно, — машинально проговорила Софи. — Я не…
— Ну что ты, нужно, уверяю тебя.
— Но… О-о…
Больше Софи ничего сказать не смогла. Мысли все куда-то улетучились. Да и как можно о чем-то думать, когда он так безудержно ласкает ее. Наверное, о том, как это стыдно, но она не хочет, чтобы он остановился.
— Что ты со мной делаешь? — ахнула она, чувствуя, как отзывается на его ласку все тело.
— Все, — ответил Бенедикт, вновь приникая к ее губам. — Все, что ты хочешь.
— Я хочу… О…
— Тебе приятно? — прошептал он ей в щеку.
— Я не знаю, чего хочу, — едва выдохнула Софи.
— А я знаю, — проговорил Бенедикт и принялся легонько покусывать ей мочку уха. — Я точно знаю, что ты хочешь. Доверься мне.
Софи так и сделала и в тот же момент почувствовала, как что-то в ней изменилось. Она была готова к дальнейшим ласкам. Они больше не пугали ее, наоборот, она стремилась к ним. Понимала, что поступает дурно, но ничего не могла с собой поделать. Внезапно мелькнула смутная мысль, что впервые в жизни она собирается совершить безумный поступок, абсолютно ей несвойственный. И только потому, что ей этого хочется.
Словно прочитав ее мысли, Бенедикт слегка отстранился и, обхватив своей большой рукой ее щеку, проговорил хрипловатым голосом:
— Если ты хочешь, чтобы я остановился, скажи мне сейчас. Не через десять минут, не через одну минуту, а прямо сейчас.
Тронутая тем, что он решил ее спросить, Софи протянула руку и коснулась его щеки точно так же, как только что сделал он. Но когда открыла рот, из него вырвалось лишь:
— Пожалуйста…
В глазах Бенедикта вспыхнул огонь желания, и в ту же секунду в нем как будто что-то щелкнуло, он изменился кардинально. Нежный, томный любовник исчез. Его место занял мужчина, охваченный страстью. Казалось, у него не две руки, а несколько десятков. Они гладили Софи по ногам, обнимали за талию, касались лица. Софи глазом моргнуть не успела, как платье ее оказалось на полу, рядом с чулками. Она лежала совершенно голая и испытывала некоторую стыдливость, однако в то же время понимала, что, поскольку ее ласкает Бенедикт, стыдиться ей нечего.
Софа была узкой, однако Бенедикта, похоже, это не смущало. Он скинул ботинки, стащил с себя брюки, не переставая ласкать Софи. Естественно, так труднее было раздеваться, но его не оставляло ощущение, что, если он отнимет от нее руки, он умрет.
Он не раз испытывал страсть и думал, что ему хорошо знакомо это чувство. Оказывается, он ошибался. Того, что происходило с ним сейчас, он не испытывал никогда.
Наконец освободившись от одежды, он лег на Софи и на секунду замер, наслаждаясь прикосновением своего тела к ее телу. Он хотел ее страстно, безудержно, как еще никого и никогда, но сдерживал себя, стараясь двигаться медленно. Это ее первый раз, и все должно пройти идеально.
Бенедикт опустил руку и коснулся Софи. Она была более чем готова принять его.
— Это так… — прошептала она хрипловатым шепотом, тяжело дыша. — Так…
— Странно? — подсказал ей Бенедикт.
Софи кивнула.
Бенедикт самодовольно улыбнулся.
— Ты привыкнешь, — пообещал он, — и очень скоро.
Софи откинула голову назад, чувствуя, будто внутри начинает сжиматься какая-то пружина, которая вот-вот разожмется. Чувство было доселе неизведанное и просто потрясающее, словно сейчас, в эту самую минуту, она родилась.
