А он уже буквально пылал. Два года страстного обожания и неутоленного желания… Стоило только ей бросить на него взгляд, как он тут же превращался в того самого темпераментного и безмозглого парня; он просто переставал соображать, полностью теряя все свое знаменитое остроумие и обаяние.
Рядом с ней партия в его любимый бильярд превращалась в сплошное мучение. Вместо того, чтобы играть самому и следить за игрой других, он следил только за Дани – как она изогнулась, как она выпрямилась, откинула со лба белокурую прядь… Удивительно еще, что его шары вообще попадали в лузу, а иногда он даже выигрывал.
Но последнее время нервы его были на пределе. Бен чувствовал, что готов кинуться на Дани при малейшей провокации с ее стороны. Он уже сам не понимал, что именно его переполняет – ярость или желание. Она доводила его до белого каления.
Накануне вечером Тони сообщил, что они с Анджелой, его женой, в очередной раз ожидают прибавления в семействе.
– Вот если бы Бен женился на какой-нибудь милой девушке вроде Анджелы, – заметила Дани, – он уже давно бы остепенился, тоже имел бы сейчас большую дружную семью, попел бы наконец и стал почтенным и уважаемым членом общества. Но Бен только рассказывает о том, как он чтит семейные ценности и любит детей, а на деле предпочитает встречался с особами совсем другого плана.
Женитьба Бена была одной из излюбленных и которой она планомерно и с удовольствием его изводила.
Бену очень хотелось ответить, что он встречается с такими особами исключительно по вине самой Дани, чтобы хоть на время забыть о ней. Вместо этого он лишь загадочно улыбнулся и промолчал, по опыту зная, что это лучший способ вывести Даниэль из себя. И был тут же вознагражден ее раздраженным взглядом.
Ничего, пусть позлится. Главное, не сорваться самому. Бен всю жизнь страдал от своей вспыльчивости. Вспыхнув, он становился неуправляемым и мог наговорить или сделать такое, о чем потом долго жалел. Его друзьям, в отличие от Дани, это было хорошо известно. Они знати друг друга уже много лет; познакомились когда-то, еще в институтские времена, на ипподроме. Кумар там работает. Бен проходил ветеринарную практику, а Тони обучался верховой езде. Тони Адорно тогда был живым и веселым юношей, не менее вспыльчивым и темпераментным, чем Бен. Теперь, унаследовав от отца большую пиццерию в самом центре, города и обзаведясь обширным, вполне итальянским семейством, он прикидывайся серьезным и солидным господином. И некоторые даже верили ему. Только не Бен с Кумаром.
Кумар Сен был индийцем из знатного, но обедневшего рода. В отличие от Бена и Тони, чьи предки перебрались в Америку лет сто назад. Кумар был американцем лишь в первом поколении. Его родители выросли в Индии, и в семье до сих пор строго соблюдались все праздники и обряды. Как человек знатного происхождения, Кумар обязан был хорошо разбираться в лошадях, и его отец сумел договориться, чтобы мальчик мог заниматься конным спортом бесплатно, а за уроки работал бы на конюшне при ипподроме.
Собственно говоря, идея купить Компанию пришла в голову именно Кумару. Страстный любитель и прекрасный ценитель лошадей, он много лет проработал на ипподроме сначала простым конюхом, потом конным тренером. А потом вдруг понял, что вполне в состоянии встать во главе собственной фирмы. Финансовым директором и организатором должен стать Тони – он самый практичный и деловой из трех друзей. Ну а Бен прекрасно разбирается и в лошадях, и в собаках как ветеринарный врач.
Все складываюсь замечательно. Вот только денег не хватало. И тут подвернулась мадам Шануар. Почему эта богатая дама согласилась вступить в их рискованное предприятие? Это оставалось загадкой. Но ломать голову было некогда – согласилась, и ладно.
Еще во время одной из первых встреч владельцев Компании выяснилось, что все четверо – большие любители азартных игр. Когда деловая часть встречи закончилась, Тони пригласил всех к себе в пиццерию, в отдельный зал с карточными столами и бильярдом.
Тут неожиданно выяснилось, что мадам Шануар прекрасно играет в бильярд. Они очень приятно провели время, после чего было решено вновь встретиться здесь же в следующую субботу, накануне скачек – обсудить накопившиеся за неделю дела, решить возникшие вопросы и заодно сыграть партию-другую. Незаметно эти вечера вошли у всех четверых в привычку. Что касается Бена, то он всю неделю мучился, страшась и, одновременно, мечтая о встрече с Дани. Терпеть ее выходки было невыносимо, но и не видеть ее – немыслимо.
Каждый субботний вечер он шел в пиццерию, как на казнь, не зная, чем вызовет насмешку – недостаточно элегантным костюмом, немодной прической, слишком торопливой походкой или слишком медленной реакцией на ее шутки. Сколько раз Бен давал себе слово не встречаться с Даниэль! Но его тянуло к ней, как магнитом.
За окном замелькали знакомые деревья, уже был виден родительский дом. Вот он незаметно для себя и доехал. Бен криво улыбнулся. С мыслями о Дани время всегда летит незаметно.
Не успел он въехать во двор, как машину с громким лаем окружили собаки. Уж они-то Бена любят всякого – хоть лохматого, хоть в мятых джинсах. И запах псины им тоже нравится.
Заглушив мотор. Бен выскочил из машины – прямо в объятия огромного боксера. Вокруг, возбужденно лая, повизгивая и радостно хватая его за пиджак и штаны, скакали остальные.
Распахнулась дверь – это мать вышла на шум, и сейчас стояла на крыльце, с улыбкой поджидая, когда же Бен наконец закончит обниматься со своими любимцами и сможет подойти к ней и поздороваться.
Глава 2
– Не верю своим глазам! – Элисон Кларк с нежностью обняла сына. – Мы уже потеряли всякую надежду увидеть тебя. Но разве ты не должен сейчас быть на своих бегах?
– Ничего страшного. Время от времени можно и пропустить. Там есть Тони и Кумар, этого вполне достаточно, – отмахнулся Бен. проходя в дом.
Этот беспечный жест ни в коей мере не обманул его мать. Тем не менее, она промолчала, решив, что для допроса с пристрастием еще будет время после того, как ребенок поест и отдохнет с дороги.
– Есть будешь? – спросила она, не сомневаясь в ответе.
Ее сын никогда не отказывался от предложения поесть.
– Да нет, что-то не хочется, – рассеянно ответил Бен, присаживаясь за кухонный стол.
