Мартин подвинулся к ней поближе и отбросил со лба ее волосы.
– Я беспокоюсь о тебе. Ведь до сих пор все еще влюблен в тебя.
Она осторожно отстранила его.
– Я знаю. Но вряд ли сейчас подходящее время. Известия о Стивене для меня страшнее его смерти. Позволь мне попрощаться с тобой и пойти спать. Силы совершенно покинули меня. А ты останься. Для тебя комната налево в конце коридора.
– Спокойной ночи, Кристина, – он поцеловал ее в щеку и уже собирался выйти из комнаты, но она достала из кармана платья скомканный лист бумаги и протянула ему.
– Не уверена, что сейчас лучшее время для такого откровения, но ты вправе знать все Прочти. Стивен оставил мне письмо. В нем он утверждает, что Адам – твой сын.
Прочитав письмо, Мартин поначалу растерялся, потом разозлился и вдруг проникся жалостью не к себе и не к Кристине, а к Стивену. Этот сильный человек мог все и не сумел главного – сделать ребенка.
– Придумать это невозможно. Несмотря на чудовищные вещи, которые ты сегодня о нем узнала, он по- настоящему любил тебя. И ты должна жить с этой мыслью, – заключил он.
Это была щедрая оценка человека, которого он никогда не любил. Но Мартин понимал, что тяжелые времена у Кристины по-настоящему только начинаются. Он не оставил ее в эту ночь. Они долго-долго говорили. Кристина пробовала уговорить его наладить отношения с женой и не ставить их в зависимость от того, что она опять свободна. С тяжелым сердцем он согласился. Почти на рассвете они, обессиленные разговорами, одетые, прильнули друг к другу, зная, что через несколько часов они должны расстаться, и может быть, навсегда.
28 сентября 1993 года
Ясное бледно-голубое небо приветствовало Кристину, когда она, потянув за шнур, открыла тяжелые шторы. Слабый солнечный свет просачивался сквозь начинающую желтеть листву деревьев и падал на головы любителей побегать в столь раннее время. Она увидела маленького терьера, который, подняв лапу, написал на сверкающее хромом колесо «бентли», припаркованного у дома.
Было 7.30 утра, на ней был черный брючный костюм и белая шелковая блузка. Кристина приготовила себе кофе и бесцельно прохаживалась по пустой десятикомнатной квартире, на ходу отхлебывая ароматный напиток. Вчера вечером она впервые расстелила сама себе постель, а чемоданы бросила нераспакованными в холле. Как только она закончит все дела в Нью-Йорке, то покинет этот город навсегда. Она вымыла чашку и вышла из дома. Быстро прошла по Саттон Плейс и на Йорк-авеню поймала такси.
– Угол Мэдисон и 58-й улицы, – сказала она водителю. Как обычно, тот пробормотал в ответ что-то неразборчивое. Грязный желтый автомобиль несся по тихим улицам к Мэдисон-авеню, где находился офис «Платинового побережья». Она наблюдала из машины за бродягами, спящими на вентиляционных люках, за маленьким черным мальчишкой, стянувшим крендель у отвернувшегося уличного торговца. И подумала, что грязный и распутный город мировой мечты похож на знаменитую когда-то кинозвезду, цепляющуюся за забытые дни своей славы.
Первая, кого встретила Кристина у дверей в офис, была секретарша Стивена Кэрол Роджерс.
– Доброе утро, миссис Рис-Карлтон. Какая прекрасная погода!
– Да, вы правы. Будет замечательный день, – она последовала за секретаршей, обратив внимание на ее элегантные туфли от Гуччи.
– А вы рано на работе, – прокомментировала Кристина.
– Мистер Челлини оставил мне вчера много работы. А я была приглашена на ужин, поэтому пришлось прийти пораньше, чтобы доделать ее сегодня утром. Вы не хотите чашечку кофе?
– Нет, спасибо.
Кристина села в лифт и доехала до тридцать шестого этажа. Щелкнула выключателем, и осветился один из самых, по ее мнению, потрясающих офисов, которые она когда-либо видела. У Стивена был превосходный вкус, и эта комната целиком это подтверждала. Начиная с облицовки стен из американского кедра и кончая дубовым паркетом с инкрустацией из черного дерева, по которому были разбросаны изысканные ковры «обюссон». Стены украшали картины Дега и Шагала, под ними висела фотография Кристины с Адамом. Она не очень соответствовала интерьеру, но Стивен настоял, чтобы она осталась на стене. Возле его письменного стола на полу стояла скульптура Генри Мура. Вещи на столе еще хранили тот порядок, в котором их оставил хозяин. Около увлажнителя воздуха из кленового дерева лежали три гаванские сигары. Мягко тикали антикварные часы. Рядом стояла настольная серебряная зажигалка и лежала новая ручка от Картье, которую она подарила ему на предыдущее Рождество.
Из задумчивости Кристину вывел приглушенный голос секретарши, раздавшийся из селектора:
– Здесь мистер Челлини. Он может войти?
– Конечно. И поинтересуйтесь, не хочет ли он кофе. – Кристина встала из-за стола, готовая встретить Антонио. Она боялась, что не сможет скрыть своего презрения, но сейчас ни в коем случае ему нельзя было показать, что ей известно.
Он вошел в офис – красивый, энергичный и, как всегда, уверенный в себе.
– Доброе утро, Кристина. Как вы?
Какое счастье, что она уже не реагировала на лживый образ «своего парня в доску». Она знала, что за беззаботной улыбкой скрывается жестокий циничный убийца.
– Хорошо, Антонио. А как ты?
– О, прекрасно! С нетерпением жду аукциона. У меня есть предложение Эдварду Харрингтону, и он от него не откажется.
Она ничем не выдала своего раздражения. Кристина хорошо понимала, что он прощупывает ее. Антонио подозрительно посмотрел на Кристину. Она выглядела независимой. Они оба повернулись к двери, когда вошла Виктория. На ней была очень пикантная блузка, прямая юбка и большой свободный жакет. Ее темные волосы были заплетены в длинную косу.
