– Ну что ж, – королева зловеще усмехнулась, – не нам, простым смертным, мешать божественному провидению.
Возвращаясь домой, герцог Орлеанский раздумывал над словами королевы. Все прекрасно знали, что из себя представляет королева, но открыто никто не высказывался, за исключением короля, который имел на то право и… графа д'Арманьяка. Следует поговорить с ним, – решил герцог Орлеанский. Однако он не был уверен в положительном исходе разговора. Ему прекрасно была известна черта характера графа. Граф никогда не отказывался от слов, которые говорил. В общем-то, именно это качество внушало уважение к графу. Что бы то ни было, герцог не собирался доводить дело до ссоры. Они с графом д'Арманьяком были не только родственниками, но и единомышленниками. По привычке герцог стал напевать какую-то песенку. На пути домой он почти не встречал прохожих. Время было позднее, за полночь. Лишь раз ему навстречу попался отряд стражников из шести человек. Они следовали по улицам Парижа с горящими факелами. Узнав герцога Орлеанского, они почтительно приветствовали его высочество. В ответ герцог Орлеанский благосклонно улыбнулся. Он продолжал свой путь домой. Герцог Орлеанский свернул на старую Храмовую улицу. Когда до дома оставалось не более двухсот шагов, он заметил четверых прохожих, которые двигались со стороны его дома по направлению к нему… Герцог Орлеанский почти не придал этому значения. Он почти поравнялся с ними, когда услышал топот ног за своей спиной. Герцог Орлеанский обернулся через плечо и увидел, как четверо незнакомых людей бежали за ним. Думая, что это грабители, герцог Орлеанский пришпорил коня, но он опоздал. Его схватили те четверо, что находились перед ним. Лошадь, рванувшись, ускакала, оставляя герцога Орлеанского в руках грабителей. Восемь человек одновременно схватили его и припёрли спиной к стене.
– Я герцог Орлеанский, – громко сказал брат короля Франции, – уберите прочь от меня свои грязные руки!
В темноте засверкали лезвия кинжалов.
– Герцог Бургундский просил передать поклон…
– А-а… – герцог Орлеанский побледнел, – так вы убийцы…
Больше он ничего не успел сказать. Восемь рук с кинжалами замелькали в воздухе, поочерёдно втыкая смертоносные лезвия в тело герцога Орлеанского… Кровь брызнула во все стороны. В течение одной минуты было нанесено не менее сорока ударов. Все убийцы были в крови герцога Орлеанского. Убедившись, что он мёртв, они бросили сына Карла V и брата Карла VI в луже его собственной крови, как последнего смерда.
– Расходимся, братья, – тихо произнёс один из убийц, тот, который говорил с герцогом Орлеанским. – Дело сделано, наш враг мёртв.
Все убийцы одновременно подняли левую руку. Тремя растопыренными пальцами, большим, указательным и средним, они очертили перед собой круг и тотчас растворились в ночных улицах Парижа.
Через четверть часа после убийства в двух кварталах от старой Храмовой улицы в невзрачный с виду дом вошёл одинокий прохожий, закутанный в плащ. В доме находились не менее двух десятков вооружённых людей, которые молча пропустили прибывшего. Не останавливаясь, он направился к угловой комнате, находящейся в конце коридора. При его появлении мужчина средних лет в богато украшенной одежде вскочил со своего места. Всем своим видом он изображал вопрос.
– Он мёртв, монсеньор!
Герцог Бургундский порывисто обнял человека, сообщившего ему эту новость.
– Ты будешь щедро вознаграждён, Лануа! – пообещал ему герцог Бургундский, – ты избавил меня от опасного врага.
Гилберт де Лануа поклонился.
– Нельзя медлить, монсеньор! Не забывайте, у вас остался ещё один враг, много опаснее герцога Орлеанского. Если он заподозрит вас в смерти герцога Орлеанского, может произойти непоправимое.
– Проклятые Арманьяки, – герцог Бургундский произнёс последнее слово, словно выплёвывая его. – Тот день, когда я избавлюсь от них, станет днём моего величия.
– Положитесь на меня, монсеньор, и не медлите более. Скоро весь Париж узнает о том, что произошло. Я останусь в Париже и буду постоянно докладывать вам о происходящих событиях.
– Мой верный друг!
Герцог Бургундский пожал ему руку и вышел. Через несколько минут герцог Бургундский в сопровождении двух десятков рыцарей выехал из дома. Убедившись, что герцог Бургундский уехал, Гилберт де Лануа сел за стол, где лежали письменные принадлежности. Взяв чистый лист бумаги, он обмакнул перо в чернильницу и начал быстро писать.
Не прошло и часа с момента отъезда герцога Бургундского, как дом покинул и Гилберт де Лануа. Едва оказавшись на улице, он плотнее укутался в плащ. До него донеслись крики взбудораженных горожан. Из чего он заключил, что тело герцога Орлеанского обнаружено.
После получаса ходьбы, он миновал стену Филиппа Августа, окружающую старый город кольцом. На пути попадались несколько раз конные стражники, в смятении спешившие к старой Храмовой улице. Лануа не обращал на них никакого внимания, впрочем, как и они на него. Он целенаправленно двигался в сторону кладбища «Невинно убиенных младенцев». У входа на кладбище, под аркой, валялся нищий. Лануа перешагнул через него, при этом настороженно оглядываясь по сторонам. Улица была совершенно пустынной, не считая нищего и легкого ветерка, с шелестом кружившего опавшую листву. Внутри кладбища, слева от входа, была расположена целая галерея картин, на которых были изображены все сословия французского королевства. Начиная от папы римского, короля Франции, дворянства, духовенства и заканчивая крестьянами и ремесленниками. Лануа, крадучись, двигался по узкому проходу между галереей и могилами. Чуть ли не ежеминутно Лануа останавливался, прислушиваясь к черной темноте мрачного кладбища. Не услышав ничего подозрительного, Лануа продолжал свой путь. Так продолжалось довольно долго. Он успел дважды обойти кладбище. Твердо убедившись, что опасности нет, Лануа подошел к одноименной могиле, которая находилась где-то посередине кладбища. На надгробии были выведены четыре слова латинскими буквами: «Верному сыну от Анатас!». Рядом с надгробием возвышался крест. Лануа ухватился двумя руками за него и, сделав небольшое усилие, начал поворачивать. Крест начал поворачиваться против часовой стрелки. Могила со скрипом сдвинулась на несколько футов в сторону, открывая перед Лануа слабо освещенную лестницу, уходящую далеко под землю. Спустившись вниз ровно на шесть ступенек, Лануа нащупал скрытую пружину, которая служила механизмом открытия и закрытия прохода изнутри. Лануа нажал её. Механизм вновь пришёл в действие, могила над головой Лануа сомкнулась вновь на прежнем месте. Лануа прошёл не менее ста ступенек, прежде чем оказался в холодных
