– Не телепатии, а антипатии, – менторским тоном поправил его Комаров. – А некоторые подозрения бывают сильнее доказательств. Вот взять, например, то, что он таскается за Калерией. Да ведь она – прекрасное алиби! Сама, поди, запирала его на на всю ночь в ФАПе. А вотрется к ней в доверие, наговорит комплиментов – она что угодно подтвердит. А вот то, что из тетрадки пионерок Зиты и Гиты пропал именно тот лист, на котором были сделаны записи о передвижениях американца в день и ночь убийства – действительно наводит на мысль о том, что не все чисто с этим техасцем.
– Вот именно, подтвердит, – проигнорировал заявление Кости о тетрадке Зиты и Гиты Печной. – Смотри, как бы она не подтвердила, что не одного его в больничке запирала.
– Вы на что намекаете?
– На то самое. Проворонишь девку, будешь локти грызть. Да я не про то. Ты мне про музыку скажи. Какая тут музыка получается? Не может же он его без музыки убить?
– А при чем тут музыка? – встал в недоумении Костя, – кто это с музыкой на дело пойдет? С музыкой серенады поют и в строю ходят, а не людей убивают.
– Да я не про эту музыку, бестолочь! В милиции работает, а таких простых понятиев не знает.
– Может, мотив?
– Мотив, музыка, какая разница! Ты же меня понял. И не путай меня. Отвечай на вопрос.
– Ты, дед, меня как пленного фрица допрашиваешь, – усмехнулся Костик, – но если хочешь, найду и мотив. А если тут дело вообще пахнет шпионажем? Если Мачо подстроил эту остановку в Но-Пасаране для того, чтобы иметь возможность поближе сойтись с доверчивыми россиянами и навербовать себе агентов? Что, если он пытался завербовать Пенкина, а тот справедливо возмутился и пригрозил ему, что выдаст его властям, то есть мне? А теперь он принялся за Калерию. По умному принялся, гад, сначала позволил себя выходить, потом позволил ей победить в скачке, потом мозги словами всякими запудрил. Теперь ей и отказаться трудно будет. Что ты на это скажешь, как бывший разведчик?
Дед почесал окостеневшими ногтями затылок, немного поразмыслил и вынес вердикт.
– Как бывшему разведчику, мне твой мотив про шпионов нравится. Как споймаешь супостата, приводи в избу, будем вместе допрос делать. Я столько на этих самых допросах перебывал, что любого на чистую воду выведу. А вот как мужчина – все равно не согласен. Не стал бы я не месте этого Мачи Калерию в шпионки вербовать. Я бы с ней по-другому поступил.
– Да ну тебя, дед, – отмахнулся Костик, – я с тобой серьезно, а ты...
– А я спать чего-то захотел, – широко зевнул дед, – подмогни-ка на снохоубежище забраться. Утомил ты меня, сил нетути.
– Доказательства я найду, – тихо, почти сам себе, прошептал Комаров, подсаживая деда на печь.
Ехать в город не поиски Зиты и Гиты было бессмысленно, поэтому Костя решил дождаться их в Но-Пасаране – Людмила обещала, что они вернуться со дня на день. Можно было бы пойти к Калерии, порасспрашивать ее – Костя знал, что все многочисленные братья и сестры Белокуровы обожают старшую сестру и часто откровенничают с ней. Но он был зол на девушку и никак не мог заставить себя встретиться с ней. Оставалось только ждать.
Но ждать сложа руки он не умел, поэтому пошел по другому пути. Итак, Савская – не убийца, это более, чем очевидно. У Толика есть алиби незаинтересованных и незнакомых ему ранее лиц – местных мужиков. Мачо? Мачо свое получит. Вот приедут Зита и Гита, и станет ясно, выходил ли он в ночь убийства из ФАПа, или нет. И все. Больше подозреваемых нет. Или есть?
Комаров был взрослым городским юношей. И перестал верить в сказки он еще в детском садике. Когда толстый Дед Мороз с жирно намалеванными щеками цвета губной помады воспитательницы Валентины Борисовны спотыкнулся о небрежно брошенный мешок с подарками и упал. Упал он неудачно. Добрый маленький Костик бросился на помощь сказочному деду и в ужасе увидел, как красная, красивая шапка того медленно сползает с головы вместе с кудрявыми волосами, усами и бородой. Под пышной белоснежной шевелюрой оказался довольно жалкий перманент пожилой нянечки из малышковой группы. В жизни нянечка была довольно симпатичная – большая, мягкая, незлая. Но вот в образе Деда Мороза... Четко очерченный вишневой губной помадой нос, круглые, того же колора щеки, спутанные и влажные от пота волосы.
Костя так плакал, что его пришлось забрать с утренника.
Потом менее впечатлительный Кирилл долго и сбивчиво рассказывал, как не хотели загораться огоньки на елке, и только после пятого хорового крика «елочка зажгись» Валентина Борисовна подсоединила отцепившийся удлинитель электрической гирлянды, как вредный Толик забыл слова стихотворения, и все хихикали, как в «Веселой эстафете» заяц врезался в сороку, и у той отвалился хвост.
Но Костя не веселился вместе с братом. В этот Новый Год умерла одна, самая добрая сказка. А вера в другие сказки дала глубокую трещину.
Поэтому Комаров так злился, когда все встречные но-пасаранцы в один голос твердили ему о Лешаке, якобы, орудующем в местном лесу. А может... Кто его знает! Ведь существование йети практически доказано. И ничего в этом сказочного и таинственного нет. Просто один из неисследованных человекообразных. Но они живут в горах.
Костя ни секунды не сомневался, что все россказни о Лешем – бред. Но любопытство, усиленное юношеской пылкостью и обвинениями Печного в трусости, назойливым бычьим цепнем елозили по его телу, не давали покоя душе, будоражили страсть к открытию.
– Схожу в лес, – решил он, – в конце-концов, я просто обязан проверить показания Савской, как бы бредовы они не были. Это моя работа. И никто надо мной за это смеяться не будет. Если что, скажу, что просто ходил проверить пограничные столбики. А то таможенники уже плешь проели жалобами на но- пасаранцев, которые воруют эти самые столбики для межевых меток на картофельные поля.
Костя крикнул Мухтара, купил в сельпо лимонада, захватил из дома хлеба и вареных яиц и отправился в лес. Он не собирался бесцельно блуждать по чащобе и аукаться с лесной нечистью. Маршрут следования его был вполне конкретен: мимо Чертового Омута, через Плешивую Горку в самый бурелом. Или «Заповедный Лес», как называют его в совхозе имени Но-Пасарана.
Глава 11
Костя, медведь и пара кентавров
В лесу ничего не напоминало о недавних сомнениях Комарова. Там было гораздо прохладнее, чем в деревне, трава и цветы находились с стадии самого буйного и свежего расцвета, зелень деревьев уже созрела, но еще не собиралась умирать, и поэтому несколько снисходительно и свысока шелестела вслед Комарову.
Тонкая паутинка легла на лицо юноши. Костя попытался снять ее пальцами, но она порвалась – часть прицепилась к рукаву, а часть еще крепче вцепилась в щеку, защекотала в ноздре, заставила громко и раскатисто чихнуть.
– Лесавка шалит, – объяснил он свой чих Мухтару, насторожено и удивленно посмотревшему на хозяина.
Костя даже обрадовался, что так кстати и правильно вспомнил имя детеныша Лешего и Кикиморы Болотной. Видать, лекция бабушки Пелагеи не забылась. Чтобы занять время и проверить память, Костя решил попробовать припомнить все, что рассказывала ему при первой встрече Крестная Бабка. Ему нравилось, что в лесу можно было совершенно спокойно говорить вслух и никто не вертел у виска пальцем и не делал «большие глаза».
– Значит так, – начал он, как на экзамене, – леший, по русской мифологии, хозяин и защитник леса. Он пасет зайцев, волков и медведей и еще чем-то занимается, кажется, гоняет охотников, хулиганов и лесорубов. Просто Грин Пис какой-то, а не леший. Его подружка, незаконная, разумеется, Кикимора Болотная – не путать с Запечной. Различаются фамилией и местом жительства, схожи склочным характером и малопривлекательной внешностью. Отпрыски столь достойной пары – лесавки, ауки, пущевики и прочие моховики, луговые, полевые, плодичи, грибичи, пчеличи, ягодичи – больше не помню. Ничего себе! А Болотная-то – просто мать героиня! Наш президент о ней не знает. А может, они просто очень долго живут, поэтому столько детей нарожали? Теперь самое главное: как еще зовут подозреваемого, и под какой личиной он скрывается.
Костя остановился, принял сосредоточенный вид и голосом киношного Жеглова из детективного суперхита перечислил:
