– Эти топазы идут вам гораздо больше, чем в свое время мне, – проговорила женщина.
Розали с изумлением вгляделась в знакомое гордое моложавое лицо.
– Ваша светлость, – переведя дух, произнесла она и сделала торопливый, не слишком ловкий реверанс. – Я даже не подозревала, что вы здесь.
– В такой толпе это не удивительно, – отозвалась вдовствующая герцогиня Солуэй. – А где мой сын?
– Я не знаю, – ответила Розали. – Я как раз пошла его искать.
– Пусть он сам вас поищет, – предложила ей мать Джерваса. – А пока он будет искать, я хочу составить вам компанию. Мне надо вам очень многое сказать.
17
И, кончив танцевать, они поцеловались.
Эта женщина, с горечью думала Розали, герцогиня с головы до ног. Статная и царственная, с патрицианскими чертами лица, она кажется властной и на зависть уверенной в себе. Какой ничтожной выглядит Розали в сравнении с ней – маленькая, заурядная и лишь наполовину англичанка. У нее не оставалось выбора, и она двинулась вслед за свекровью, а потом села рядом с ней в углу террасы. Розали волновалась еще сильнее, чем при первой встрече, и была готова к столь же неприятному исходу нынешней беседы.
– Надеюсь, что вас не обидел мой внезапный отъезд, – проговорила вдовствующая герцогиня, когда они расположились в креслах. – Я решила навестить вас в тот день, когда привезла Ниниана в Лондон, но не застала дома, а Джервас сообщил, что вы не скоро вернетесь. Он почувствовал, что вы не готовы к встрече со мной.
Розали чуть было любезно не возразила ей, но вовремя спохватилась, поняв, что эта знатная дама предпочитает полную откровенность.
– Это правда, ваша светлость, хотя я ему никогда этого не говорила.
– Очевидно, вы считаете меня противницей вашего брака? Прежде так оно и было и, если бы кто-то спросил меня до вашей свадьбы, я ответила бы честно и нелицеприятно.
– Я вовсе не охотилась за Джервасом и не загоняла его в ловушку, – быстро откликнулась Розали, желая прояснить ситуацию. – Я даже не могла вообразить, что он хочет на мне жениться.
– Хорошо, что он это все-таки сделал. Мне приятнее видеть своей невесткой бывшую танцовщицу, чем принцессу Шарлотту Уэльскую. Вы избавили меня от настоящего позора. А что касается происхождения, то ваши предки вполне достойные и благородные люди. Я узнала у Джерваса, что ваш отец родом из глочестерширского дворянства.
– Да, но Лавгроувы небогаты. Я смогу наследовать несколько небольших ферм и дом в селении Бибери. Так что я не рассчитываю ни на какое состояние. Мой отец был профессиональным музыкантом, а тетя Тильда дает уроки пения в бристольской школе. О родственниках с материнской стороны мне известно очень мало. Мой дедушка-француз был преуспевающим адвокатом, но больше я о нем ничего не знаю. Он отрекся от мамы, когда она стала балериной.
– Мне сказали, что ваша мать танцевала в Парижской опере. А также в Версале.
– Да, ваша светлость, – с гордостью отозвалась Розали. – Ею восхищалась сама королева. Мария- Антуанетта очень любила детей и часто приглашала маму вместе со мной в Тюильри. Я была в ту пору совсем маленькой, но запомнила, как она держала меня на руках, – она подняла голову и заявила: – Выходит, что я не впервые знакомлюсь с королями.
Герцогиня неожиданно улыбнулась ей.
– Мое дорогое дитя, почему вы так напряжены? Я вам не враг, и сцена, подобная нашему неприятному объяснению в Хабердине, больше не повторится. Признаюсь, тогда я была уверена, что влюбленность моего сына в вас кончится горьким, чтобы не сказать тяжелым разочарованием. А его счастье для меня дороже всего на свете.
– A moi aussi, – прошептала Розали.
Красивые серые глаза вдовствующей герцогини внимательно смотрели на молодую женщину.
– Мне очень хотелось бы знать, если вас не смутит столь прямой вопрос в самом начале нашего знакомства, почему вы все-таки приняли его предложение.
– Я устала ему отказывать. Он неоднократно просил меня стать его fille de joie, но я не могла. И мне было больно обижать Джерваса.
– И прежде вы никого не любили? – вежливо осведомилась герцогиня.
– Иные мне нравились, и только. А такого, как он, я никогда не встречала. Если бы он сделал мне предложение в то время, когда я лучше соображала, возможно, я и не согласилась бы выйти за него замуж. Я понимала, что брак герцога с танцовщицей считается в свете не comme il faut. Но тогда я была tres desolee[65]. Моя карьера завершилась так глупо и скверно, я не знала, что делать. Разве вернуться в Париж, а он мне этого не позволил. Я подумала, что для него я – l’ame perdue – пропащая душа. И когда он сказал, что хочет на мне жениться, я согласилась. Мы обвенчались на следующий день.
– Должно быть, превратиться за такой короткий срок из танцовщицы в жену пэра нелегко. Вы не жалеете о своем выборе?
– Jamais. Да и как можно, когда Джервас любит меня и во всем помогает мне? До знакомства с ним я не представляла себе жизни без танца, а теперь не смогу жить без Джерваса. Я обнаружила в себе способность к браку. Он очень похож на pas de deux, – эту фразу Розали тщательно продумала и неторопливо произнесла: – Здесь нужны ощущение равновесия и определенная координация. Вы получаете поддержку от партнера и в свою очередь поддерживаете его. Джервас и я зависим от настроения и привычек друг друга, совсем как танцоры зависят от музыки.
Герцогиня удивила Розали, заметив:
