- А вы хорошо выглядите, Юрий Андреевич...
- Конечно, я же отдыхал.
- Можно вам личный вопрос?
- Давай?
- Почему вы меня не трахнули, тогда... в своей квартире, ведь была же такая возможность и не раз...
- Была. Я относился к тебе, как к противной, пьяной девчонке, все время нарывающейся на неприятности и не хотел связываться.
- А сейчас?
- Что сейчас?
- Полюбили бы вы меня?
- Слушай, давай не будем развивать эту тему, тем более ты больна... Выпишешься, поговорим...
- Значит не хотите говорить.
- Не хочу. Я принес тебе несколько мандарин, - вытаскиваю из карманов четыре оранжевых плода и кладу ей на одеяло. - Поправляйся быстрее...
- Юрий Андреевич, приходите ко мне почаще...
- Хорошо.
Сергей Трофимович болтался в коридоре. Лысый пожилой человек, ловко скакал на одной ноге, помогая себе костылем.
- Так вот вы какой, Юрий Андреевич...
- Не ожидали увидеть такого?
- Мне Анатолий Григорьевич все говорил о вас не очень ласковые слова, поэтому я представлял вас таким крепышом, почти квадратным мужчиной.
- Забавно. Я сейчас в комиссии по взрыву, поэтому попросил бы вас выделить мне несколько минут.
- Пожалуйста. Здесь уже были следователи, какие-то профессора, я уже все им рассказал, что знал. Странно, что вы пришли ко мне.
- Почему?
- Мне кажется, вы один знаете почему произошел взрыв.
- А вы разве не догадались?
- Нет. Наталья мне доложила, что поползла вверх температура пресс-формы. Я понял, что случилось что то непоправимое, но процесс остановить уже было невозможно.
- Это был какой опыт?
- Да уже больше сорока сделали...
- Вы отрабатывали ПАВ?
- Да.
- А Мишин опыт учли?
- В принципе, я не знаю, что там придумал Миша, но когда начальником цеха стал Анатолий Григорьевич, а вы ушли в отпуск, ваш молодой технолог сразу подал заявление с просьбой об переводе в другой отдел. Его отпустили.
- Какой ПАВ был последним?
- Что то на основании фосфатов. Я точно не помню формулу, но он был анионным. Вы его название можете увидеть в технологической карте.
- Понятно.
- Я так ничего не понял. Вы считаете, что в этом подъеме температуры был виноват ПАВ?
- Пока еще затрудняюсь точно сказать.
По коридору передвигалась толстая сестра, она всем встречным говорила только одну фразу.
- Всем в столовую, обед накрыт.
- Я пойду..., - вопросительно смотрит на меня Сергей Трофимович.
- Да... да... Пожалуйста.
Комнатку мне выделили в спортивном комитете. Я разложил диаграммы, вытащенные из пультовой шестого цеха и пытался их расшифровать. В дверь постучали.
- Войдите.
В помещение вошел Анатолий Григорьевич.
- Здравствуй, Юрий Андреевич. С трудом нашел тебя. Мне уже в дирекции объяснили, где ты прячешься.
- У меня не было места для работы, вот администрация и предложили это помещение.
- Можно, присесть?
- Да, садитесь.
Он присаживается на стул, напротив меня.
- Чего-нибудь нашли по взрыву, Юрий Андреевич?
- Пока еще, нет.
- Можно я скажу свое мнение? Никто из членов комиссии со мной не пожелал говорить по этому поводу. Может вы соизволите выслушать?
- Это их право, но если вы хотите, поделитесь со мной, Анатолий Григорьевич.
- Во всем виновата прессовщица и отдел главного технолога. Во первых, технологический отдел подсунул нам неверную технологию, изменив режим прессования. Во вторых, нужно было при повышении температуры прессования, отключить обогрев пресс-формы и охладить ее обдувом воздуха. А эта работница заметалась и ничего не сделала.
- Сделала. Она отключила пресс-форму.
- С чего вы взяли?
- Вот здесь по диаграммам видно, - я выкладываю перед ним ленту с записью. - Выключила она ее минут за пять до взрыва. График температуры еще по инерции поднимается вверх и вот начался выход на плато.
- Откуда вы достали эти документы?
- Из бокса номер шесть.
- Так, так, так и от чего же тогда произошел взрыв?
- Я разбираюсь, пока ничего не могу сказать.
- Понятно. Ну ладно, не буду вам мешать. Разбирайтесь дальше Юрий Андреевич.
Он кряхтя поднимается со стула и идет к двери. И..., прежде чем исчезнуть, как всегда по привычке, выкидывает гадость.
- Если бы вы в бытность, когда исполняли обязанности начальника цеха, не дали согласия на проведение экспериментов, то в цехе не было бы взрыва.
Вечером до меня дозвонилась Саша.
- Как дела, бирюк? - услышал я ее милый голос.
- Привет, вот не ожидал, что ты обо мне вспомнишь.
- Еще бы, тебя забыть не возможно. Колоритная ты фигура, Юрочка.
- Короче, Сашенька. Я ведь догадываюсь, что у тебя что то произошло. Так просто ты бы не позвонила.
- Юрочка, ты провидец. Я выхожу за муж...
- За меня?
- Нет. За хорошего человека.
- Так... Я значит плохой.
- Нет. Ты замечательный, но я все же выбрала другого. Хочу пригласить тебя на свадьбу.
Это был удар в под дых. То-то Сашка перед отпуском шарахалась от меня...
- Я не пойду. Извини, но у меня много дел.
Бросил трубку на рычаг и выдернул телефон из вилки. И тут я почувствовал тошноту одиночества. Пусть ты один, но когда есть надежда, она согревает. Сейчас меня не согревает ничего...
Мишу нашел в курилке.
- Юрий Андреевич..., - обрадовано кинулся он ко мне.
- Привет, Михаил.
