Энн улыбнулась своей ласковой улыбкой, которая неизменно располагала к ней детей.
— Привет, парень, — сказал Льюис. — Ну и пес у тебя. Мальчик тоже улыбнулся, шагнул вперед и протянул пирог.
— Возьмите, — застенчиво предложил он. — Это пала мне испек, но мне хочется отдать его вам. У меня и так много всякой еды.
Льюис чуть было не отказался от столь простодушно предложенного угощения, но Энн толкнула его локтем. Он понял намек, взял пирог у мальчика и с серьезным видом преподнес его Энн, которая так же серьезно разломила пирог пополам и дала Льюису одну половину. Они знали, что пирог надо съесть, хотя насчет кулинарных способностей папы у них были большие сомнения. Но эти сомнения рассеялись, как только они надкусили пирог. Папа, может быть, и не страдал излишней учтивостью, но пироги с яблоками он печь умел.
— Как вкусно! — воскликнула Энн. — А как тебя зовут, мальчик?
— Тедди Армстронг, — ответил их новый знакомый. — Но папа всегда зовет меня «парнишка». У него, кроме меня, никого нет. Он меня ужасно любит, а я ужасно люблю его. Вы, наверно, подумали, что он невежливый, потому что он захлопнул у вас перед носом дверь, но на самом деле он добрый. Я слышал, вы просили поесть. («Мы не просили поесть, но это неважно», — подумала Энн.) Вот я и решил принести вам пирог, потому что мне всегда жалко бедных и голодных людей. У меня полно еды. Папа замечательно готовит. Какой он делает рисовый пудинг — пальчики оближешь!
— А изюм он в него кладет? — спросил Льюис с ласковой усмешкой в глазах.
— Кучу! Папа совсем не жадный.
— А мамы у тебя нет, малыш? — спросила Энн.
— Нет. Моя мама умерла. Миссис Меррил как-то сказала мне, что Бог взял ее в рай, но папа говорит, что никакого рая нет, а уж он-то знает. Он прочитал тыщи книг. Когда я вырасту, я хочу быть таким же, как он, — только я всегда буду кормить голодных. Папа вообще не Жалует посторонних, но меня он страшно любит.
— А в школу ты ходишь? — спросил Льюис.
— Нет, папа сам меня учит. Попечители ему сказали, что на следующий год меня надо отправить в школу Я, пожалуй, и не прочь ходить в школу — там будет с кем играть. Конечно, у меня есть Карло, и папа сам замечательно умеет играть, когда у него есть время. Но он всегда занят. Ему же надо обрабатывать ферму и убирать дом. Поэтому у него нет времени на разговоры с соседями. Когда подрасту, я буду ему помогать, и тогда он станет вежливее.
— Хорош был пирог, парнишка, — похвалил Льюис, проглатывая последний кусочек.
Мальчик просиял.
— Я рад, что вам понравилось.
— Хочешь сфотографироваться? — спросила Энн, чувствуя, что предложить щедрому малышу деньги за угощение было бы просто неудобно. — Видишь, у Льюиса есть фотоаппарат.
— Очень хочу! — воскликнул мальчик. — А Карло тоже можно?
— Конечно, и Карло можно.
Энн поставила мальчика с собакой перед пышным кустом. Это была очень красивая картина: маленький мальчик обнимает за шею своего огромного лохматого приятеля. Оба выглядели страшно довольными, и Льюис потратил на них свой последний кадр.
— Если хорошо получится, я пришлю тебе фотографию по почте, — пообещал он. — Какой у тебя адрес?
— «Мистеру Джиму Армстронгу, Гленкоув-роуд. для Тедди Армстронга», — ответил парнишка. — Вот будет здорово — получить письмо по почте! Я лопну от гордости. А пока папе ничего не скажу: это ему будет сюрприз!
— Ну, жди письма недели через две-три, — сказал Льюис.
А Энн вдруг нагнулась и поцеловала загорелую щечку мальчика. У нее почему-то защемило сердце. Какой прелестный мальчик… какой добрый… а мамы у него нет.
Дойдя до поворота дорожки, они оглянулись. Мальчик стоял на каменной ограде и махал им рукой.
Разумеется, Ребекка Дью знала все про Армстронгов.
— Жена Джима Армстронга умерла пять лет назад, и он никак не может это пережить. Раньше он не был таким грубияном… вполне приятный мужчина, хотя малость нелюдим. Это у него, видно, с рождения. Обожал жену — она была моложе его на двадцать лет. Когда она умерла, он страшно переживал… и изменился до неузнаваемости. Стал сварливым и злым. Не захотел даже взять экономку, решил сам воспитывать ребенка и вести дом. Он много лет жил холостяком и привык управляться.
— Но разве для ребенка это жизнь? — возмутилась тетя Шатти. — Отец никогда не водит его в церковь, и вообще ему не с кем общаться.
— Я слышала, что он боготворит мальчика, — сказала тетя Кэт.
— «Да не будет у тебя других богов пред лицем моим», — вдруг процитировала Ребекка Дью.
Глава третья
Льюис сумел напечатать фотографии только через три недели и принес их в субботу, когда явился на традиционный ужин. И дом, и парнишка получились замечательно.
— Льюис, а ведь он похож на тебя! — воскликнула Энн.
— И верно, — подтвердила Ребекка Дью, вглядываясь в фотографию. — Я тоже, когда его в первый раз увидела, подумала, что он на кого-то очень похож, только не могла вспомнить, на кого.
— Глаза… лоб… выражение лица… ну в точности твои, Льюис, — сказала Энн.
— Не может быть, чтоб я был таким хорошеньким ребенком, — пожал плечами Льюис. — У меня где- то есть фотография в восьмилетнем возрасте. Надо ее найти и сравнить. Она вас повеселит, мисс Ширли. У меня там серьезное выражение лица, длинные волосы и кружевной воротник. И вид такой, словно не могу пошевелиться. Наверное, мне зажали голову — тогда для этого было специальное приспособление. Но даже если мы и похожи это просто случайное совпадение. Парнишка никак не может быть моим родственником. У меня вообще нет родственников на острове… по крайней мере, сейчас нет.
— А где ты родился? — спросила тетя Кэт.
— Мои родители умерли, когда мне было десять лет, и я стал жить с маминой кузиной… Я звал ее тетя Ида. Она тоже умерла… три года назад.
— Джим Армстронг приехал из Брансуика, — сообщила Ребекка Дью. — Он тоже не всегда жил на острове… а то не был бы таким чудным. У нас у всех есть свои странности, но мы, по крайней мере, держимся в рамках.
— Да я и не очень-то обрадовался бы, окажись этот неотесанный мистер Армстронг моим родственником, — ухмыльнулся Льюис, с аппетитом поедая коричный кекс мисс Шатти. — Но когда фотография будет готова и вставлена в рамку, я, пожалуй, сам отнесу ее на Гленкоув-роуд и расспрошу мистера Армстронга. Может статься, мы и состоим в отдаленном родстве. Я ведь очень мало знаю о маме. Я думал, у нее нет родственников, а может, окажется, что есть. Что у папы никаких родственников нет, я знаю точно.
— Если ты сам отнесешь фотографию, парнишка расстроится — он же так хотел получить ее в письме на свое имя, — напомнила Энн.
— Ничего, я пошлю ему по почте что-нибудь другое.
В следующую субботу Льюис подъехал к Звонким Тополям на старой скрипучей тележке, в которую была впряжена еще более старая кобыла.
— Я еду на Гленкоув-роуд отвезти Тедди его фотографию, мисс Ширли, — объявил он. — Если не боитесь ехать в таком лихом экипаже, то приглашаю и вас. Думаю, колеса сегодня еще не отвалятся.
— Где ты раздобыл такую древность? — спросила Ребекка Дью.
— Не надо насмехаться над моим славным скакуном, мисс Дью. Надо уважать седины. Мистер Бендер
