— Интересоваться женским полом вообще и быть влюбленным в какую-то одну женщину — это совсем разные вещи, назидательно произнес он, пожимая плечами. — Горе от утраты моей незабвенной Сусанны не оставит меня до конца моего земного существования, но одной из слабостей моей натуры является то, что я не выношу одиночества. Я непременно снова женюсь при первой же возможности, и Стелла является не менее вероятной кандидатурой, чем любая другая.
Она выпрямилась и пересела на табурет возле фортепиано, на котором чуть раньше сидела Стелла. Бездумно ее пальцы пробежали по клавишам, как это часто бывало в детстве, в гостиной отца.
— Мужчины так непостоянны, — с обидой сказала она.
— И что следует из этого наблюдения, осмелюсь вас спросить? — Вопрос был задан весьма определенно, хотя и вежливо.
— Женщину мало утешает сознание того, — попытавшись улыбнуться, отвечала Шарлотта. — что любимый ею мужчина так легко примет на ее место другую.
— Я так понимаю, что речь идет конкретно о капитане.
— Да, — отвечала она просто, когда поняла, что отводить взор бесполезно, так как ее смущение выдает краска на щеках. — Меня может растерзать на тысячу кусков стая кровожадных обезьян и растащить мои останки по всему острову, а Патрик скажет: «Бедная девочка, какая жалость!» и тут же примется искать мне замену.
— По-моему, вы не совсем понимаете, какое место изволите занимать в сердце мистера Треваррена.
— Вы глубоко ошибаетесь, мистер Роулинг.
— Гидеон, — поправил он.
— Гидеон, — повторила Шарлотта.
Она почему-то чуть не разрыдалась, но приписала это желание переменам в состоянии тела и души, происшедшим вследствие беременности. Лишь через несколько секунд она нашла в себе силы снова поднять глаза.
Взгляд Роулинга излучал такое благородство, что это невольно располагало собеседника к откровенности.
— Я попала в ужасное положение. — Она слегка всхлипнула и вытерла глаза тыльной стороной руки. — Вы понимаете, я была замужем за капитаном Треварреном, а теперь нет, но у нас есть ребенок.
— Дальше, — попросил Гидеон, протягивая руку к Шарлоттиному табурету на колесиках и подтягивая его ближе к себе.
И она рассказала ему всю историю, начиная с самого начала, с их давней встречи в Сиэтле. Она созналась, что влюбилась в мистера Треваррена с момента их необычного знакомства высоко на мачте «Чародейки». Она считала себя его настоящей женой, считала вполне искренне, когда Халиф провозгласил их брак. Патрик расторг их союз — и она не смогла сдержать слез при воспоминании о том, как легко ему это удалось, — просто хлопнув три раза и ладоши и повторив: «Я развожусь с тобой». Однако Шарлотта считала себя по-прежнему связанной с ним. «А теперь, — с отчаянием заключила она, — Патрик решил отослать меня домой и забыть».
Когда Шарлотта закончила свою замысловатую историю, опустив лишь некоторые самые интимные моменты, в зеленых глазах Гидеона полыхало пламя праведного гнева.
— Во имя всех святых! — воскликнул он. — Да этот шилец попрал все законы Божьи!
— Я не думаю, — начала было Шарлотта, тут же испугавшись, что наболтала слишком много из-за редкой возможности выговориться.
Но Гидеон тут же прервал ее.
— Это не подлежит сомнению. Шарлотта, если Патрик Треваррен не соблаговолит достойным образом жениться на вас и дать свое имя вам и вашему ребенку, этим займусь я.
Она почувствовала, как краска сбежала у нее с лица. Гидеон был прекрасным человеком, добрым, благородным и по-своему красивым, но, как бы он ни был хорош. Шарлотта весьма опасалась, что не сможет заставить себя согласиться вступить с ним в брак. Несмотря на всю предыдущую браваду по поводу любовников и превращения в известную особу в ответ на решение Патрика сослать ее в Гавань Куад, ей была противна сама мысль о том, что к ней прикоснется другой мужчина.
Гидеон приподнялся в кресле и запечатлел на лбу у Шарлотты братский поцелуй. Затем, весьма довольный собою, снова опустился в кресло и сказал:
— Ну, теперь мы сделаем вот что. Пришлите-ка вашего капитана ко мне, Шарлотта. Я постараюсь внушить ему страх перед гневом Господним.
— Я не хочу, чтобы Патрика принуждали жениться на мне, — широко распахнув глаза, прошептала Шарлотта.
— Не беспокойтесь, милая, — похлопал се по руке Гидеон. — Не думаю, что мне придется прибегать к принуждению.
Она тут же отправилась на поиски Патрика и нашла его склонившимся над кипой географических карт в компании с Кохраном. Ветер, стучавший в окна и свистевший под потолком, создавал звуковой фон, весьма сочетавшийся с недовольным выражением его лица.
«Может ли быть, не переставая удивляться про себя Шарлотта, что это тот же самый человек, который обнимал меня так крепко прошлой ночью в постели, кто пробуждал в моем теле ответный трепет и кто проник в самую сердцевину души своими словами и ласками?»
— В чем дело, Шарлотта? — сухо спросил он голосом, звеневшим словно сталь на морозе. — У меня много дел и мало времени.
Она старалась держаться как можно прямее, стоя в проеме огромных дверей, расправив плечи и подняв голову. Шарлотта знала, что при желании может напускать на себя весьма достойный вид, несмотря на босые ноги и давно просившие расчески волосы. Чувство фамильной чести она впитала с молоком матери.
— Гидеон… Мистер Роулинг хотел бы побеседовать с тобой.
Патрик нахмурился — возможно, услышав, как Шарлотта запросто называет гостя по имени, — и невольно выпустил край карты, которая с шелестом тут же снова свернулась в трубку.
— Я навещу его попозже.
— Хорошо, — легко согласилась Шарлотта с облегчением. Она чувствовала, что задела Патрика за живое, и была рада. Она собралась было уйти, но он удивил ее, остановив вопросом:
— Где твои туфли?
Сначала ее босым ногам удивился Гидеон, и вот теперь — Патрик. Шарлотта небрежно бросила ему через плечо:
— У меня и в мыслях не было мешать твоим важным делам, отвечая на столь незначительные вопросы, — и гордо удалилась.
Она услышала его проклятье и победно улыбнулась, следуя через коридор в заднюю часть здания. Кухня занимала в доме отдельное помещение, а она в последнее время пристрастилась к замечательным бисквитам, которые каждый день пекла Якоба. Шарлотта удивленно хмыкнула, проходя через сад, где изрядно усилившийся ветер еще больше растрепал ей волосы и запутал вокруг ног подол платья.
Патрик постарался выбросить из головы приглашение явиться к гостю, этому миссионеришке, которого на днях вынесли на берег волны, но фамильярное обращение Шарлотты к нему по имени гвоздем засело у него в мозгу. В таком состоянии он не мог толком сосредоточиться на плане обороны острова.
В конце концов он чертыхнулся, оставил корпеть над планами Кохрана, с лица которого не сходила сдержанная улыбка, и направился на поиски Роулинга.
Тот по-прежнему находился в гостиной, а возле него порхали, подобно парочке колибри, Джейн и Стелла, развлекая его своим щебетом и угощая чаем. Патрик очень любил обеих — они заменяли ему сестер, которых у него никогда не было, но сейчас их веселая суета вокруг Роулинга почему-то рассердила его.
— Вон! — приказал он без вступлений и объяснений.
Джейн и Стелла обменялись понимающими взглядами и выпорхнули из комнаты.
Патрик закрыл двери и прислонился к ним спиной, скрестив на груди руки. Взор его выражал что угодно,
