матросов вытащили из воды испанцы. Несколько лет он был чем-то вроде раба у одного вельможи в Мехико, но после попытки бежать его отдали на галеры. Два года он работал веслами и уже примирился с тем, что умрет прикованным к скамье. И тут их талион взял на абордаж английский капер. Боцман Джошуа вновь обрел свободу и вернулся в Англию. Валентин отправился к Рэндалу.
— Капитан боролся отчаянно, — рассказывал боцман. — Какое-то время нам даже казалось, что мы сможем победить. Но он был ранен в грудь. Он умер до того, как испанские псы отправили «Арион» на дно. Он не видел, как тонул его корабль. Смерть пощадила капитана.
— Твой брат сказал, что капитан Кристиан отправил на остров свою жену, дочь и еще одного пассажира, Бэзила Уайтлоу, это так? — спросил Валентин.
— Да, да. Он еще послал с ними Лоусона. Потом мы бились с испанцами. Их было слишком много. Слишком… И знаете. Лоусон… он бросился к нам на помощь, когда «Арион» пошел ко дну. Хороший был моряк. Они шарахнули по нему из пушки. От парня ничего не осталось. Бедный малыш Эдди, — пробормотал Джошуа. — Я вначале подумал, что Магдалена и малышка Лили в лодке. Хорошо, что капитан этого не увидел.
— Почему они должны были быть в лодке?
— Капитан приказал Лоусону, когда мы пойдем ко дну, подвезти их к одному из галионов. Леди была испанкой, и капитан сказал, что их не тронут. Капитан ошибался. Если бы Магдалена, малышка и сэр Бэзил оказались в лодке, их бы наверняка убили. Испанцы били тех, кто пытался уплыть, прямо в воде. Устроили, китобойню…
— Ты выжил, Джошуа. Это уже что-то.
— Да уж, — вздохнул боцман.
— Ты пометил на карте расположение острова?
— Да, господин Уайтлоу. Больше всего мне жаль малышку Лили. Бедняжке столько несчастий выпало.
— Я найду их, Джошуа. Я найду донью Магдалену, Лили и Бэзила. Я найду их и привезу домой, — решил Валентин.
— Дядя! — воскликнул Саймон Уайтлоу, бросаясь к Валентину. — Я знал, что вы приедете! Я говорил, что никому не удастся вас потопить!
— Саймон, да ты вырос на целый фут. Готов спорить, каждый месяц тебе приходится шить новый камзол и штаны, а уж на следующий сочельник, помяни мое слово, портному придется шить тебе костюм такой же длины, что и сэру Уильяму!
— Валентин, дорогой, — приветствовала Элспет своего бывшего деверя. — Я так рада тебя видеть. Ах, как ты похудел! Надо бы тобой заняться. Ну, за этим дело не станет!
— Здравствуй, Элспет. — Валентин поцеловал ее в щеку. — Ты стала еще краше, чем прежде.
— Да и ты не урод. Не сомневаюсь, что удам ты пользуешься успехом. Смотри, Валентин, жизнь при дворе меняет людей, самый простодушный и искренний становится пройдохой. Не зря говорят, что и на солнце есть пятна. — Элспет очаровательно улыбнулась. — Придется мне помнить о том, что и половине сказанного тобой верить нельзя.
— Вы слишком пристрастны, мадам, — засмеялся Валентин и повернулся к сэру Уильяму.
— Рад видеть тебя, Валентин. — Сэр Уильям Дэвис пожал руку молодому человеку. — Хорошо поплавал?
— Да, неплохо.
— Сколько испанских талионов вы затопили? — спросил Саймон. Лицо его, по-детски наивное, выражало полнейшее восхищение.
— Саймон, прошу тебя, у тебя еще будет время, чтобы послушать байки дяди, — остановила мальчика Элспет. — Мне сообщили, что ты даже па ночь не захотел остаться.
— Как это, Валентин?! — Сэр Уильям покраснел. — Уайтсвуд всегда останется вашим домом. Послушайте, я знаю, что у вас есть дом в Корнуолле, но я всегда надеялся, с того самого дня, как стал здесь хозяином, что вы, ваша сестра и тетя будете продолжать считать этот дом своим, и приезжать сюда, и жить здесь сколько захотите.
— Спасибо, сэр Уильям. — Валентин чувствовал себя неловко. Одно его слово разрушит всю эту идиллию. — Нам надо поговорить. Тогда вы поймете, почему я так тороплюсь.
— Саймон, скажи няне, пусть уложит Бетси и Уилфреда спать. Саймон кивнул, взял младших за руки и вывел их из комнаты.
Огонь в камине уже догорал, когда капитан закончил рассказ. Элспет слушала, уставившись в пол. Сэр Уильям не отрывал взгляда от пылающего в камине огня.
— На рассвете я отправляюсь в Хайкрос. Нужно известить двоюродного брата Джеффри Кристиана. Затем я вернусь в Лондон, потом отправлюсь в Корнуолл и сообщу все сестре и тете. А после, — помолчав, добавил Валентин, — поплыву в Вест-Индию.
Элспет кивнула, но глаз так и не подняла.
— Конечно. — Сэр Уильям встал. Как-то разом он постарел. Плечи его поникли, губы дрожали. Валентину было жалко этого человека. Всего час назад капитан видел его счастливым и гордым, добрым хозяином дома, отцом семьи. И вот теперь Дэвис терял все — дом, жену, семью.
Рука сэра Уильяма слегка дрожала. Он положил ее на плечо Уайтлоу и произнес:
— Я знаю, что ты должен ехать. По-другому нельзя. Что бы ни случилось, на все воля Божья.
Не сказав больше ни слова, он вышел из комнаты.
— Элспет, — тихо позвал Валентин.
Элспет подняла голову. В глазах ее было страдание.
— Семь лет прошло, Валентин. Я считала его погибшим. Я любила его так, как никого не любила. Вначале мне трудно было привыкнуть к мысли, что его нет. Потом я привыкла. Я приняла как подарок судьбы то счастье, которое, как мне казалось, больше недоступно для меня. Я не думала, что смогу полюбить другого. Я не просила у Господа любви. Я хотела, чтобы все чувства во мне умерли вместе с Бэзилом. Но я вновь обрела счастье, и я люблю Уильяма, Валентин. Понимаешь?
— Да.
— Как может такое великое счастье приходить вместе с такой печалью? Когда я услышала, что Бэзил, может быть, жив, мое счастье не знало границ. Знать, что он жив! Боже, как я молилась, только бы услышать эту новость. Но сейчас… Если он вернется, нашей жизни с Уильямом наступит конец. Что нам делать, Валентин? — спросила она.
Валентин хотел ответить, но Элспет покачала головой.
— Пусть благословит тебя Господь в твоем путешествии, — прошептала она.
И, вздохнув, вышла следом за Уильямом.
Хайкрос, семейный дом Кристианов, выглядел совсем не так, как в бытность прежних хозяев. Казалось, дом состарился на несколько десятков лет. Не таким помнил его Валентин, когда приезжал нанести визит Джеффри Кристиану и Магдалене. Тогда Хайкрос излучал радость и свет.
Угрюмый конюх неторопливо шел к нему от конюшен. Судя по соломинкам, прилипшим к его штанам и куртке, он спал на сеновале. И слуга не собирался скрывать от гостя своего неудовольствия из-за того, что ему помешали.
— Хозяин знает о вашем приезде? — Слуга загородил капитану дорогу. — Откудова вы взялись?
— Пойди передай хозяину, что к нему приехал Валентин Уайтлоу.
— Скажу вам, долгонько придется ждать хозяина, пока он занят этим портретом. Один чудаковатый джентльмен приехал из Лондона, чтобы нарисовать портрет с хозяина. Он хотел сделать королеве подарок, вручить ей свое изображение. — Конюх захихикал. — Хозяин от себя без ума. Только вот ведь незадача: королева и не думала его приглашать. Но не беда. Портрет-то все равно не был готов. Не мог же он подарить ей картину с одним глазом и без волос, хотя, если поразмыслить, может, так оно даже больше ему идет. Как бы то ни было, он просил его не беспокоить. Он, знаете ли, может рассердиться, а когда хозяин сердится, то становится слегка не в себе. Лупит чем попало…
— Я, пожалуй, рискну испытать судьбу, — прервал Валентин конюха.
— Как хотите. Дверь не заперта. Хозяин в галерее. Вашей милости будет угодно, чтобы я распряг лошадей?
