Когда он ушел, я оглядела роскошные букеты, удивительных южных растений. Это стоит, конечно, прилично. От кого они, от Илиота, Перея или Касыма? Кто из них первый бросил мне вызов к примирению? Осторожно вскрываю конверт и сразу, не разглядывая текст письма, смотрю на подпись. Это Перей. Даже не читая, швыряю его на пол. Спать уже в такой жаре не хочется. Кой как натягиваю на себя, что попроще и подойдя к окну, заглядываю через подоконник на улицу. Подо мной густая зелень шелковицы, одинокого дерева, прижавшегося к дому. Дальше, вздувшийся от жары асфальт улицы и несколько сонных машин, приткнувшихся к поребрику и своими металлическими спинами излучающие тепло. Народу - никого. Сразу мелькнула мысль, как только наши русские девочки, могут выдержать эту жару, торгуясь с жадными, спрятавшимися под тентами и палатками, турками. С трудом поднимаю ближайшую корзину с цветами с кровати Ольги и подтаскиваю ее на подоконник. Прощай, продажный Перей. Под домом слышен возмущенный трески веток шелковицы и... хлопок. Где там следующая... корзина. Все выкинула в окно. Теперь можно подумать, чем закусить.
В два часа стук в дверь. На пороге Зейнаб, за ней тот самый парень, что вместе с ней торговал в цветочном магазине. В его руках две огромные сумки, плотно чем то набитые.
- Ольга, привет, - как ни в чем не бывало говорит Зейнаб. - Я привезла тебе товар. Ставь сюда, - командует она парню.
Тот послушно ставит их у моей кровати и по знаку Зейнаб уходит из номера. Она присаживается на Ольгиной кровати.
- Здавствуй, Зейнаб. Это ты дала мой адрес Саиду?
- Я. Вчерашний день был очень скверный. И то, что произошло, конечно, ни в какие рамки не лезет. Саид малость одурел от таких сумм, предложенных Илиотом, но потом одумался и решил, что совершил глупость. А откуда ты знаешь, что я дала адрес?
- Саид прислал мне море цветов. Я их выкинула в окно.
Зейнаб срывается с места, подскакивает к подоконнику и заглядывает на улицу.
- Да... Ты уничтожила целую оранжерею самых дорогих цветов, здесь их на тысячу долларов.
- Ну и пускай... Лучше скажи, что я повезу? Что в сумках?
- ... Обыкновенные безделушки: музыкальные шкатулки, вазочки, картинки.
- Какие картины?
- Обыкновенные, небольшие, рефракционные, переливающиеся от преломления света картины, сделанные турецкими мастерами.
- Да кто их у меня на родине все это возьмет?
- Я же тебе еще тогда говорила. Покупатель есть, он тебе за товар заплатит и еще даст вознаграждение. Он тебя сам найдет. Я уже отправила в Россию твой адрес, так что не беспокойся.
- А с картинками, на них не нужно всяких там лицензий?
- Не беспокойся, не нужно. Таможня все пропустит.
- Что же делать с Илиотом, вдруг этот взбесившийся толстяк меня все же до отъезда сумеет отправить в свой гарем.
- Он этого не сделает. После того, как ты отдубасила его помощников, ему намекнули, что ты можешь также изуродовать и его и потом, есть еще другие силы, которые смогут сдержать его темперамент. По крайней мере, ему уже дали понять, чтобы он не в свое дело не лез.
- И он как...?
- Ничего, скушал... Ты все же прости Перея, как-никак, если с нами работать будешь, то он тебе сделает много чего хорошего.
- Нет. Он сейчас меня чуть не продал, значит в дальнейшем нет гарантии, что продаст еще раз.
- Как хочешь. Я бы, от такого мужика... в общем сразу бы сдалась.
- Сдайся.
Зейнаб помолчала, потом протянула мне бумажку.
- Вот еще возьми. Здесь перечень товаров, что везешь и за сколько. Перед таможней пригодится.
- Хорошо.
- Тогда, до встречи. Приезжай в следующий раз.
- Мне здесь не понравилось и уже не очень хочется сюда возвращаться, но кто знает... если обстоятельства заставят и будет гарантия, что меня не тронут, тогда может быть приеду. Пока, верней, прощай.
В четыре часа в гостиницу вернулись девчата, таща огромные сумки. Ольга свалила свои тюки на пол, с облегчением плюхнулась на кровать и кивнула на мои вещи.
- Принесли все таки., надо же не надули.
- Принесли. На столе перечень, что в них.
- Дай взгляну.
Она не поленилась спрыгнуть с кровати и вцепилась в лист бумаги.
- Ты подумай, дешевле даже, чем на рынке. Не плохой товарец. А я в основном, тряпки, кофты, куртки, белье.
- Может это и лучше. Быстрей сплавишь.
- А хочешь я тебе помогу продать этот товар?
- Спасибо. Не надо. Я все должна делать сама.
- Как хочешь.
Ольга опять плюхается на кровать и протягивает ноги.
- И как они, сволочи, в такой жаре живут?
- Здесь еще есть вентиляция...
- Чувствую... Все равно, сволочи..., - она закрыла глаза.
Почти шесть вечера. Пока Ольга дрыхнет, я сбегала в забегаловку, что рядом с гостиницей. Там еле-еле доела макароны, приправленные таким острым соусом, что позже рот не могла закрыть. Пила зеленый чай и отгоняла мужиков, которые так и липли ко мне, приглашая во всякие поганые приключения. Когда в дурном настроении вернулась в гостиницу, то опять увидела администратора, тот еще более подобострастней кланялся передо мной.
- Мадам, вам письмо. Мне велели передать его вам.
- Что еще?
- Вам тут прислали... - турок протягивает конверт, - сказали ни-ни-ни, она должна взять...
- Иначе опять обещали голову оторвать...
- Да, мадам. Такие серьезные люди, не только голову, но всех родных вырежут.
- Кто прислал, ты знаешь, кто прислал?
- Да, мадам, - с трудом этот тип разжимает губы, - знаю, но мне не велено говорить.
- Ну и хрен с тобой, не хочешь, не говори.
Я взяла конверт и поплелась к себе. Ольга по прежнему дрыхнет. Разваливаюсь на кровати и вскрываю почту. Это Касым с массой извинений. А пошел-ка он... Рву на части бумагу и выкидываю обрывки под кровать.
В часом семь вечера приперся Ахмед.
- Как дела, девочки? Все затоварились?
- Все, - отвечает посвежевшая ото сна Ольга.
- А меня отправили парламентером к вам.
- Ахмед, ты что? Разве мы воюем с кем либо?
- Ты то нет, - смеется Ахмед, - а вот Лена сумела разбить сердца мужской половине Стамбула, теперь остальные просят пощады.
- Вечно ты затаскиваешь ее в какие-нибудь авантюры.
- Побойся бога. То что на роду богом написано, то людям и дано.
- Ахмед, разве ты не мусульманин?
- Все мы под единым...
- Выкрутился. Ленка, больше никуда не пойдет. Правда, Лена?
- Кто хочет мирится? - спрашиваю я.
- Мой брат. Он говорит, что там в ресторане, тебя не продавал. Это все Перей раскручивал, а Касым был против. Братец говорит, что Саид все подстроил нарочно, а ему велел молчать.
- Значит, это был сговор?
Я задумалась, действительно, что то здесь не так.
