бегство, и потому она засунула книгу под подушку кресла и пригладила локоны.
– Лорд Гаррик Армитидж, – доложил лакей.
Нежданный гость посмотрел на Лавинию тем же зачарованным, любопытным взглядом, каким ее кошка смотрела на кисточку на занавеске.
– Мы встретились снова, моя красавица.
Она не забыла тембр его голоса, шутливую медлительность речи, бархатистые карие глаза, хищную улыбку. У него были высокие скулы и раздвоенный подбородок. Белокурые волосы не были напудрены и заплетены в косичку, они свободно скользили по широким плечам.
– Не бойтесь, – улыбнулся он. – Я не буду здороваться с вами на итальянский манер. Если только, – добавил он лукаво, – вы сами этого не захотите. Три последних года я провел в вашей стране.
Лавиния поспешила внести ясность:
– Я не из Италии. И не из Англии. Я живу – жила – на острове Мэн.
– Как неожиданно! – Он снял шляпу с высокой тульей и бросил ее в кресло, туда, где она спрятала книгу. – Что вы делаете в доме Дженни?
– Моему отцу пришлось уехать из города, – объяснила она, надеясь, что он удовлетворится таким ответом. – Я буду жить у миссис Брюс до его возвращения.
Иронический изгиб губ лорда Гаррика стал еще ироничнее.
– Невероятно, – прошептал он, – что она оказала гостеприимство такой молодой леди – и такой красивой!
Лавиния опустила ресницы, взволнованная его комплиментом.
– Принимает ли сегодня гостей великодушная Дженни?
– Она пошла к модистке, чтобы забрать новую шляпку.
– Я забыл написать ей из Ньюмаркета. – Он тяжело вздохнул. – Теперь уж ничего не поделаешь. – Он сел на диван.
Мимо него, задрав нос, неторопливо прошествовала кошка.
– Знает ли это ужасное животное о моем прегрешении, совершенном на прошлой неделе? – спросил он.
Не обращая внимания на очередную шутку, Лавиния ответила совсем другое:
– Она родилась без хвоста. Мэнкская порода происходит от кошек, которые пережили Великий потоп. Они были последними, кто попал на борт ковчега, и Ной в нетерпении так быстро захлопнул дверь, что отрубил им хвосты. Я никогда не верила этой легенде, но во время нашего путешествия Ксанта показала себя таким отличным моряком, что теперь я думаю: это могло быть правдой.
Лорд Гаррик пристально рассматривал кошку – она изящно устроилась на коврике у очага и принялась вылизывать лапу.
– Бедная маленькая Ксанта, наверное, тебе приходится сносить множество насмешек от всех лондонских длиннохвостых кошек. Кстати, я отплыл из Неаполя на корабле, шедшем под флагом Мэна, – повернулся он к Лавинии.
– На «Цезаре»?
– Откуда вы знаете?
Она улыбнулась:
– Капитана Стоуэлла хорошо знают на острове. Он меняет нашу селедку на заграничные шелка и вина.
– Так как у нас уже есть двое общих знакомых, Дженни и капитан, полагаю, вы не обвините меня в нахальстве, если я спрошу, как вас зовут?
– Лавиния Кэшин.
– Дженни говорила, что у вашего отца есть титул.
– Граф Баллакрейн.
На острове, где почти все были родственниками, о благородном происхождении ее семьи почти не вспоминали, и ее поразило то, как много это значило здесь, в Лондоне.
– Простите мое невежество, но я знаю только, что остров Мэн находится где-то в Ирландском море и его жители предпочитают кошек странного вида. Расскажите мне еще что-нибудь, – попросил он Лавинию.
Сначала неуверенно, а потом, увлекшись, Лавиния описала дикую красоту гор и холмов, рассказала о том, как цветущий вереск окрасил их в фиолетовый цвет, когда она в последний раз их видела. Она говорила об узких горных долинах, о реках, несущих свои воды к морю.
– Я живу недалеко от Моголд-Хед, – добавила она, – в замке возле утесов.
– А в окружающих водах действительно живут русалки, как утверждал капитан Стоуэлл?
– Так говорят наши моряки. – Не желая казаться фантазеркой, она добавила: – Я никогда не видела морских женщин. Но мой дед похвалялся тем, что встретил ведьм Керк-Моголда – они прекрасны, ужасно злы и очень любят танцы.
– Там есть даже светское общество? Устраиваете ли вы вечеринки и балы, как мы здесь?
– О да, в Дугласе, и в Каслтауне, и в Рэмзи. Но моими партнерами почти всегда бывали пьяные моряки – они спотыкались и наступали мне на ноги.
Лорд Гаррик откинул голову и рассмеялся – весело и заразительно.
– Значит, вы приехали в Лондон в поисках более приятной компании? – Он наклонился и посмотрел на нее: – Вы знаете, что у вас серебристые глаза?
Сбитая с толку его неожиданной репликой, она прикрыла глаза ресницами.
– Серые, – поправила она.
– Должен предупредить вас, леди Лавиния, что Дженни имеет прискорбную привычку влипать в неприятности. Обычно в этом бывает замешан джентльмен. Или даже два, – зловеще добавил он и вскочил с дивана. – Я не буду ее ждать. Думаю, будет лучше... оставить для нее записку.
– Я не знаю, где она держит перья и бумагу, – произнесла она извиняющимся тоном.
– Не важно. Я найду то, что мне нужно, в ее спальне.
Гаррик поднялся по лестнице и прошел в неубранную спальню Дженни – ему хотелось побыстрее разделаться с делом, которое его сюда привело. Он перешагнул через кружевную ночную рубашку, валявшуюся на полу, и подошел к туалетному столику, на котором царил беспорядок. Поверхность из розового дерева была усыпана пудрой. Хрустальные флакончики стояли как придется, и из полуоткрытого ящика каскадом спадала радуга шелковых лент. В оправу зеркала, сделанного в форме щита, было вставлено несколько писем. Гаррик просмотрел их, и его губы сжались в презрительной гримасе. Дженни не следует оставлять интимные письма на виду – они могут стать легкой добычей слуги- шантажиста. Он забрал одно весьма откровенное творение, принадлежащее ему самому.
Воровато оглянувшись, он открыл ящичек из слоновой кости и просеял сквозь пальцы перепутанный ворох цепочек, браслетов и колец. Забрав серьги с бриллиантами, он положил их в карман своего жилета.
Он подарил их недостойному человеку. В Ньюмаркете он узнал, почему на прошлой неделе Дженни выглядела такой растрепанной и разбитой. Ее обман его не расстроил, а лишь разозлил. Однако он все же собирался использовать ее полезные связи с лордом Эвердоном.
Увы, яркая итальянская графиня, которая могла бы утешить его, существовала только в его воспаленном воображении. Его черноволосая чародейка была провинциалкой, скучающей по дому; она так прекрасна и наивна, что непременно попадет в беду, если ее компаньонкой будет легкомысленная Дженни Брюс.
«Лорд Гаррик Армитидж, должно быть, весьма богат, – подумала Лавиния, – ведь он одет в такую элегантную и дорогую одежду, и к тому же он аристократ». Но, несмотря на эти качества, она не будет рассматривать его в качестве потенциального мужа. Он знал, как пройти в спальню миссис Брюс, – это свидетельство их связи. Знает ли он также, что у его любовницы есть еще один любовник? О, Лондон полон интриг!
– Так, с этим покончено. – Лорд Гаррик вошел в гостиную. Вид его был вполне удовлетворенным. – Я ухожу. Но я вернусь – проверить, как вы живете, и услышать еще и другие истории про ваш остров.
Его внимание встревожило и напугало ее – она была похожа на Ксанту во время грозы. Поцелует ли он ее снова? Странная, неясная надежда наполнила ее сердце, и кровь прилила к щекам.
Он взял ее за руку. Его губы коснулись ее пальцев, и она осознала, как опасна жизнь в доме вдовы: ведь теперь она будет регулярно встречаться с этим красивым плутом.
Он поднял белокурую голову и загадочно прошептал:
– Какая жалость, что я встретил вас в этом доме, дорогая! – Ласково ткнув кошку носком башмака, он добавил: – До свидания, маленькая Ксанта.
Он ушел, а Лавиния уселась на парчовый стул, чтобы обдумать смысл его непонятной реплики и прощального жеста. Выпирающая подушка напомнила ей, что она должна надежно спрятать книгу до того, как миссис Брюс вернется домой.
Она отнесла Ксанту наверх, в свою спальню, и посадила на коврик перед камином. Потом подошла к сундуку, наклонилась и открыла его. К выгнутой крышке была прикреплена акварель ее сестры – она вызвала нежные воспоминания. Вот Китти на складном стульчике со своим альбомом, Керр и родители на ступенях замка. Лавиния, в старом костюме для верховой езды, стояла рядом с ее любимым мэнкским пони. Она достала крошечный льняной мешочек и вдохнула стойкий аромат вереска, который сорвала в тот день. Затем она взяла Библию и стала искать листки плюща и веточку тысячелистника, засушенные между ее страницами. Наконец она залезла в сундук и подняла фальшивое дно, открыв тайное отделение, в котором хранился ее небольшой запас монет и фамильные рубины.
– Вот ты где! – зазвенел торжествующий голос.
Лавиния торопливо спрятала «Помощника должника и кредитора» в тайник и закрыла сундук.
– Боже мой, какие красные у тебя щеки, – заметила Дженни Брюс. – Ты слишком долго сидела у огня, как и твоя глупая кошка. – Она развязала широкие ленты шляпки, украшенной кружевами и перьями. – Я приказала Джеймсу подать чай и печенье. Пойдем в мою комнату, – пригласила она, приглаживая завитые и напудренные волосы. – Сегодня я очень устала и должна прилечь.
Вдова любила высокие прически и туфли на высоких каблуках. Ее юбки были пышнее, чем этого требовала мода, – чтобы подчеркнуть стройность ее фигуры, затянутой в корсет.
В присутствии такой нарочито подчеркнутой женственности Лавиния казалась себе тусклой и бесцветной. Если бы только ее волосы были белокурыми, а не черными, если бы ее щеки по цвету напоминали розы, а
