- Сочувствие проявляешь, Капитан? А я-то думал, у тебя его уже давно не осталось.
- Когда я захочу узнать твое мнение, сморчок, я его из тебя вышибу. Что он только что сказал? - Ворошки остановились, не дойдя до нас. Один из них заговорил. О чудо! Кажется, некоторые из его слов я разобрал. - Повтори-ка, приятель.
Колдун понял и повторил фразу произнося слова громко и медленно, как разговаривают с людьми глуховатыми, слабоумными и иноземцами.
- Что это за трескотня? - спросил я. - Теперь я точно знаю, что расслышал знакомые слова.
- Помнишь Арчу? - напомнил Гоблин. - Похоже, он пытается говорить на их языке.
- А что, вполне вероятно. Бовок была родом из Арчи. Так что слушай внимательно. - Гоблин тоже был с нами в Арче. Очень давно. А у меня талант к языкам. Смогу ли я вспомнить этот язык достаточно быстро, чтобы это нам хоть как-то помогло? До заката осталось не так уж много времени.
Постепенно я начал что-то понимать, хотя у колдуна был ужасный акцент, а с грамматикой он обращался вообще убийственно, обрезая времена и путая глаголы и существительные.
Мы с Гоблином по ходу дела сравнивали услышанное и понятое. Наш коротышка никогда не говорил на этом языке хорошо, зато без труда его понимал.
- Что происходит? - возмутился Лебедь. Он держал один из бамбуковых шестов. И тот становился все тяжелее.
- Кажется, они хотят, чтобы мы взяли их с собой. Они думают, что приближается конец света, и не хотят в этом участвовать.
Гоблин кивнул, подтверждая мои слова, но тут же добавил:
- Но я и на секунду не стал бы им верить. И постоянно считал бы, что их послали шпионить за нами.
- Правильно, - согласился я. - Я так отношусь почти ко всем.
Гоблин проигнорировал шпильку и продолжил:
- Заставь их раздеться. Догола. А мы с Доем осмотрим их одежду. Как следует, словно блох поищем.
- Ладно. Только Доя я возьму с собой - пусть поможет собирать раковины улиток. - И я стал перечислять Ворошкам, что им следует сделать, если они действительно хотят уйти с нами. Услышанное им не понравилось. Им захотелось спорить. Но я спорить не стал, хотя и надеялся заполучить парочку летательных столбов, чтобы Госпожа и Тобо смогли их изучить. Проклятье, а ведь парочка таких штуковин нам и в самом деле не помешала бы.
Вместо того, чтобы спорить, я сказал им:
- Если я не увижу обнаженных тел, то предпочитаю увидеть спины тех, кто уйдет. В любом случае тот, кто не сделает того или другого, когда я досчитаю до пятидесяти, умрет на месте, сохранив достоинство. - Язык вспоминался весьма быстро, хотя свое требование я', разумеется, сформулировал не настолько четко.
Двое из пришельцев - наверное, самые сообразительные - начали раздеваться почти немедленно. Они оказались такими же светлокожими блондинами, как и девушки, которых мы уже видели, хотя и пунцовыми от смущения и трясущимися от ярости. Я внимательно наблюдал за ними, особо не присматриваясь к их телам. Меня гораздо больше интересовало иное - сколько решительности они вкладывают в столь унизительную процедуру. Это могло дать мне намек-другой на их искренность.
Для одной из молодых женщин унижение оказалось слишком большим. Она дошла до стадии, когда ее пол стал очевиден, но завершить раздевание не смогла.
- Тогда лучше беги, девочка, - сказал я. И она побежала. Прыгнула на свою леталку и рванула прочь.
Ее дезертирство повлияло и на одного из юношей. Он передумал, хотя и успел полностью обнажиться. Я не стал поторапливать его, пока он одевался.
Остались четверо - трое парней и девушка, всем примерно лет по пятнадцати.
Я помахал рукой, не сомневаясь, что к этому времени Госпожа уже наблюдает и успела догадаться, что мне понадобится. Она у меня умница. И вскоре двое наших уже спускались по склону с охапками разномастной одежки, в которую предстояло облачиться пленникам.
Они еще не осознали свой новый статус.
Через врата я их провел по одному, внимательно наблюдая. Я не ожидал от них никаких фокусов, но дожил я до таких лет именно потому, что был готов к неприятностям, когда они казались наименее вероятными.
- Все понимают, что у того, кто выйдет через врата обратно, будут неприятности? - уточнил я у пленников. Их еще больше унизило то, что всем им связали за спиной руки, как только они переоделись.
Парень, кое-как говоривший на языке Арчи, сказал что-то про униженное достоинство.
- Это лишь временно, - заверил я. - До тех пор, пока несколько наших остаются снаружи. - Я перешел на таглиосский:
- Мурген, Лебедь и Тай Дэй, держите этих ребят на коротком поводке.
Бамбуковые шесты рассекли воздух и уставились на пленников. Несмотря на возраст и неотделимый от него цинизм, эти ребята еще способны на энтузиазм. В основном, показной.
- Если с тобой что-нибудь случится, то от них останутся только мокрые пятна и кончики ногтей, - пообещал Лебедь.
- Ты хороший человек, Лебедь. Дой, ты пойдешь первым. - Пожилой нюень бао извлек свой меч по имени Бледный Жезл, шагнул через поврежденные врата в Хатовар и занял там оборонительную позицию. - Твоя очередь, Гоблин. - Мургену я подал знак рукой, чтобы он не стеснялся пустить шар через врата, если там вдруг кто-нибудь появится.
Дальше все прошло скучно. Я прошелся с мешком по всем местам, где прежде разбрасывал раковины улиток, и собрал их. Те, в которых кто-то спрятался, отличаются от пустых, если их взять.
Пока я собирал урожай, вернулись мои вороны и доложили, что Ворошки отчаянно готовятся к наступлению темноты. Ужас и паника распространялись по их миру со скоростью, с какой' могли летать их посланники.
С помощью птичек поиски наших призрачных компаньонов стали намного легче. Они показывали мне, на какие раковины не стоит тратить время и где найти те, про которые я забыл. Мы вместе вернулись через врата за час до заката.
Гоблин все еще изучал ткань, конфискованную у юных Ворошков.
- Это воистину поразительный материал, Костоправ, - пропищал он. Кажется, он даже откликается на мысли того, кто его носит.
- А для нас он безопасен?
- Думаю, он остается совершенно инертным, пока не соприкасается с тем, на кого он настроен.
- Вот и еще задачка для Тобо. Пусть потешится, если выкроит посреди войны свободное время. Сверни ткань и погрузи на мула в голове колонны. Нам пора выступать. - Я сменил язык и сказал приунывшим пленникам:
- Сейчас я вас развяжу. А потом выпущу по одному, чтобы вы забрали свои леталки. Летать на них вам не позволят. Вы пойдете в конце нашей колонны.
Пока они выполняли мои указания, я рассказал им об опасностях равнины. Их страх перед Тенями дал мне возможность удерживать их внимание. Я попытался внушить им, что неверное поведение на равнине может убить не только идиота, нарушившего правила, но и всю команду, поэтому пусть не ожидают от нас вежливости, если мы сочтем их поведение неприемлемым.
Я стал последним из Отряда, покинувшим землю Хатовара! Перед уходом я провел краткую личную церемонию прощания. А может, и экзорцизма.
Один из двух пленников, способных общаться, - тот, что помоложе, спросил:
- В чем смысл того, что ты делал?
Я попытался объяснить. Он ничего не понял. Вскоре я обнаружил, что он никогда не слышал о Свободных Отрядах Хатовара. Что он ничего не знает об истории своего мира, предшествующей временам, когда его предки захватили власть. И более того, на всю эту историю ему наплевать. , Короче, он оказался
