– Я совсем ненадолго, – произнес он, касаясь губами ее волос. – Всего несколько дней, и вернусь.
Она понимающе кивнула. Риф приподнял ее подбородок и заглянул в глаза.
– Я буду ужасно по тебе скучать, – произнес он и нежно поцеловал ее.
Элизабет не стоило ехать через весь остров в Цзю-лун и дальше в аэропорт, но ей и в голову не пришло признаться Рифу, что она плохо себя чувствует. Ей хотелось быть рядом с ним до последней минуты. Она отвезла Рифа в аэропорт и поехала домой.
Было уже шесть вечера, когда, смертельно уставшая, она вновь оказалась на дороге, ведущей вдоль побережья на восток. Элизабет мечтала пораньше лечь спать. Попросит Мей Лин, чтобы та сделала ей чашку горячего шоколада, примет ванну, понежится немного в горячей воде, а потом заберется в постель с книгой. Несколько веток сирени валялись на асфальте. Не желая уничтожить эту красоту, Элизабет осторожно объехала цветы. Вдруг она почувствовала, что по ногам у нее течет какая-то теплая жидкость, а боль обручем обхватила живот.
Элизабет, стараясь не дышать, вцепилась в руль. Машина чуть вильнула, затем выровнялась. Боль немного отпустила. Элизабет благодарно вздохнула, и, хотя ее сознание продолжало подавать тревожные сигналы, положение не казалось таким уж страшным. Когда она наконец добралась домой, ее тревога возросла: теперь тревожные звоночки трезвонили оглушительно и непрерывно, заглушая все остальное.
Врач, наблюдавший за ее беременностью, подробно объяснил, чего именно следует ждать. Но сейчас с ней происходило нечто совершенно иное, неожиданное. Врач говорил о том, что боль будет нарастать постепенно, медленно, что Элизабет успеет подготовиться к переезду в Викторию, в родильный дом.
Она с трудом переступила порог, тяжело переводя дыхание. Боль железными тисками опять охватила низ живота.
– Мей Лин! – позвала она служанку, и в ее голосе послышался страх. – Где ты, Мей Лин?
– Да, мисси, – ответила Мей Лин, встречая хозяйку с вежливой улыбкой на лице.
Элизабет, не в силах стоять, прислонилась спиной к стене. Улыбка мгновенно исчезла с лица китаянки. На лбу Элизабет выступили капли пота, ее лицо стало смертельно бледным.
– Мисси, что с вами?! Что случилось?!
– Ребенок... Кажется, началось... – судорожно глотнув воздуха, произнесла Элизабет. – Помоги мне добраться до постели. И немедленно позвони доктору и мистеру Николсону!
– Да, мисси. Не сомневайтесь, мисси! – Помогая Элизабет перебраться в комнату, Мей Лин изрядно взмокла.
Элизабет как подкошенная свалилась на постель. Боли усиливались, а ведь до родов оставалось еще целых шесть недель. Они превратились в одну сплошную схватку, не дававшую Элизабет ни малейшей передышки. На шесть недель раньше срока! Эта мысль молотом стучала в голове Элизабет. Значит, произошло что-то ужасное, чудовищное. Ей срочно нужно в больницу. И Риф должен быть сейчас рядом. Ей нужна помощь, а дома только Мей Лин, до смерти напуганная состоянием хозяйки.
Когда пришел врач, Элизабет была уже почти без сознания.
– Ничего, миссис Гарланд, – успокаивая ее, сказал он.
Ей казалось, что его слова долетают чуть ли не с того конца света.
– Карета «скорой помощи» уже вызвана. А теперь постарайтесь делать в точности то, что я буду говорить.
Элизабет старалась не лишиться чувств, и голос врача был для нее как бы веревочкой, за которую она мысленно держалась. Она смутно понимала, что на постели раскладывают полотенца, что кто-то раздевает ее.
– Ребенок идет ножками, – услышала она голос врача. – Постараюсь как-нибудь повернуть его.
Он сделал несколько попыток. Кто-то громко кричал низким утробным голосом. Мей Лин положила на лоб Элизабет влажное полотенце. Только тогда Элизабет с ужасом поняла, что дикие крики издает она сама.
– Вам... уже... удалось... это... сделать? – хриплым голосом произнесла она, почти не слыша собственных слов.
Врач отрицательно покачал головой, понимая, что время упущено и перевозить роженицу в больницу слишком поздно. Он также понимал, что если не удастся повернуть ребенка, то очень скоро и он, и мать погибнут.
– Ну-ка попытайтесь еще раз! – свирепым голосом распорядился врач. – Тужьтесь, как только боль будет совсем невыносимой!
И, почти теряя сознание, Элизабет оценила мрачные слова врача, они даже показались ей забавными. Надо же: тужиться именно тогда, когда боль будет совсем уж невыносимой! Да она все время была нестерпимой, выше человеческих сил, она полностью подчиняла себе сознание Элизабет и все ее существо. Она тихо вскрикнула и затаила дыхание, почувствовав в себе руку врача. Наконец он с удовлетворением воскликнул:
– Ну вот, порядок! Теперь все хорошо, миссис Гарланд! От вас требуется только одно – собрать в кулак все свои силы. Тужьтесь!!!
Элизабет, совершенно обессилев, могла сейчас лишь выполнять требования доктора. Она отчаянно тужилась, моля Всевышнего, чтобы этот ужас поскорее закончился и чтобы скорее родился ребенок. Чтобы все прошло благополучно.
– Очень хорошо... Ну-ка... Еще раз!
Вся в поту, она едва слышала голос врача и совершенно ничего не видела вокруг. Какая-то сила разрывала ее на части. Она услышала свой очередной крик. Это был первобытный торжествующий крик победителя, таившийся где-то в глубинах подсознания и теперь выплеснувшийся наружу. Ее чрево сумело
