певица, как Ориана. Уж не владелец ли рудника повинен в ее подавленном настроении?
– Ты не собираешься мне рассказать о твоем знакомце с острова Мэн? – спросила она.
Ее вопрос вызвал внезапный румянец на бледных щеках Орианы.
– Я уже это сделала в своем письме.
Харриот была актрисой и вполне могла угадать, что на самом деле скрывается за показным равнодушием подруги.
– Ты писала, что он самонадеянный и неприятный человек. Он сделал тебе непристойное предложение?
Каштановая головка опустилась низко-низко.
– Он получил то, чего хотел, без всяких условий и даже просьб.
Харриот не могла придумать ответ, который не прозвучал бы грубым или осуждающим, как у ее матери.
– Я хотела завоевать его уважение, – продолжала Ориана. – И я этого добилась. Он ничего не знает ни о моей известности, ни о моей испорченной репутации. Я вела себя как чопорная и добродетельная вдова, ведущая тихую жизнь в деревне среди кур и домашних животных. Мы стали друзьями. Он поведал мне свою самую большую тайну и поделился самыми сокровенными мечтами. Это блестящий человек, наделенный острой проницательностью и серьезным умом. Но однажды мы провели слишком много времени наедине, – жалким голоском призналась она. – Не иначе как на меня нашло какое-то помрачение. После этого я просто не могла с ним встретиться еще раз, это было бы невыносимо, поэтому я села на первый же уходящий в Ливерпуль корабль.
– Ориана, если бы ты осталась, возможно, он сделал бы тебе предложение!
– Неужели бы я посмела его принять после того, как скрывала свое истинное лицо в течение четырех недель? Мне предстояло готовиться к здешнему концерту, а потом вернуться в Лондон и репетировать в Воксхолле. Я предполагала, что работа поможет мне все забыть, но этого не случилось. Я ничего не забыла.
– Вероятно, ты и не хочешь этого, – заметила Хэрри, чувствуя себя и чрезвычайно умудренной, и одновременно очень огорченной.
– Вот стулья красного дерева в изысканном стиле, предназначенные для столовой. Обтянуть их можно любым материалом, какой вы выберете.
Дэр провел рукой по резной спинке стула и подумал, что сидеть, опираясь на такую спинку, чертовски неудобно.
– Это не совсем то, чего бы мне хотелось.
Уингейт, стоя позади хозяина, выразил ему свою поддержку негромким хмыканьем. Дворецкий держал в руке длинный список необходимых предметов, но после почти целого часа, проведенного в большом мебельном магазине, из списка было вычеркнуто очень немногое.
– В вашем доме есть библиотека? – спросил торговец.
– Разумеется, – ответил Дэр.
Каждый раз, заходя в библиотеку, он вспоминал Ориану Джулиан.
– У нас большой выбор столиков-маркетри для библиотеки и складных лесенок.
– Мы видели уже достаточно. На сегодня хватит, – добавил Дэр, чтобы торговец не почувствовал себя ущемленным.
Выбор столов, стульев, ковров и прочего необходимого для виллы казался Дэру сейчас делом скучным и обременительным. Он решал бы эту задачу с энтузиазмом, если бы не внезапное исчезновение Орианы Джулиан, оно лишило Дэра всякого интереса к тому, чем будет заполнен его новый дом. Во время ежедневных хождений по многолюдным улицам Ливерпуля он уделял основное внимание не выставленным в витринах товарам, а проходящим мимо женщинам, надеясь увидеть милый овал красивого лица в ореоле каштановых кудрей и ясные ореховые глаза под крутыми арками тонких бровей. Но видел он все это лишь по ночам во сне – и нигде больше.
– Не зайти ли нам к продавцу ковров, сэр? – предложил Уингейт.
– Завтра, – коротко ответил Дэр. – Можете отдыхать всю вторую половину дня.
Четыре дня назад Дэр покинул палубу «Доррити» с твердым намерением отыскать Ориану, уверенный, что легко достигнет цели в знакомом городе. Но его систематические и, как он полагал, блестяще организованные поиски не дали ему ни единого намека на то, что она здесь или была здесь недавно. Миссис Джулиан не состояла в списках тех, кто пользовался абонементом в самой большой библиотеке. Ни один изготовитель музыкальных инструментов слыхом о ней не слыхивал. Она не вносила пожертвований в пользу местного лазарета, госпиталя для моряков, благотворительных учебных заведений – Дэр обошел их все. Никто из портных и владельцев магазинов не вспомнил ее имени.
Каждый раз, думая о том, что произошло в день их последней встречи, Дэр отчаянно пытался найти в этом какой-то смысл, но неизменно терпел поражение. Ориана откликнулась на его ласки с неподдельной страстью. А после того как сделала его счастливейшим из смертных, полным надежд, покинула его долину.
Нынче вечером он продолжит охоту в театре «Ройял».
Он вполне может использовать билеты, заранее заказанные его знакомым по его просьбе. Объявление о первом концерте появилось в утренней газете. Пропустив цветистые комплименты лондонской вокалистке и предостережения по адресу чересчур бурно ведущих себя зрителей, Дэр внимательно изучил список наиболее знаменитых лиц, намеренных присутствовать в зале. Имени миссис Джулиан в этом списке не было, но его надежды ожили, когда он обнаружил в нем имена мисс Меллон и ее матери. Если подруга Орианы в Ливерпуле, то и она сама скорее всего здесь.
Глава 10
В артистической уборной отсутствовала дверь, и о каком бы то ни было уединении не могло быть и речи, тем более что управляющий даже не позаботился повесить занавеску. Впрочем, Ориана об этом и не просила, так как приехала в театр полностью одетой и все время провела на сцене. Поскольку знакомых в городе у нее не имелось, она не собиралась задерживаться в этой комнате.
Эйкин ворвался к ней с громогласными изъявлениями восторга:
– Какой триумф! Я думал, что аплодисменты и крики никогда не кончатся!
Ориана высоко подняла брови.
– Во время моего выступления или после него? Слушатели этого концерта надолго запомнятся ей как наиболее необузданные из всех, кого ей довелось видеть. Они, по ее мнению, дали бы сто очков вперед даже клаке итальянской оперы.
– Я надеюсь, что горячий прием, оказанный вам в этом городе, поколеблет ваше решение покинуть нас так скоро, – продолжал управляющий. – Неужели вы не согласитесь дать еще один концерт, чтобы утешить бедняг, которым не хватило билетов?
Его вопрос был столь откровенно своекорыстен, что Ориана не удержалась от смеха. Ее работа была кончена, и она радовалась освобождению от Эйкина с его настойчивостью, скорее смешной, нежели раздражающей.
Повернувшись к двери, ирландец обратился к кому-то со словами:
– Дорогой сэр, если вы назовете себя, я охотно представлю вас мадам Сент-Олбанс.
Все еще улыбаясь, Ориана тоже повернулась к двери, чтобы взглянуть на пришедшего.
– В представлениях нет необходимости, – произнес голос сэра Дэриуса Корлетта, более твердый, нежели гранит острова Мэн. – Она знает, кто я такой.
Тревога прокатилась по телу Орианы грозной волной. Дэр последовал за ней в Ливерпуль – и присутствовал на ее концерте! Боже милостивый, он выглядит так, словно готов ее задушить – что неудивительно.
Управляющий переводил любопытствующий взгляд с Орианы на Корлетта и обратно. Улыбнулся, подмигнул Ориане и сказал:
– Уверен, что вам и джентльмену предпочтительно поговорить наедине. К обсуждению наших деловых вопросов мы вернемся в другое время.
Его намек разозлил Ориану.
– Нет никакой необходимости торопиться и уходить, пока мы не закончили с делами, – резко возразила она. – Как я уже сказала вам, мистер Эйкин, я не могу остаться и петь в Ливерпуле. Прошу вас немедленно выплатить мой гонорар, чтобы я могла уехать в Лондон.
Было унизительно просить деньги в присутствии Дэра, однако приходилось поступаться гордостью перед лицом житейской необходимости.
– Конечно, конечно. Мой казначей сейчас еще подсчитывает прибыль от сегодняшнего вечера, и завтра вы получите вашу долю.
С этими словами Эйкин слегка поклонился Ориане, потом Дэру и быстро вышел. Нервно поигрывая кисточками золотого шнурка, опоясывающего ее талию, она призналась Дэру:
– Последние два дня я пыталась написать вам письмо.
– Очень любезно с вашей стороны. – Жесткий тон противоречил вежливым словам. – Позвольте вас поздравить с замечательными артистическими способностями. Вы проявили их не только здесь, но и в Гленкрофте.
– Вы вправе сердиться, но уверяю вас, у меня были серьезные причины для... для...
– Для того чтобы меня обманывать?
– Это не было обманом, Дэр. То есть рассчитанным обманом.
Ориана чувствовала себя странно, стоя вот так перед ним в своем концертном платье из зеленого шелка, с напудренным лицом, нарумяненными щеками и с бриллиантами в волосах.
– Где вы сидели? В партере я бы вас заметила.
– Билет у меня был в ложу, но я по небрежности не послал заранее слугу подержать для меня место. Я сидел на галерке, зажатый между двумя развеселыми парнями, которые позволяли себе столь пакостные замечания по поводу вашей фигуры, что я едва удержался от того, чтобы не разбить обоим их мерзкие рожи.
Резкий стук по дверному косяку прервал их напряженный диалог.
В дверном проеме стоял ее аккомпаниатор.
– Мадам Сент-Олбанс, могу я попросить вас уделить мне минуту?
Ориана пересекла комнату, бросив опасливый взгляд на Дэра, когда проходила мимо него.
– Вряд ли мы с вами встретимся снова, и я хотел бы, чтобы у вас осталось вот это. – Музыкант протянул Ориане свернутую в трубочку бумагу,
