– Пойду прогуляюсь, – сказал Том, внезапно поднимаясь со своего места.
Чуть поколебавшись, Элизабет сказала:
– Вы не против, Том, если я составлю вам компанию? Я никогда не была еще в саду при отеле. Элен говорит, что там очень красиво.
Она поднялась с места, чувствуя на себе взгляд Рифа Эллиота. Этот взгляд очень волновал Элизабет.
– Вы не против, что я напросилась к вам в компанию? – спросила Элизабет у Тома, когда они вышли на веранду.
Он посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся.
– Господи, разумеется, нет. Должно быть, вы, как и я, сразу почувствовали, как там душно?
В ответ она лишь улыбнулась.
– Да, атмосфера стала какой-то неуютной, напряженной. Мне кажется, что мистеру Эллиоту следовало хорошенько подумать, прежде чем являться со своей подружкой в ресторан, куда частенько хаживает его тесть. – Она против воли произнесла это имя и рассердилась на себя. Что это ей вдруг пришло в голову заговорить о Рифе Эллиоте? Он совершенно, ни капельки не интересовал ее.
Пройдя через холл, они оказались в саду отеля.
– Ему лучше знать, кого и куда приводить, сидит тут его тесть или не сидит. Хотя приводить, конечно, не стоило, – согласился Том.
– Только потому, что она малайка?
Он согласно кивнул, и морщины вокруг его рта сделались глубже.
– Да, таких женщин сюда не приводят. В Гонконге много мест, куда можно прийти с малайкой или китаянкой, но есть и такие, куда цветных женщин приводить не принято. И отель «Репалс-Бей» – в их числе. Особенно на воскресный обед.
Она осторожно сказала:
– Мы с Адамом вчера не пошли на скачки. Мы были на Новой территории.
– Ну и как вам там понравилось? – с усилием сохраняя спокойное выражение лица, поинтересовался Том. Лишь по его взгляду можно было догадаться, что в этот момент его мысли очень далеко.
– Мы были в Кам Тин.
Он резко остановился.
– О... – произнес он, мгновенно все поняв. – И стало быть, вы видели...
– Да. Она очень привлекательна. И вы, судя по всему, очень ее любите.
Он грустно улыбнулся.
– Да. Ее зовут Ламун Шенг. Ее отец – один из богатейших здешних землевладельцев. Узнай он только, что его дочь влюблена в европейца, так в двадцать четыре часа выдаст ее замуж за подходящего китайца.
– И поэтому о вас никто не знает?
– Почему? Элен знает. Иногда мне, правда, кажется, что она из-за этого несколько разочаровалась во мне. Вы ведь знаете, она такая прямолинейная, что думает, то и говорит. И ей не вполне понятно, почему я открыто не встречаюсь с Ламун, как, например, это делает Эллиот.
– А и вправду, почему вы не можете появляться с ней открыто? – с интересом спросила Элизабет. Дом казался ей не тем человеком, кого можно уличить в коварстве замыслов или обвинить в том, что он придает слишком большое значение мнению посторонних.
– Потому что, стоит только другим узнать о моей связи, моя карьера будет поставлена на карту. Меня тотчас же переведут в Африку, в Индию или какую-нибудь Внешнюю Монголию, чего доброго. А Ламун пострадает куда больше. Она будет вынуждена выйти замуж за человека, которого подберет ей отец. А так по крайней мере мы с ней спокойно видимся. Надеюсь, что наши встречи будут продолжаться.
Они вернулись в ресторан. К своему облегчению, Элизабет увидела, что угловой столик наконец освободился. Наверное, Риф Эллиот вместе с подружкой-малайкой отправились возмущать спокойствие в другом месте.
– А что ты думаешь о Рифе Эллиоте? – спросила Элизабет у Адама, когда они возвращались домой по горной дороге.
Адам пожал плечами.
– Ничего не думаю. Самонадеянный тип, судя по всему. У него, должно быть, железные нервы, поскольку он так запросто пригласил тебя пообедать.
Элизабет окинула взглядом росшие вдоль дороги голубые ирисы.
– Скажи, а ты был бы против, прими я его приглашение? – спросила она.
Машина вильнула в сторону. Адам выправил руль и с нескрываемым изумлением взглянул на жену.
– Конечно, я был бы против. Он женат и, кроме того, известный бабник. Если бы тебя увидели с ним, то твоей репутации был бы нанесен серьезный удар.
Почувствовав угрызения совести, она поспешно взяла его за руку.
– Извини, дорогой, разумеется, ни о каком обеде с Рифом Эллиотом и речи быть не может. Не понимаю, почему я завела этот странный разговор.
