Вечернее солнце золотыми лучиками играло в его волосах. Мускулы спины и рук наливались, когда он поднимал топор вверх, чтобы потом мощно опустить его прямо в середину стоящего полена. Удар — и две половинки готовы.
Джорджиана вынуждена была признать, что хотя Максим Дехуп и считается богатым плейбоем, но топором он орудует так, словно работал им всю жизнь. Неудивительно, что он в такой прекрасной форме! Его мускулы натренированы и закалены физическим трудом.
«Может быть, он всегда рубит дрова, чтобы произвести впечатление на своих подружек?» — спросила она себя и тут же рассмеялась над столь абсурдным предположением.
Наверное, шорох занавески привлек его внимание: он неожиданно посмотрел на ее окно. Испугавшись, что любое движение выдаст ее, Джорджиана застыла до тех пор, пока он снова не вернулся к работе. Он ее не заметил… По крайней мере она на это надеялась!
Спустя четверть часа она уже была одета в свой любимый свитер цвета нефрита и черные шерстяные брюки. Задержавшись у зеркала, она подвела глаза темно-серым карандашом и наложила дымчатую тень. Немного поколебавшись, стала выбирать духи. Они были ее слабостью. Совсем недавно она купила экзотическую смесь, предназначенную для вечерних встреч, полных обещаний. Однако здравый смысл возобладал, и она выбрала не их, а легкие, чуть смолистые духи.
— Можете входить! — спустя минуту крикнула она от двери кухни.
— Я почти закончил! — отозвался он.
Джорджиана замялась, глядя на него сквозь сетчатую дверь и покусывая губы. Она будет чувствовать себя ужасно глупо, если останется стоять и смотреть. И потом, это будет для него лишним стимулом продолжить странную игру, которую он затеял.
«Стоит пока заняться приготовлениями к обеду», — решила она и вернулась на кухню. К рогаликам, которые она собиралась выпечь из цельного зерна, у нее целый день кипел на маленьком огне горох. Он уже хорошо разварился и загустел, так что оставалось протереть его через сито и разбавить молоком, чтобы получился суп.
Она уже доделывала пюре, когда открылась задняя дверь.
— Фью! Сейчас бы я не отказался от пива! Максим стоял в дверях с охапкой поленьев. Стерев струйку пота со лба, он широко улыбнулся. Глаза неспешно скользили по ее фигуре, пока он стоял, привалившись обнаженным плечом к дверному косяку.
— Готов побиться об заклад, что пива вы не пьете.
— Да, — подтвердила Джорджиана, отводя взгляд. — Но кажется, здесь есть что-то похожее. Английский эль, если я не ошибаюсь. Рядом с вином. Угощайтесь. — Она указала ему на буфет. — Я положила ваши вещи в гостиной. Можете воспользоваться ванной. Первая дверь направо на втором этаже.
До нее донесся его довольный возглас:
— Прекрасно!
А в следующую минуту он уже снова заглянул на кухню, размахивая темной бутылкой.
— Мое почтение вашему супругу, когда он приедет!
— Супругу? — растерянно произнесла Джорджиана, когда он скрылся.
Видимо, Максим решил, что это ее дом и что ее муж вот-вот вернется к обеду.
Она замерла, устремив невидящий взгляд на сито. Интересно, что он сделает или скажет, обнаружив, что сегодня никакой муж не вернется… как, впрочем, и в любой другой вечер? Однако сама она сообщать об этом не намерена.
Вскоре она услышала, как наверху в ванной льется вода — Макси-миллионер принимает душ. Это вызывающе, если он знает, что с минуты на минуту домой явится ее муж. Неужели он не догадывается, что ведет себя бесцеремонно? Или ему все равно? Может, он решил, что было бы забавно поставить ее в неловкое положение и досадить мужу? За их недолгое знакомство он продемонстрировал удивительное равнодушие к правилам приличия и чувствам окружающих. Видимо, мистер Дехуп полагает, что деньги дают человеку особые привилегии.
— Невыносимый тип!
Она протерла остатки гороха и вдруг весело расхохоталась. Возможно, она преподаст мистеру Дехупу хороший урок!
Накрыть стол было делом одной минуты. Она достала скатерть и хрусталь, добавила пару серебряных подсвечников со свечами, которые особенно хорошо смотрелись около серебряной чаши с бутонами осенних роз, сорванных днем. Третий прибор для гостя она поставила специально неаккуратно, словно он был добавлен в спешке.
В гостиной она разожгла огонь, поставила поднос с двумя рюмками и графин с бренди у дивана, а потом завела пластинку с негромкой джазовой композицией. Когда она выключила верхний свет, разожженный камин залил комнату теплым чарующим светом.
Подбоченившись, она оценивала свою работу. Только идиот не поймет, на что намекают свечи и бренди. А огромное пространство белого меха… Ну, тут возможности очевидны. Интимный вечер для двоих — для них с мужем. А он будет третьим лишним. Если все сложится удачно, ей даже не придется ничего говорить.
К тому времени, когда суп, в который она добавила молока и хереса, снова тихо забулькал, ей уже хотелось, чтобы он поскорее спустился вниз. Но через несколько минут после того, как перестала литься вода, пронзительно завыл ее фен. Максим явно чувствует себя как дома.
— Ну же! — прошептала она, отправляя в духовку первый противень с рогаликами.
На часах половина шестого — рановато для того, чтобы муж вернулся домой после напряженного рабочего дня. Но это не имело значения. Она рассчитывала, что ее гость уйдет раньше, чем возникнет подобная ситуация.
— Ну вот, я снова в пристойном виде!
Максим спускался вниз по-прежнему без рубашки. Глядя на него, Джорджиана почувствовала, как у нее снова участился пульс, Ну почему он не одевается? Рассчитывает, что она встретит его стриптиз аплодисментами?
— Чем вы зарабатываете себе на жизнь, мистер Дехуп?
Вопрос вырвался у нее невольно, но оказалось, что она нашла прекрасный способ его смутить. Взглянув на него, она поймала на его лице выражение неприкрытого удивления.
— Похоже, в Плаудене вы недавно, — заметил он, усаживаясь перед столиком, за которым она работала.
— Совсем недавно, — подтвердила она, не отрываясь от фруктов, которые резала для салата.
— Вы читаете газеты?
В любой другой момент она отреагировала бы на это иначе, однако его самоуверенность раздражала.
— Почти никогда, — небрежно бросила она. — И уж конечно, не местную. В ней обычно читать нечего, кроме рекламы бакалеи и остатков новостей, на которые никакие другие издания не польстились.
Наступило тягостное молчание.
— Не хотите ли еще эля? — вежливо спросила она, поднимая голову.
Джорджиану удивил гнев, который она прочла на его лице. Удивил тем паче, что этот гнев был обращен явно не на нее. Однако она все равно решила осведомиться:
— Я сказала что-то не то?
В его глазах вдруг загорелись озорные искры.
— Ну что вы! Вы сказали истинную правду. Она пожала плечами:
— Что ж, оставим дальнейшие комментарии. Вы ведь останетесь обедать? Мы с Эдвардом не устраиваем ничего замысловатого. Будет суп, фруктовый салат и домашний хлеб. Но всего вдоволь.
В его глазах блеснул какой-то странный огонь, но он тут же опустил темные ресницы. А в следующую секунду на его лице вспыхнула торжествующая улыбка.
— Буду рад.
Она кивнула, боясь, что голос ее выдаст. В его ответе не было никаких колебаний. Он не спросил, будет ли против муж и может ли он врываться вот так в дом, без предупреждения. Он добился того, чего хотел, —
