собственность леди Лавинии, и помести в свое хранилище вместе с вещицами моего дяди Барди. Что касается оплаты...
– Не нужно, – отмахнулся Сиберри. – Хайды и Армитиджи – мои давние клиенты, и я выполню эту небольшую услугу бесплатно и с удовольствием. Леди, я буду хранить ваши драгоценности, а когда вы захотите их забрать, я почищу их, прежде чем вам вернуть. Теперь, милорд, позвольте, я поищу ту нефритовую заколку, о которой я говорил. – Он нагнулся, чтобы открыть дверцу деревянного шкафчика, и, наконец, его голова снова показалась над прилавком. – Вот она.
Рассмотрев булавку, Гаррик обратился к Лавинии:
– Что вы думаете о ней?
Перья на ее шляпке затрепетали – она покачала головой.
– Это ведь вы будете ее носить.
– Можно закрепить ею мой охотничий галстук, – произнес он. – И цвет подходит к зеленой куртке. Сиберри, я ее беру.
Владелец лавки положил покупку в маленькую кожаную коробочку с золотым рисунком.
– Не собирается ли сэр Бардольф Хайд посетить Лондон в ближайшее время?
– Во время нашей встречи в Ньюмаркете он ничего не говорил об этом.
Ювелир выгнул кустистые брови.
– Он хранит у себя бриллианты французской королевы, не так ли?
– Наверняка. Я даже уверен, что они все еще у него, в Монквуде.
– Я хорошо помню тот день, когда он их у меня купил. Почти две дюжины, самый крупный весил десять каратов. Я сделал колье для леди, чтобы она носила его по торжественным случаям, и оно было великолепно.
– Слишком великолепно для моей тети Анны, – заметил Гаррик. – Она надела его только один раз – когда с нее писали портрет.
– Самое роскошное украшение, которое я когда-либо сделал, – поведал Сиберри Лавинии. – Мне грустно думать, что оно спрятано в ящике или в коробке и что его никто никогда не увидит.
Несмотря на позднее время, по Бонд- стрит все еще сновали толпы людей и громыхали кареты. Гаррик подвел Лавинию к витрине типографа, в которой были выставлены популярные карикатуры мистера Гиллрея на известных и скандальных лондонцев. Он знал, что она оценит юмористические сценки, даже если не знает людей, изображенных на них.
– Худой джентльмен с острым носом – это мистер Питт, – объяснил он. – А толстый, сердитый парень с густыми черными бровями – Чарлз Джеймс Фокс, лидер оппозиции.
– На этом рисунке французские республиканцы выглядят довольно дикими, вы не находите?
Гаррик заметил фигуру, мелькнувшую в окне этажом выше.
– А вон и сам художник – он живет с Ханной Хамфри, владелицей лавки. Нельзя задерживаться, иначе вы станете для него очередным объектом насмешек.
Подхватив под руку, он увлек ее прочь от витрины.
– А вы когда-нибудь появлялись на его рисунках? – спросила она, улыбаясь.
– Довольно часто. В последний раз он изобразил меня за столом для игры в кости – редкий случай неточности. Я давно не играю в кости.
Ее милое, смеющееся лицо вызывало в нем смешанные чувства. Он хотел целовать эти губы и гладить румяные щеки, ерошить ее волосы цвета воронова крыла. Сказать ей, как глупо позволять деньгам управлять ее жизнью. У нее должно быть сердце – если он положит руку ей на грудь, наверняка услышит мерный стук под этой прелестной курткой кораллового цвета.
Нет, нет, нет, он не будет этого делать!
Ее лицо вдруг стало серьезным.
– Лорд Гаррик, – произнесла она мягко, – я должна поблагодарить вас за доброту – за то, что вы представили меня своей кузине Фрэнсис, за то, что выиграли все эти гинеи и отвели меня к мистеру Сиберри. Я вижу, что я вам не очень-то нравлюсь. – Ее серые глаза затуманились от боли. – И я думаю, что вы меня не одобряете.
Он вовсе не хотел, чтобы она ему нравилась, но что он мог поделать? Черт возьми, она была так красива, так очаровательна, и он не мог больше изображать безразличие.
– Вы ошибаетесь, – услышал он свой голос. – На самом деле я полюбил вас. Давно.
– Настолько, чтобы быть моим другом? – спросила она.
– Думаю, да. – Другом, любовником, поклонником – кем она позволит ему быть.
Они прошли остаток пути в молчании, и все это время он гадал, как скоро он пожалеет о своих словах.
– Где вы двое были все это время? – возмутилась Фрэнсис, когда они вошли в дом. – Лавиния, этот вечер у нас занят. Поспеши!
Гаррик смотрел, как Лавиния побежала вверх по ступенькам.
– Надеюсь, ей не понадобятся ее рубины – мы оставили их у Сиберри.
– Так вот где вы были! Не важно, она сможет взять мои жемчуга. Гарри, – восторженно проговорила Фрэнсис, – я получила очень хорошее письмо!
– Рэдсток возвращается домой?
– О, если бы! Нет, оно от Уильяма.
Он невесело рассмеялся:
– Если тебе нужен спутник, то можно найти кого-нибудь и получше Ньюболда.
– Не ворчи. На прошлой неделе, когда он предложил нам билеты на концерт, он сделал это не для того, чтобы меня порадовать. Сегодня вечером он ведет нас в театр. – Она потерла ладони. – Многообещающее начало, ты не находишь?
– Как угодно.
– Будет совсем не трудно уговорить его присоединиться к нам в Лэнгтри. Конечно, я должна также включить в список еще одного джентльмена и, возможно, леди, чтобы скрыть наши планы.
– Твои планы, – подчеркнул он. – Я бы не поставил и полпенса на то, что мой брат позволит тебе заполонить его дом этой компанией.
– Да что ты знаешь – он уже дал согласие! Помни, мы ничего не должны говорить Лавинии; не стоит пробуждать большие надежды. Но я ставлю свой хлыст с золотым наконечником против твоего полпенса на то, что она станет леди Ньюболд к концу этого года!
Никогда еще ему не предлагали более отвратительное пари. Гаррик пробурчал сквозь зубы:
– Идет.
ЧАСТЬ II
Коль женщина она, то добивайся!
Коль женщина она, бери ее!
И коль Лавиния – любви она достойна.
Глава 10
– Ты хочешь выйти, да? – спросила Лавиния Ксанту, сидящую в корзинке. Карие глаза уставились на нее в щелку между прутьями. – Потерпи еще немного.
Экипаж съехал с большой дороги на узкий проселок, и Лавиния больше не видела границ, разделявших поместья. Пегая, с обрезанным хвостом лошадь Гаррика промчалась мимо, и она услышала, как он приказал кучеру остановиться.
Он спешился, подошел к карете и открыл дверцу. Холодный воздух ворвался внутрь.
– Выходите и осмотритесь, – предложил он.
– У нее будет много времени, чтобы изучить окрестности, – возразила Фрэнсис. – Зачем останавливаться, когда мы уже почти дома?
Но Лавиния приняла руку, которую он протянул ей.
Ветер растрепал его белокурые волосы, его щеки раскраснелись. В складках муслинового шарфа сверкала нефритовая заколка, которую он недавно приобрел. Зеленая куртка для верховой езды, шедевр портновского искусства, обтягивала его широкие плечи, а кожаные бриджи на мускулистых бедрах выглядели как вторая кожа.
Он повел ее к просвету в изгороди.
– Лэнгтри, – махнул он рукой. Из его рта вырывались клубы пара.
Вдали, в конце аллеи, стоял большой кирпичный дом, с далеко выдающимися крыльями и многочисленными дымоходами.
– Он очень величественный, этот ваш дом, – улыбнулась Лавиния, разглядывая особняк.
– Для меня он никогда не был домом, – нахмурился он. Его лицо было таким же безрадостным, как небо над их головами. Его конь потянулся к редким листьям, оставшимся на ветках, и Гаррик взялся за поводья.
– Почему? – спросила она.
– Может быть, я расскажу вам – когда-нибудь, зимним вечером, когда у нас закончатся другие темы для разговора. – Он подошел к лошади, вставил ногу в стремя и вскочил в седло. – Поторопись, малышка! – крикнул он Ласточке. Лошадь рванулась сквозь просвет в деревьях, и через секунду уже с бешеной скоростью мчалась по открытому пространству.
– Безрассуден что в седле, что на земле, – заявила Фрэнсис, пока их карета катила по аллее высоких вязов. – Он стремится взять любое препятствие – не важно какое. Он испортил множество курток, потому что прыгал через лужу, вместо того чтобы ее объехать. – Она поежилась под пледом.
Через несколько минут Фрэнсис уже отдавала приказы лакеям в ливреях, толпившимся вокруг них, а Лавиния любовалась орнаментом из ромбов кирпичной кладки, сохранившимся со времен Тюдоров. Они прошли через сводчатый вход и оказались в огромном холле, с пола до потолка обитом деревянными панелями и украшенном великолепным оружием и оленьими рогами разных размеров.
Откуда-то прибежал огромный пес. Увидев их, он оскалил клыки и двинулся к ним. Лавиния замерла, испугавшись, что собака ее укусит. Ксанта шипела и фыркала, скребя когтями по стенам своей корзинки.
– Шарлемань, к ноге! – сурово приказал хозяин.
Огромное животное резко затормозило, затем покорно вернулось к герцогу Холфорду.
Совсем некрасивый, подумала Лавиния: ей не понравилось его простое лицо и малый рост. Рыжие волосы герцога были собраны в хвост на затылке.
Ксанта разочарованно мяукнула.
– Кто у вас там? – удивился герцог.
–
