царстве?
– Только потому, что теперь я редко вижу вас и вашу семью.
– Но мы тоже потеряли вас из вида. Правда, Джо? – Мери пригладила темные волосы сына и вновь переключила внимание на Розали, проговорив: – Вы должны рассказать нам об оперном театре, как вы там танцуете и много ли у вас появилось поклонников.
– Я здесь не для того, чтобы занимать вас своей особой, – возразила девушка. – Я хочу узнать, как обстоят дела у вас, Мери.
Ее хозяйка тяжело вздохнула.
– Наверное, вы уже наслушались сплетен о нас. Меня это не удивляет – мой муж всегда рассказывает о себе небылицы, а другие только смеются. Джо, дорогой, почему бы тебе не развлечься, пока мама беседует с мисс Роз, а потом мы выпьем чая с пирожными.
Когда сын отправился играть, Мери спокойно продолжила:
– Мы изнемогаем от долгов. Между нами говоря, я и мой муж получаем жалованье в трех местах, но расходы съедают все до последнего. Я пыталась экономить, но когда речь заходит о Джо, мне очень трудно, и я, как правило, уступаю.
Розали окинула пристальным взором маленького мальчика, увлеченно игравшего в заводной обезьянкой. Он поворачивал ключ, и голова куклы начинала дергаться из стороны в сторону. Должно быть, и эта и другие игрушки, лежавшие на ковре, влетели родителям Джо в копеечку.
– Я очень боюсь, что нас заставят покинуть Типпети Коттедж. Нам это будет очень горько. Джо уже уволил грума и отказался от лошади и экипажа. Теперь он запретил мне покупать что-либо для дома и нанимать слуг. Он надеется расплатиться с кредиторами и поручить свои дела адвокату, а это, несомненно, потребует от нас дополнительных средств.
– Но, по крайней мере, адвокат поможет вам разобраться с вашими трудностями, – ободряюще произнесла Розали.
– Мы оба виноваты, что не сумели справиться, – пояснила Мери. – Мы тратили деньги в основном на образование сына. Сначала мы отправили его в местную школу, затем наняли учителей французского и итальянского, а сейчас у него появился гувернер. До последнего времени у него был также преподаватель музыки. У Джо хорошие способности, и для маленького мальчика он прекрасно играет на скрипке. Бернсы и Фэрбразеры, у которых дети уже выступают на сцене, решили, что мы сошли с ума и собираемся сделать из него джентльмена, а не актера. Но наш Джо очень умный и со временем из него выйдет толк.
Мальчик услыхал свое имя и взглянул на них.
– Подойди сюда и сядь со мной, – пригласила его Розали, похлопав по подушке на диване. – Скажи, кем ты хочешь стать, когда вырастешь? Только не говори, что еще не знаешь. Я решила это для себя, когда мне было восемь лет.
Джо усмехнулся.
– Я собираюсь стать клоуном в панталонах, как мой папа, – снова взяв игрушку, он поклонился Розали. – Папа был моложе меня, когда впервые вышел на сцену – он играл роль обезьянки. И я тоже могу. Посмотрите! – Он зашевелил ушами и скопировал движения обезьяны.
– Перестань корчить гримасы, – с мягкой укоризной обратилась к нему мать. – Веди себя как хороший мальчик и попроси кухарку приготовить нам чай. Возможно, позднее мисс Роз поговорит с тобой по- французски. Боже мой, – негромко вздохнула она, когда он выбежал из комнаты, – если он и правда станет актером? У них такая трудная жизнь, и Джо не хочет, чтобы его сын мучился.
– Вполне естественно, что он желает играть. Когда я была маленькой и видела, как танцует моя мать, то мечтала о балете и ни о чем другом.
– Да и я тоже, – откровенно призналась жена клоуна. – У нас в роду все были актерами и актрисами. И у Джо. Старик Гримальди вывел его на сцену, едва он научился ходить. Я поговорю с ним сегодня вечером, – уверенным тоном пообещала она Розали. – Может быть, он согласится, что глупо обкрадывать самих себя, лишь бы Джо сделался джентльменом, когда у него все задатки комического актера.
По возвращении в Лондон Розали попросила кучера отвезти ее на Пиккадилли. Остаток дня она провела в магазинах по обе стороны этой фешенебельной улицы, выбирая себе ткани и безделушки для сценических костюмов. Она сразу отвергла бархат и атлас как тяжелые и жесткие материалы, а серебристое тиснение как слишком дорогое. Найдя подходящий бирюзовый газ, украшенный золотистыми нитями, она выбрала белый подкладочный шелк для нижней юбки. В том же магазине она купила ленты и другие украшения. Розали не устояла перед искушением приобрести катушку со сверкающей золоченой тесьмой и шелковыми кисточками. Ее портниха, мадам Феррье, привыкла творить чудеса с подобными вещами. Наверное, она придумает какой-нибудь потрясающий наряд, и все остальные танцовщицы станут завидовать Розали.
Помощник продавца уже начал мести пол, готовясь к закрытию модной лавки, когда девушка заплатила за покупки. Владелец завязал ей последний сверток и осведомился, не хочет ли она, чтобы товары доставили ей на дом. Розали отказалась: она жила совсем рядом и донести все самой не составило труда.
Завернув за угол Хаймаркет и Пентон-стрит, девушка заметила парный двухколесный экипаж и лошадей, ждущих, чтобы их запрягли. Она подошла к двери, миновав кучера, который держал лошадей под уздцы. При виде нее он ухмыльнулся и лукаво подмигнул. Розали захотелось показать ему язык, но она сдержалась и не удостоила его вниманием.
Поднимаясь по лестнице на второй этаж, она еле волочила ноги. Понедельник всегда казался ей самым длинным днем недели, и она радовалась, что вечером может отдохнуть от спектаклей. Перед следующей репетицией она усовершенствует enchainement для Росси и на завтрашнем представлении станцует без ошибок.
Она вспомнила, что отпустила Пег на полдня, взяла свертки в одну руку и принялась рыться в своем ридикюле в поисках ключа. Пока она вставляла его в замочную скважину, из полутьмы навстречу ей двинулась массивная фигура.
– Мистер Бекман! – испуганно вскрикнула она, и в эту же секунду ключ со звоном упал на деревянный пол.
Он наклонился и поднял его. Но когда Розали отдернула руку, он лишь улыбнулся и сжал ключ в
