пробовал. Ему, наверное, раны надо бы йодом смазать. И забинтовать. А то у него нагноение будет. Вода грязная... Бишка в воде сидел. Хорошо, что он ему не в голову попал. Торопился... Если бы в голову - все. Конец.
Теперь бегемот вылез из воды почти весь. На его круглой задней части, наискосок к ноге, словно пробоины на боковой броне, виднелась цепочка круглых дырок. Из них проглядывало розовое кровоточащее мясо...
Федотов придирчиво оглядел огромную лоснящуюся буровато-зеленую тушу и горестно вздохнул:
- Это ж... Это же сколько йоду на такое пойдет?! Тут же целый медсанбат потребуется!
- Жалко Бишку... - губы у Феди дрожали. - Пропадет ведь...
- Стоп! - спохватился быстрый на решения бывалый разведчик. - Имеется возможность подмогчи твоей этой... Как его? Лошади? - Он коротко хохотнул. В общем, битюгу твоему... За мной!
Разведчик и командир танка столковались в полминуты.
- Народное достояние! - с крестьянской убедительностью сказал, как отрубил, Федотов. - Понимаешь?!
- Давай! - кивнул командир.
Мальчика подсадили на броню. Потом его, раскрасневшегося от счастья и волнения, крепкие руки танкистов втянули в люк. Федотов похлопал танк, словно по крупу коня, и заорал:
- Погоняй!
Нужное хозяйство разворотливый разведчик отыскал быстро...
- Сколько?! - задохнувшись от праведного возмущения, тучный полковник, начальник полевого эвакогоспиталя, угрожающе надвигался на замершего по стойке 'смирно' Федотова. - Сколько?! Два литра медицинского спирта? Ты, сержант, в своем уме?!
Но поскольку сомнения по поводу свихнувшегося сержанта не покинули военврача, он, придвинувшись к Федотову вплотную, положил ему на лоб большую мягкую ладонь:
- Хм... Температуры вроде нет... Покажи язык! - приказал он. Федотов дисциплинированно высунул язык. Военврач - мужчина приличного роста нагнулся.
- Та-а-ак... А ну-ка дыхни! - внезапно рявкнул он. Сержант, мокрый от напряжения, послушно дыхнул...
- Трезвый... - ошарашенно сказал военврач. - Трезвый? Так зачем тебе два литра спирта?! - снова оглушительно заорал он. - Кругом!
- Ох, не могу больше! - взмолился Федотов и юркнул за дверь, из-за которой тотчас же появился, таща за руку перепуганного и упирающегося что есть сил Федю. - Вот пусть он вам все как есть разъяснит... Юннат!- И совершенно по-граждански развел руками.
- Нам для промывки ран... - собрав последние остатки решительности, почти прошептал мальчик.
- Чего? Чего? - недорасслышал рослый полковник и присел на этот раз чуть ли не на корточки. - Громче докладывай!
- Спирт... для промывки ран... - попытался было объяснить мальчик, краснея и запинаясь, но военврач прервал его лепетание.
- И не совестно тебе, Федотов, боевому разведчику, заставлять несовершеннолетних заниматься вымогательством?! - багровея, заорал он.
- Не для себя... Для бегемота... По-научному - для гиппопотама! брякнул сержант...
- Для кого?! - полковник навострил ухо. Он был опытным врачом, очень опытным, и знал, что на фронте может случиться всякое. - Для кого? Давайте толком!
Когда Федотов и Федя в два голоса, торопясь, перебивая друг друга, изложили положение дел, полковник медицинской службы вдруг поверил им сразу и безоговорочно. Такое нельзя было придумать! Это могло быть только правдой...
- Черт с вами! - махнул он рукой. - Разрешаю! Спасайте вашу животину! И, упав на стул, захохотал.
Он хохотал, трясясь всем своим крупным телом так, что стул под ним тоже трясся и подпрыгивал всеми своими четырьмя ножками, словно одушевленное существо. Хохотал долго и заразительно, но ни Федотов, ни Федя не могли понять причины его смеха и поэтому смотрели на него молча и обиженно.
- Как же вы... - отсмеявшись и вытирая слезы, спросил полковник,- как же вы... Его бинтовать будете? Эх вы, чудо-лекари! Ватных тампонов побольше возьмите, - сразу став серьезным, коротко и деловито распорядился он. - И липкого пластыря побольше. Ясно? Разрежете на полоски... Думаю, удержится... Да! И прихватите граммов двести аспирина. Жаропонижающее...
Он быстро притянул к себе Федю и посмотрел на него сверху вниз умными внимательными глазами.
- Ишь ты... - фыркнул он. - Добрая душа... И не боишься?
Мальчик отрицательно покачал головой.
- Ну иди. Марш отсюда! Гиппопотамов Гиппократ!
- Чего? - опять насторожился Федотов.
- Ничего, проехало... - ответил военврач. - Бегемотий доктор...
- Ну и как, выздоровел бегемот? - заинтересованно спросил я своего собеседника.
- Выздоровел... Бишка... то есть бегемот аспирин свой со свеклой съел. Не поморщился. А пластырь липкий, действительно, крепко держал.
- А где сейчас... бегемотий доктор... то есть Федя?
Федор Степанович поправил наброшенный на плечи белый халат с синим крестиком ветеринарной службы над боковым кармашком, взъерошил белобрысые волосы, в которых седина была совершенно незаметной, и рассмеялся:
- А вот это - военная тайна!
АКУЛА
(Из разговоров в кают-компании)
- Ловили мы тунца у берегов Гвинеи. Дело для нас, сами понимаете, новое да и вообще - деликатное. Тунец - рыба гордая, быстрая, самостоятельная. Одно слово - торпеда! Сетью ее не взять... Вы когда-нибудь в детстве переметы ставили? Так вот, и тунца ловят на гигантский перемет: трос длиной километра два выбрасывают в море на буйках и через каждые сто-сто пятьдесят метров крепят на нем, на тросе на этом, поводки с наживкой. Ну, крючочек там соответственный. С багор... На наживку чаще всего идет свежая макрель, целая рыбина. Сама порой кило на три, на четыре...
На каждом тунцелове таких переметов ставят, смотря по месту и погоде, три - пять. И способы разные: кто за корму дорожкой спускает, кто от бортов стелит, а иногда, как мы говорим, 'звездой', наудачу в разные стороны от судна вываливают.
Да вы ешьте, ешьте... Вот 'калтык' пробуйте - это горло тунца, сами коптим. Имейте в виду - в другом месте не дадут! А как балычок, ничего? У тунца вообще вкус отменный - и у свежего, и у копченого, и в консервах. Японцы - те прямо тунцов называют 'океанской говядиной'...
И пристроилась, доложу вам, за нашим СРТ... средним рыболовным траулером... одна акула. Там вообще-то акул шныряет множество, страшноватые твари, честно скажу... Но жадные. На любую дрянь кидаются, даже на тряпку красную. А эта... Эта повадилась у нас тунцов с крючков скрадывать. Прямо-таки обложила нас тунцовой данью!
Так-то, в честном бою да в открытом море ей с тунцом ни за что не справиться: он от нее запросто уйдет, ходок он просто первоклассный. А уж когда такая туша на крюке - бейся ни бейся, а отщипнет от тебя акула лучший кусочек... Ну, а нам - прямой урон.
Мы эту самую акулу уже все на судне в лицо, так сказать, знали. Не по размерам отличали, нет. Она как раз была других чуток поменьше, так что-нибудь три с половиной метра. А вот на морде у нее - шрам страшенный, рваный, наискосок от угла пасти к левому глазу. То ли товарки ее когда-нибудь цапнули, добычу не поделили, то ли с крюка сорвалась, то ли еще чего - в общем, отметина - лучше не надо! Нам даже казалось, что со стороны левого глаза она вообще ничего не видит.
И прозвали мы поэтому вреднющую эту акулу, как настоящего пирата, Одноглазым Джеком... Говорят, у рыб характера нет и быть не может. Не знаю, не знаю... Может, в общем случае, в среднем, так сказать, это и верно, но у Одноглазого Джека характерец был тот еще!
Сколько раз мы ее поймать пытались - ни на какую приманку не идет! Даже на тунцовые внутренности, денек полежавшие на палубе под тропическим солнцем... Арома-а-ат... Глаза на лоб лезут! Другие ее товарки на эту требуху кидаются прямо как бешеные, крючок заглатывают, как муху, не замечая, а эта...
