— Даже если так, джентльмены будут лишь рады тому обстоятельству, что им не придется делить внимание между вами и своими женами.
Он не ответил на ее вопрос, но она отметила, что лорд постарался ответить ей любезно, тогда как обычно он себя подобными мелочами не затруднял. Чего он добивается? Пытается приободрить, или на него тоже повлияли слухи, и он влез в роль кота, наслаждающегося игрой с полумертвой мышью?
— Я принесу вам оршад, — сказал Девлин и ушел до того, как она успела отказаться.
Джапоника посмотрела ему вслед. Лорд быстро вышел из комнаты. Леди Эббот испытала внезапный страх оттого, что осталась одна среди незнакомых мужчин. Может, он решил оставить ее здесь одну до конца вечера? Ответа долго ждать не пришлось. Дверь в главный зал распахнулась, и привратник объявил торжественным голосом:
— Его превосходительство, персидский министр Абул Хасан Шираз.
Вначале в зал ворвалось облако тяжелого и сладкого восточного аромата, а затем появился человек, источавший запах дорогих арабских духов. Мужчина столь же экзотичный, как и имя, что он носил.
Перс был на голову выше тех, кто шел по обеим сторонам от него. Его черная борода, умащенная благовонными маслами, блестела. Джапоника заметила, что глаза мирзы искрились умом и озорством. Он был молод, хорош собой — мужчина в самом расцвете сил, которому под стать был разве сам Хинд- Див.
Он был одет в богато расшитый парчовый халат. На плечах накинута изумрудного шелка мантия, отороченная соболями. Халат подвязан широким кушаком из расшитого красного шелка. За пояс были заткнуты ножны из кожи и золота, из которых торчала рукоять сабли, украшенная драгоценными камнями.
Джапоника мгновенно почувствовала духовное родство с этим благородным чужеземцем. Она понимала, что они не могли встречаться раньше, но видеть его здесь было все равно что получить долгожданное письмо из дома. Когда он, отыскав ее взглядом в дальнем углу комнаты, подошел к ней, Джапоника опустилась на колени, как если бы это был ее король. Может, она и была англичанкой по происхождению, но родилась в Персии и могла по праву назвать ее своей родиной.
— Кто эта леди? — услышала она голос, звучащий по-персидски. Мирза адресовал вопрос своим компаньонам, но Джапоника, хотя по восточной традиции и не поднимала глаз от пола, решилась ответить на вопрос сама.
— Служанка из Бушира, мой господин. Тысяча благодарностей за то, что заметили мое ничтожное присутствие, — сказала она на персидском.
Джапоника видела, как мирза удивленно отпрянул.
Не смея оторвать глаз от сапфировых, заостренных и вздернутых мысков его кожаных туфель, она не могла видеть его лица и слышала лишь возмущенный, хоть и приглушенный гул мужских голосов. Она преступила границы дозволенного, осмелившись заговорить с ним.
Перед ее глазами появилась рука. Крупная, но гладкая и ухоженная, как у юной женщины. На среднем пальце горел перстень с камнем настолько крупным, что он закрывал целых три фаланги.
— Поднимитесь, госпожа.
Опершись на предложенную руку, леди Эббот поднялась, но при этом продолжала смотреть в пол. Она молчала, чувствуя, что взгляды всех присутствующих прикованы к ней и мирзе.
— Ты не прикрываешь лицо, мемсагиб. Ты действительно моя соотечественница?
— По месту рождения и велению сердца, мой господин, если и не по национальности. — Она наконец решилась встретиться с ним глазами. — Одно из удовольствий путешествий состоит в наблюдении обычаев, столь отличных от обычаев родины. Разве английские обычаи не более приятны, чем те, что заставляют женщину скрывать лицо под вуалью?
То, что все вокруг затаили дыхание, удивило Джапонику, ибо она совершенно не думала нанести мирзе обиду. Восточный обычай поощряет женщин, которые умны и обворожительны с противоположным полом, и ничего не имеет против флирта, покуда своим поведением женщина не пробуждает ревность в супруге.
Джапоника увидела, как весело блеснули глаза мирзы, и поняла, что не ошиблась, выбрав такую тактику.
— В самом деле, английский обычай лучше. Женщина с опущенными глазами и в парандже что птица, вскормленная в клетке. Когда ее выпускают, она вдруг сознает, что крылья ее слишком слабы даже для того, чтобы разок облететь душистый сад. — Мирза наклонился к ней так, что борода его едва не коснулась ее лица, и процитировал на персидском:
— Ах, как это верно! «Друг узнает голос друга». — Джапоника процитировала в ответ персидскую пословицу.
Красавец посол был в восторге:
— Аллах всемогущий! Какой подарок! Здесь, в Англии, я говорю с прекрасной женщиной так, как если бы был дома! — Мирза откинул голову и громко, от всей души захохотал.
Мужчины, находящиеся в комнате, вежливо засмеялись в ответ. Обстановка разрядилась: пока посла устраивало неортодоксальное поведение дамы, все было в порядке.
— Кто она? — снова спросил мирза, на этот раз на английском с сильным акцентом.
— Могу я представить леди Эббот, ваше превосходительство, — сказал невесть откуда взявшийся лорд Синклер. — Вдова лорда Эббота, пятого виконта Шрусбери и бывшего члена правления Ост-Индской компании.
— Ах, все-таки английская аристократка, — с улыбкой ответил мирза. — Великолепно!
Джапонике очень хотелось обменяться взглядами с Девлином, чтобы увидеть, одобряет ли он ее поведение или нет, но лорд Синклер держался у нее за спиной.
Мирза окинул гостью взглядом, в котором царственность удивительным образом сочеталась с живым интересом.
— В Персии умная женщина бывает вознаграждена за свое остроумие золотом того же веса, что и она сама, госпожа.
— Тогда сегодня я буду есть от души, ваше превосходительство.
— Восхитительная леди! — воскликнул мирза и захлопал в ладоши. Дав ей знак идти рядом, он направился в столовую.
Столовая была декорирована таким образом, чтобы найти удобный компромисс между восточными и западными традициями. Персидские ковры устилали полы. Вместо стульев гостям предлагалось воспользоваться оттоманками с красными шелковыми подушками, украшенными золотым шитьем в три ряда. Низкие столы ломились от яств в золотых и серебряных блюдах. Некоторые из деликатесов Джапоника видела впервые. На каждой тарелке и чашке золоченой вязью было запечатлено имя шаха. В горшках, расставленных вдоль стен, росли ароматные кипарисы, можжевельник, цитрусовые и айва. Со стропил свисали металлические светильники в форме полумесяца и звезд. В дальнем конце зала английские музыканты наигрывали популярные мелодии.
Мирза улыбнулся. Декор столовой пришелся ему по вкусу.
— Сегодня мы ужинаем по персидскому и английскому обычаю. Мои слуги приготовили плов. Быть может, вы уже пробовали это блюдо раньше, мемсагиб?
— Если и пробовала, то это было лишь жалким подобием того, что предстоит отведать сегодня. Ибо общество мирзы делает любое блюдо стократ вкуснее.
— Вы будете сидеть со мной за ужином, мемсагиб.
— Как пожелаете, мой господин.
Девлин придерживал шаг. Держась за спиной мирзы и его очаровательной спутницы, он наблюдал за ними, в тревоге отмечая, что испытывает нечто такое, чего раньше никогда не испытывал. Да, он надеялся, что Джапоника не ударит в грязь лицом. Он знал, что ее остроумие и знание языка придут ей на помощь. Подозревал, что знание персидских обычаев облегчит ее задачу. Синклер ожидал и то, что миловидность Джапоники отчасти рассеет меланхолию перса, но такого воодушевления со стороны мирзы Девлин никак не
