— Нам немного повезло. Так присылать за тобой карету или нет?
— Если я найду, что надеть.
— Вот и прекрасно. Я, пожалуй, пойду, пока Мгла не отправилась в постель.
Однако прежде чем выйти из дома, он обошел спальни — хотел взглянуть на спящих детей и внука. Выходя в ночь, Браги оценивал свою деятельность в качестве короля гораздо выше, чем всего несколько часов тому назад. Всю жизнь он боролся за то, чтобы дети вчерашних дней стали такими, как Кристен или Ширили. Сегодняшние дети тоже должны иметь право на будущее.
Мгла приняла его в библиотеке, предварительно заставив прождать двадцать минут. Однако она не извинилась.
— Поздно гуляешь, — заметила бывшая принцесса.
Браги бросил на неё короткий, оценивающий взгляд. Мгла была холодна как айсберг. Интересно, подумал он, почему её красота не приводит меня в трепет, как других мужчин?
Умом Браги понимал, что колдунья необыкновенно красива, но все равно оставался совершенно равнодушным к её чарам.
— Я был дома. Мне надо с тобой повидаться, и я решил воспользоваться случаем, чтобы не выезжать лишний раз.
— Ты выглядишь измученным.
— Был очень трудный день, так что прости мои дурные манеры. В иных обстоятельствах я вел бы себя по-другому.
— Что у тебя на уме?
— Мне хотелось бы знать, какую кашу завариваешь ты с помощью Арала.
— Кашу?
— Увидев, как из отдельных кусков начинает возникать стройная картина, я решил, что, прежде чем принять какое-либо решение, необходимо услышать твои объяснения.
— Не понимаю.
— Объясняю. Мы имеем принцессу в изгнании, лишившуюся павшего под Палмизано мужа. Теперь её некому сдерживать. Имеем мы и юного торговца — богатого и весьма влиятельного. Кроме того, при штабе лорда Хсунга есть по меньшей мере один тервола — сторонник упомянутой принцессы в изгнании, — произнес Рагнарсон, внимательно следя за её реакцией.
Однако никакой реакции не последовало. Железная выдержка.
— Особенно забавно то, что все эти ингредиенты соединяются в тот момент, когда на границе Шинсана и Матаянги вот-вот разразится война. — На сей раз Мгла проявила некоторые признаки беспокойства.
Принцесса в изгнании молчала, полностью уйдя в себя. Браги провел несколько минут, стараясь прочитать то, что написано на корешках книг.
— Ты прав, — наконец решилась она. — Я вступила в контакт с людьми из Шинсана. С фракцией традиционалистов, недовольных правлением лорда Куо. Они считают, что я смогу обеспечить стабильность и возврат к традиционным ценностям. Но все это одни разговоры. Ничего конкретного.
— Почему же так?
— У этой фракции нет ни силы, ни влияния.
— А какую роль играет в этом деле Арал? — поинтересовался Браги, сцепив пальцы и внимательно глядя на Мглу.
— Он считает, что торговый климат резко улучшится, если на востоке окажется дружественный Кавелину правитель. Поэтому он пытается обеспечить финансовую поддержку.
Браги перевел взгляд на книги. Объяснение звучит правдоподобно. Но не говорит ли она лишь две трети правды для того, чтобы скрыть остальное?
— Идея представляется мне хорошей. Ее реализация пойдет Кавелину на пользу при условии, что новому правителю удастся изменить историческую инерцию Шинсана. В противном случае не имеет значения, кто будет там сидеть на троне.
И снова Мгла заставила его ждать ответа. Молчание затягивалось. Нельзя ей этого позволять, подумал Браги.
— Что ты сказал? Я, видимо, не расслышала.
— Я сказал, что не буду противиться вашей затее. Но прежде надо внести полную ясность. Сейчас ты — кастелян замка Майсак, а я желаю быть уверенным в том, что и в будущем ни при каких обстоятельствах не потеряю контроля над проходом Савернейк.
— Понимаю. Ты хочешь получить гарантии. Скажи, что ты желаешь от меня услышать?
Браги улыбнулся. Реакция Мглы сказала ему очень много о ходе её мыслей.
— Не здесь и не сейчас. Нам нужно время все хорошенько обдумать. И кроме того, чтобы все было сделано при свидетелях. На встречу я приглашу Вартлоккура в сопровождении Нерожденного.
— Ты никому не доверяешь?
— Уже нет. Доверие исчерпано. И с какой стати я должен кому-то верить? Твой заговор всего лишь часть моей головной боли. До тех пор пока события не окажутся под моим контролем, мне следует действовать неторопливо и осмотрительно.
Мгла рассмеялась, а он ответил ей улыбкой.
— Жаль, что ты родился на западе. Из тебя получился бы великий тервола.
— Не исключено. Моя мать была колдуньей.
Мгла, казалось, была изумлена. Она хотела что-то сказать, но на пороге библиотеки возник слуга и объявил:
— Миледи, пришел человек, который желает видеть его величество.
Браги посмотрел на Мглу и недоуменно пожал плечами.
— Проводи его сюда, — распорядилась хозяйка дома.
Дал Хаас чуть ли не вбежал в библиотеку:
— Сир, я искал вас повсюду!
— Что произошло? — предчувствуя недоброе, спросил Браги.
— Чрезвычайное происшествие, сир, — ответил Дал, многозначительно покосившись на Мглу.
Интересно, в чем дело, подумал Браги.
— Поговорим позже, — бросил он и, выбежав за отчаянно торопящимся ординарцем на воздух, чуть ли не крикнул:
— В чем дело? Выкладывай, Дал!
— Генерал Лиакопулос, сир. Кто-то пытался убить его.
— Пытался? Он жив?
Армия Кавелина служила фундаментом власти Рагнарсона, а Лиакопулос выдающийся военачальник.
— Он очень плох, сир. Я оставил его с доктором Вачелом. Доктор не уверен, вытянет ли генерал. Это случилось три часа назад.
— В таком случае скачем быстрее. Как это случилось? Очередная драка?
Генерал обожал как следует гульнуть. Его неоднократно предупреждали, но все предупреждения пропадали втуне.
— Нет, сир. На сей раз это были убийцы. — Он тронул поводья и пустил лошадь рысью. — Генерал совершал верховую прогулку вблизи дворца. На него напали из засады в парке. Одного он уложил, но остальные его здорово изрезали. Гейлз наткнулся на него и притащил во дворец.
— Кем оказался убитый? — спросил Браги.
Поднялся ветер. Запахло приближающимся дождем.
— Никто его не смог опознать. На нем не нашлось ничего, что могло бы помочь в поисках.
— Хариш?
— Нет. Человек явно не с востока. Скорее всего северянин.
— Как только вернемся, найди и приведи Требилкока.
— Когда я уезжал, сир, он был с генералом.
Хаас пришпорил усталую лошадь. Браги, заметив это, снизил темп скачки.
— Требилкок воспринял нападение на генерала как личное оскорбление, — продолжил Дал. — Он ведет
