внутри у нее все дрожало от растерянности и страха. — И где же мое место, к которому я, по-твоему, принадлежу?
— Здесь довольно часто бросают якоря корабли, — после долгого и напряженного молчания выдавил из себя Патрик, и лишь бившаяся у него на виске жилка выдавала бурю подавленных им чувств. — Наверное, тебе лучше всего будет вернуться домой, в Гавань Куад.
Хотя Шарлотта знала, что стоит на твердом полу, ей показалось, что земля под ней сотрясается. Она в отчаянии заломила руки.
— А как же твой ребенок? — спросила она, надеясь, что ее тон все-таки достаточно холоден. — Ты разве не хочешь взглянуть на своего ребенка, Патрик?
Его словно подбросило в кресле, но он тут же без сил рухнул обратно. Лицо его побледнело, а грудь сотрясалась oт подавленных рыданий.
— Если родится мальчик, — заговорил он, парализуя Шарлотту своим взглядом, — я приеду к вам, когда ему исполнится шестнадцать лет или чуть больше. Он должен будет научиться управлять этой плантацией и водить корабли.
Теперь настала очередь побледнеть Шарлотте. У нее в груди словно взорвался вулкан гнева, а голос скорее напоминал шипение струи пара, вырывающейся из гейзера.
— Скорее ты попадешь прямо в ад, Патрик Треваррен, чем я отдам тебе на растерзание своего сына! И почему это ты, скажи на милость, решил отдать ему предпочтение перед дочерью?
— Черт побери, Шарлотта! — взревел Патрик. — У меня никогда не было задатков няньки, а дочь должна принадлежать своей матери, вот и все!
Шарлотта скрестила руки и приготовилась к битве, Потом, потом она оплачет свою несчастную судьбу — ведь оказалось, что Патрику не нужна она сама, он думает лишь о наследнике. Но сейчас она должна отстоять свое достоинство.
— Значит, мальчику положено быть вместе с отцом? — спросила она.
— Да, и это правильно.
Ну вот что, я не собираюсь растить свое дитя в окружении иллюзорных ценностей, родится ли у меня мальчик или девочка. А если ты опасаешься, что твоему сыну не будет хватать мужского влияния, то можешь быть уверен — мой отец с дядей Девоном умеют воспитывать маленьких мальчиков.
— Я должен воспитывать своего сына, и никто больше, — возразил Патрик, снова вскакивая на ноги, правда на сей раз более осторожно.
— Если эта иллюзия служит тебе поддержкой, — непримиримо сказали Шарлотта, — то можешь цепляться за нее и впредь. — С этим она повернулась и направилась вон из комнаты.
— Шарлотта! — чуть не плача вскричал Патрик. Она не обратила внимания, пока не оказалась у порога. Здесь она все же не выдержала и оглянулась. При виде его страданий сердце у Шарлотты сжалось, как только что сжималось от собственной обиды.
— Что? — дерзко спросила она.
— Не смей уходить, пока я не окончил разговора!
— Я тебе не служанка. Патрик Треваррен, и не дрессированная мышь, — рассмеялась Шарлотта, надеясь, что ее голос звучит достаточно язвительно. — И если я считаю, что ты говоришь заведомую чушь или грубишь мне, ничто не заставит меня выслушать тебя до конца.
Патрик, не в силах более сдерживаться, чертыхнулся и ударил кулаком по подлокотнику кресла.
— Держи себя в руках, Патрик, — легко и насмешливо уколола Шарлотта, хотя внутри у нее все тряслось от рыданий. — У тебя нет никакого права срывать на мне свое плохое настроение. — Распалив его до бешенства, она вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Оставшись один, Патрик разразился проклятиями. Ведь он старался сделать так, как будет лучше не только для Шарлотты, но и для их не родившегося ребенка, а она обошлась с ним как с тупицей. Черт побери, неужели после всего, что произошло, она так и не поняла, как опасно быть любимой женщиной капитана Треваррена?
С того момента, как ее бросили к его ногам, будто мешок с отрубями, она только и делала, что попадала в опасные ситуации, одна хуже другой. Она чуть не умерла от жажды в пустыне, пытаясь удрать из-под опеки Халифа. Она пережила пиратское нападение на «Чародейку». После чего последовало милое приключеньице во дворце, когда вырвавшийся на свободу Ахмед чуть не изнасиловал и не убил се. Но всего этого мало, и судьба делает Шарлотту пассажиркой на обреченном корабле.
Это правда, что сама она не заболела, но ведь еще неизвестно, как чума повлияла на ту трепетную жизнь, что она носит в себе… Слишком часто смерть опережает рождение человеческого существа, а не наоборот, как положено природой. Патрик не в силах представить, что такая судьба может быть уготована именно его сыну или дочери.
Он поднялся и медленно, не понимая, что делает, поплелся на террасу, все еще чувствуя ужасную слабость после болезни. Якоба вернулась с веником и совком и принялась подметать его волосы, болтая как бы про себя о разных пустяках. Она хорошо шала своего господина — сейчас лучше не пытаться обращаться к нему прямо.
Патрик стоял на террасе, опираясь на каменные перила, на том самом месте, откуда накануне наблюдал гибель «Чародейки», которая скрылась под водой, вся объятая пламенем, словно корабль, участвовавший в морском сражении. Он представил свою шхуну, как она лежит на песчаном дне залива и уже начала распадаться, и сердце его снова пронзила боль. С некоторых нор он был убежден, что такая судьба и проклятие постигали все и всех кого он имел неосторожность полюбить.
Капитан дождался на террасе, пока уйдет Якоба, ибо чувствовал себя так, словно с него содрали кожу и каждый нерв его горит, обнаженный. Только одиночество могло его успокоить. Все так же волоча ноги, он вернулся в спальню и уселся на край кровати. С ночного столика он взял пачку набросков, сделанных ранее Шарлоттой. Мрачная улыбка кривила его рот, пока он рассматривал волевое лицо Брайхама Куада, профиль своей прелестной жены, привлекательный облик Милли, дяди, братьев и кузин. Все это были сильные и стойкие люди, с ними Шарлотта будет в безопасности, равно как и их дитя.
Патрик положил эскизы на место и растянулся на кровати, закинув руки за голову. Мечтательно глядя в потолок, он стал представлять, как однажды бросит якорь в Гавани Куад, когда пройдет шестнадцать лет.
Шарлотта, конечно, ничуть не утратит своей красоты. Ее характер, с которым он уже начинал считаться, получит свое полное развитие благодаря накопленному жизненному опыту, а материнство лишь добавит обаяния ее лицу и фигуре. Его сердце сжалось при одной мысли о свидании с Шарлоттой после долгой разлуки — воображение рисовало эту картину слишком правдоподобно.
Патрик полностью отдался воле фантазии и представил рядом с Шарлоттой любящую дочь. У нее, конечно, будут такие же золотистые глаза и, возможно, такие же темные локоны. Девушка наверняка будет расти гордой, и ей мало будет дела дo отца, который присылал подарки и деньги со всех концов света, но ни разу не навестил их. Он вздрогнул, представив ее юношеское, максималистское презрение к такому отцу.
А может быть, Шарлотта родит ему сына. Патрик тут же представил красивого, ладного парня косая сажень в плечах, как у него самого и мужчин из рода Куадов. Пусть у мальчика будут его ярко-синие глаза, а волосы цвета кленовой патоки, как у Шарлотты. Ему, наверное, не стоит надеяться, что Шарлотта назовет сына в его честь, если она и впрямь решила держать парня подальше от отца, разгневанная его обращением. Он решил, что мальчика можно назвать в честь деда Куадом, и ему понравилось что: Куад Треваррен.
Что будет думать Куад по поводу своего отца, когда вырастет без него? Если только мальчишка пойдет характером в него, он просто плюнет ему в лицо и пошлет прямиком к дьяволу в ад. А его воспитанием будут заниматься дед и дядя, а не гот, чьей плотью и кровью он является.
Возможно, Шарлотта права, в отчаянии подумал он. Возможно, ему лучше держаться подальше от своего ребенка и вообще не соваться в Гавань Куад. Никогда.
Окончательно обессилев от отчаяния, он провалился в спасительное забытье.
Шарлотта отправилась в сад и там дала волю слезам. Затем она послала Мери-поймай- много-рыбы наверх, в спальню к хозяину, за своими рисовальными принадлежностями. Горничная принесла все требуемое и сказала:
