- Все в порядке доктор, но я не идиот.
- Тебя никто идиотом не называет.
- 'Наверно совпадение, надо его успокоить.'
- Меня не надо успокаивать. Со мной все в порядке.
- 'Неужели... он читает мысли?'
- Немножко читаю.
Я вижу он в шоке. В его голове, черт знает что от бутылочек валерьяны до доктора Тромба.
- Больной, вам нельзя перенапрягаться. Катенька, дайте больному снотворное.
'Надо срочно позвонить Тромбу и подальше, подальше отсюда.'
Может ему тоже мысленно ответить.
'Куда помчался? Стой!'
Васенька как подрубленный останавливается и поворачивается с измученным лицом ко мне. Теперь я сам удивляюсь, мне удается влиять на него. Может попробовать чего-нибудь ему еще сказать.
'Господи, что ему от меня надо?' - стонет Васенька.
- 'Ладно, иди.'
Васенька исчез, чувствую возникновение опасности справа от койки.
- 'Только бы успеть...' - несутся ко мне мысли.
Это Катя. Но что же она хочет? Пользуясь моей неподвижностью, она подкралась сбоку и вколола укол. Эх, дубина, надо было бы ее остановить... Я еще пытаюсь сопротивляться.
- 'Иди, дура, к Васеньке'.
Катя вытаскивает иглу шприца из моей кожи и покорно идет в коридор к Васеньке.
- Ты чего? - слышу я.
- Не знаю.
- 'Чертовщина какая то.'
Ловлю еще какие то мысли, но сон подрубает сознание.
Около меня три человека. Я открываю глаза и узнаю только Васеньку и Катю.
- Он открыл глаза, Григорий Петрович.
Сразу поплыли мысли от широкоплечего великана.
'Если этот недоделыш Васенька, говорил правду, то это чудо. А может это бред сивой кобылы?'
- Нет, доктор, Васенька говорил правду.
Великан подпрыгивает. В глазах его изумление.
- Больной, давайте я вас осмотрю.
Он протягивает ко мне руку, которая дрожит от возбуждения, щупает мои лоб, плечи, шею.
- 'Может не надо повторной операции. Мелкие крошки кости пусть так и сидят в его мозгах. Пластинку, я вроде установил нормально, а если копаться в его мозгах, может быть будет еще хуже.'
- 'Вы правы, доктор, лучше не надо.'
Тромб весь передергивается, его пальцы вздрагивают.
- 'Забыл, он же читает мои мысли. Надо все продумать. Самое важное, отделить в отдельную палату и что бы меньше знали об этом случае.'
- 'Может лучше в общую?'
Доктор не доходит до двери резко поворачивается и говорит мне.
- Нет, лучше в отдельную.
Васенька изумленно смотрит на доктора, на меня, потом бежит за доктором за дверь. В палате только Катя.
- 'Что же происходит? Все забегали, а мне что делать. Тромб похоже совсем чокнулся. Таким я его не видела. Ну и что, парень обладает каким-то чудесным свойством данным от бога, радоваться надо, а у него руки трясутся.'
- 'Катенька, ты прелесть.'
Девушка улыбается и гладить шершавой ладошкой по моей щеке.
- Тебе надо больше отдыхать, сил набираться.
Она открывает портьеру затемненного окна и уходит.
Теперь я как король. Отдельная палата, телевизор и обслуживание по высшему классу. Кроме Тромба, из врачей в палату никого не пускают. Дежурная сестра всегда закрывает дверь с той стороны на ключ. Если надо, выпускают в туалет по звонку и пропускают уборщицу или сестру с едой в строго определенное время. Слух стал такой обостренный, что я могу через стенку вслушиваться в трепотню сестер или нянечек, особенно в 'мертвый час' или после 'отбоя'.
Стол дежурной сестры стоит в пяти метрах от двери и настроившись я слышу примерно такой разговор.
- А в этот-то одиночной палате, говорят убийца. Я слышала от Машки, что приходил следователь с Большого Дома, приказал его запереть. Сам Тромб, когда входит в палату, всегда креститься. Наверно боится, что тот его прибьет.
- Я была в этой палате.
- Да что ты?
- Мальчик молодой, симпатичный. С перевязанной головой. Всегда смеется надо мной. 'Не бойся,- говорит,- не укушу и дочке передай, пусть рожает спокойно. Они все выворачиваются на изнанку при таком положении'. И откуда он все знает? Я же ни кому здесь ни слова об этом не говорила.
- Но не положат же так просто в отдельной палате такого молодого. Он либо герой, либо арестант, либо депутат, либо сын известных родителей.
- Ох, не знаю.
В это время по коридору проходит тяжелый человек и резко бросает сестрам.
- Курбатова, марш на место, в свое отделение. Что это за безобразие?
- Я только лекарство взять.
- Взяла, так иди.
Наступила тишина.
На следующий день в палату входит Тромб и гражданский.
- К тебе следователь, - говорит Тромб.
- Здравствуйте. Я по поводу вашего вашей травмы. Вы помогите мне восполнить некоторые детали?
Пытаюсь покопаться, что у него в голове. Там ничего, кроме чувства голода.
- 'Времени совсем нет и я еще не жрал. Сейчас по быстрому кончу с этим голодранцем и в столовку. Нет лучше в пельменную.'
- Да, пожалуйста.
- Вы знаете тех людей, которые вас били?
- Нет.
- А Виктора Костюченко знаете?
- 'Интересно скажет - да - или будет юлить?' - думает следователь.
- Да, знаю. Мы с ним учимся на одном потоке в институте.
- Вы его в драке видели?
- Он меня в компанию этих парней, что били, втолкнул и сказал: 'Бей.' А вот участвовал он в драке или нет, дальше не помню.
- Хорошо. Давайте все запишем.
Он начинает писать протокол допроса.
- 'Ну вот и все. Побегу на Большой там еще может пельменная и работает', - вылавливаю последнюю его мысль.
Лежу месяц. Для сестер я легенда. Тромб входит всегда со страхом.
- 'Держать себя в руках надо. Напрягись. Внимание. Все в порядке. Что же получилось? Не пойму. Не отвлекайся, он уже копается в моих мыслях.'
Я уже привык отвечать ему мысленно.
- 'Скоро на выписку?'
Доктор каждый раз вздрагивает и уже говорит.
- Через два дня. Рана на голове уже зажила.
Он спешно меня осматривает и только собрался уходить, как я ему посылаю сигнал.
