– Я так и думал. Это та, которую Тревор Кинг спихнул с рампы.
– А ты откуда знаешь?
– Посмотри на рукоять, – сказал Билли. – Погнута посередине.
– Ёшкин дрын, – сказал я. – Тревор Кинг. Привет из прошлого. Что с ним стало?
– Уволили, что ж еще?
– Уволили? Из Схемы никого не увольняют.
– А Тревора уволили.
– Как? За то, что спихнул с рампы тележку?
– О нет, – ответил Билли. – Это случилось уже после того, как его уволили.
– Так что же он тогда натворил?
– Взял «УниФур» домой на ночь.
– Что?!
– Там лило как из ведра, а ему стало обломно пешком идти. И все бы сошло ему с рук, если бы на следующий день он не опоздал. А так со двора уже все разъехались, и тут он такой в половине девятого подкатывает. Уволили не сходя с места, вот он на тележке и оторвался.
Трудно сказать, что в истории Билли было правдой, но ее хватило, чтобы сломать лед. С того момента, как мы приехали в «Веселый парк», Джонатан стоял у фургона индифферентно и растерянно. А тут присоединился к общему хохоту. Еще легче ему, судя по всему, стало, когда Билли повернулся к нему и с улыбкой произнес:
– Пусть это будет тебе уроком.
Меня привлекло какое-то движение во дворе, и я увидел, как Берт Хоукс выступил в свое обратное путешествие из механических мастерских в главную контору. Это значило, что в «Веселом парке» мы провели целых двадцать минут, но до сих пор не избавились от тележки с поддоном!
– Нормально, – сказал я. – Кто за это распишется?
– Фиг знает, – пожал плечами Билли. – А кто заказывал?
– Фиг знает, – ответил я.
– Ну так мы тогда и взять ее не можем, правда?
– А давай я оставлю ее где-нибудь в уголке?
– Шутишь? – сказал он. – Сколько ты уже в Схеме? Вопрос, разумеется, ответа не требовал. Хаггинса (или
любого другого начальника) нигде не было видно, поэтому я решил, что лучший план действий – снова загрузить тележку в фургон и отвезти ее обратно в «Долгий плес». Всегда можно приехать еще раз, если она кому-то понадобится. Приближались четыре часа. Билли сотоварищи продолжали церемонно подметать двор, а мы с Джонатаном приготовились к отправлению из депо «Веселый парк».
– Кстати, – сказал я, когда мы снова устроились в кабине, – тут есть один человек, с которым имеет смысл поддерживать хорошие отношения.
Я завел мотор и тронул фургон по двору к проходной. На самой верхотуре за окошком сидел Джон Джоунз. Как обычно, сгорбился над газетой и не подавал ни малейшего вида, что вообще заметил наше присутствие.
– Все видит наш Джон, – продолжал я. – В курсе всех слухов. Не говорит ничего, если сам не спросишь. Ссориться с ним не стоит.
Чтобы проиллюстрировать тезис, я бибикнул, когда мы проезжали мимо, – в надежде, что Джон выглянет и мы обменяемся любезностями хотя бы ради Джонатана. Джон, однако, по такому случаю только еле заметно склонил голову и продолжал читать. Такова прерогатива охранника.
– Так ты, значит, с ним в хороших отношениях? – спросил Джонатан.
– Ну как бы да, – ответил я.
У нашего бесплодного путешествия в «Веселый парк» имелось одно преимущество: теперь не нужно было волноваться, что мы вернемся в «Долгий плес» до срока. Другим водителям приходилось как-то изворачиваться, чтобы скоротать время, я же вдавил педаль и рванул по Кольцевой в сторону дома. Разогнались мы лихо и въехали в ворота ровно в четыре пятнадцать. Во дворе к этому времени уже, разумеется, кипела жизнь: больше дюжины «УниФуров» у рампы, остальные запаркованы напротив. Я остановился в конце ряда, записал сегодняшний пробег и запер кабину. И мы с Джонатаном направились к Рону Кёртину – я заметил его у фургона. А возле конторы собралась большая группа водителей, помощников водителей и складских рабочих – все в зоне слышимости боя часов, но не чересчур близко.
Тем не менее в четыре восемнадцать к часам прошагал Брайан Тови и дернул за рычаг громкого боя.
– Спокойной ночи! – выкрикнул он.
В конторе Хорсфолл сидел спиной к двери. Услышав звонок, он мимоходом глянул на свои часы, но кроме того никак не отреагировал.
Брайан дернул за рычаг снова.
– Спокойной ночи!
Никакой реакции.
Часы дотикали до девятнадцати минут пятого.