роз.
Обнаружить Вадима у себя в квартире было так неожиданно, что все намерения Мурки положить конец их отношениям рухнули. Какая же она глупая, все было просто недоразумением. Конечно, мужчина, который купил ей розы и столь романтически внезапно появился, несомненно любит ее! Зря она так переживала. И молодец, что удержалась и сама первая не позвонила! Пакетики из супера упали на пол, и она крепко обняла Вадима.
— Что ты здесь делаешь? Как ты вошел? — от неожиданности и счастья Мурка задавала глупые вопросы. — И давно ты здесь сидишь?
Вместо ответа Вадим только встал и сгрёб ее в свои объятия.
— Я по тебе соскучился, — промолвил он, вдыхая запах ее волос. — Поедем в «Граппу»? — предложил он, как обычно не отвечая ни на какие ее вопросы.
— Ой! А я собиралась питаться макаронами по-флотски! — Мурка помахала пачкой макарон.
— Не пугай меня. Воспоминание об этой стряпне преследовало меня в ночных кошмарах. Сегодня пустимся во все тяжкие и будем питаться морскими гадами.
Они быстро доехали до центра города. Муре так хотелось, чтобы все между ними наконец стало хорошо, что она решила не задавать больше никаких вопросов. Им везло в этот вечер, и они нашли стоянку недалеко от ресторана, и уселись за последний свободный столик прямо на тротуаре. Вокруг было полным- полно людей — праздных, красиво одетых, веселых, и Мурке не хотелось даже вспоминать о том, что она собиралась провести этот вечер в компании с тарелкой лапши и очередной телевизионной серией. А потом они поехали к Вадиму, и оба валялись на его тахте, и он грел Муркины ножки в своих руках, и они пили красное вино, и любили друг друга под голос Шаддей, и на этот раз никто никого не терзал, и Мура была счастлива. Потом Вадим заснул, и спал на спине, положив красивую ладонь себе на грудь, похожий на рыцарское надгробие, а Мурка очень долго не могла заснуть. Непривычная близость любимого и чужой дом, и незнакомые звуки снаружи — все мешало ей, — и она провела счастливую, щемящую сердце ночь, любуясь четким профилем Вадима в свете луны.
В Тель- Авиве Александра оставила машину на стоянке «Энигмы» — рекламной фирмы, где она и ее агентша Рут встречались с представителями Банка а-Поалим по поводу её возможного участия в их новой рекламной компании. Реклама была рассчитана на израильский русскоязычный рынок. Оставалось только надеяться, что Александра им понравилась, и что Рут («Рутинька, на тебя вся надежда, ты же все можешь, лапушка!») обеспечит ее участие в задуманном телевизионном ролике. Для модели нет ничего лучше, чем телереклама. Можешь годами дефилировать по подиумам, делая гордо отрешенное лицо, и никто тебя в упор не узнает, а одна реклама на экране, и ты — знаменитость! Особенно Александре нравилось, что в данном случае она должна была не просто сниматься, а произнести целые две фразы на иврите. Это уже практически — роль! Одно дело — просто фотографироваться, и совсем другое — сыграть даже самый простенький сценарий. Александра была уверена, что у нее выйдет блестяще, за ней стоит ее голливудская практика, и даже акцента у нее как раз в меру: для русских — своя, для израильтян — не раздражающе. И это запросто может быть первой ступенью к настоящему кинематографу. Посмотрю я, торжествующе думала Сашка, на Таля из моего банковского филиала — его кондратий хватит, когда он увидит, как его вечная нерадивая клиентка, которой он только на прошлой неделе с тяжелым вздохом увеличил разрешенный офердрафт, продвигает его банк на русской улице! И хорошо бы, если бы сделка вышла к тому же прибыльной. Будем надеяться, что Рут, связанная с ней процентной пуповиной, не позволит установить для «русской» манекенщицы «русские» цены. Впрочем, не какой-то там манекенщицы! Мысленно Александра уже начала прозревать в себе актрису.
Теперь она собиралась пройтись по магазинам и встретиться с Максимом. Встреча в «Энигме» продолжалась дольше, чем она предполагала, и Максим уже, наверное, извелся, бедняжечка, ожидая ее звонка. Саша позвонила ему, сообщила, что будет в «Ноэла», на Кикар а-Медина, и предложила забрать ее оттуда, с тем чтобы они поехали вместе куда-нибудь пообедать.
Александре приятно было идти пешком по этому шумному средиземноморскому городу. Хотя она бывала здесь очень часто, её каждый раз поражала непохожесть Тель-Авива на Иерусалим, его легкость, столичный лоск, суета и быстрый темп. Женщины одеты гораздо лучше, магазины несравнимо роскошнее, а русская речь, которая в Иерусалиме звенит высокими звонкими вкраплениями в более низкие регистры ивритской речи, здесь уже создает общий тон. И никаких ортодоксов, никаких арабов. Пляж был полон народа, и у всех кафе и ресторанов вдоль набережной не было ни единого свободного столика. Александра гуляла, рассчитывая выйти на одну из улиц, где было бы легко поймать такси, и наслаждалась мыслью о том, что вот она идет, и никто ее не узнаёт, а, вполне возможно, что через пару месяцев многие на улице будут оборачиваться, пытаясь вспомнить, откуда им знакомо это милое лицо!
В «Ноэла» Сашку, свою постоянную и легкомысленно щедрую клиентку, встретили, как всегда, ахами, поцелуями и расспросами. Александре и в обычный-то день цены самых шикарных тель-авивских бутиков были по колено, а сейчас, в ее радужном настроении, когда она уже предвкушала грядущие безумные заработки, будущая фея банка а-Поалим и подавно была готова скупить все, что плохо лежит. Она стояла перед огромным зеркалом, а обе хозяйки, Илана и Тамар, вдвоем подносили ей шмотку за шмоткой. Сашка мерила все подряд, крутила головой, когда подавали уж явную дрянь, но много замечательных вещей — маечки «Save the Queen», прелестные корсеты «Love, Sex, Money» и обтягивающие кофточки Ферре, — откладывалось в кучу, которая постепенно все росла.
— А вот этот корсаж, Александра, — пихала ей в руку что-то черное с блестками Тамар. — Я его позавчера получила из Лондона. Только что вынула из коробки! Попробуй! А эти джинсы, — Тамар вертела ими так, чтобы в глаза бросались большие «DG», - уценены до восьмисот! А были: — Тамар выдержала драматическую паузу, а потом поднесла бирку к Сашкиным глазам, и обе оцепенело уставились на цену — 3600 шекелей! Выше сил человеческих было упустить эти джинсы.
Пока Александра мерила, Тамар шумно восторгалась, подзывала Илану, они вместе вплескивали руками, а все прочие покупательницы в магазине недоброжелательно-зависливо косились на возню вокруг Сашки. Именно так Александра и любила покупать шмотки. Муркино угрюмое: «Спасибо, помощи не надо, я только смотрю!» было Александре совершенно непонятно. И как раз когда ажиотаж достиг апогея, на пороге магазина появился Максим.
— Ну, Максим, что скажете? — Сашка, полуодетая, повертелась перед ним.
— Ошеломлен и ошарашен. А где кинокамеры? И операторы и фотографы? Неужели это не съемки? — дурачился Максим.
— Максим, пожалуйста, мне нужен совет мужчины. Хорошо, или нет?
— Саша, вам когда-нибудь какой-нибудь мужчина отвечал на этот вопрос отрицательно?
— Нет, — вздохнула Александра. — В том-то и беда, что когда все сидит хорошо, очень трудно выбрать.
— Берите все.
— Максим, — Сашка ласково дотронулась до его руки, — между нами начинает образовываться взаимопонимание!
В конце концов Тамар и Илана запихали весь громадный ворох одежды в два гигантских пакета, составили инвентарный список, и отдали все это Александре, с тем, чтобы она спокойно отобрала дома то, что ей из этого понравится. Забракованные шмотки, если такие окажутся, она обещалась привезти обратно через два дня, когда должен был состояться следующий раунд переговоров в «Энигме». Мысленно Александра похвалила себя за благоразумие: «Возможно тогда буду знать точнее насчет контракта, и если все будет хорошо, действительно все себе оставлю! Имею я право раз в жизни купить без оглядки все, что мне понравилось, или нет?!» Как-то так получалось, что каждый раз речь шла об одной отдельно взятой элементарной необходимости — «Что, я уже не могу себе позволить лечебный массаж?», «Неужели я должна отказать себе даже в красивом белье?!», «Ботокс в моей профессии не роскошь, а профессиональный долг!» — но все вместе вырастало в лавину расходов, поражавших не только саму бесшабашную Сашку, но даже банковского Таля.
Максим джентельменски подхватил узлы и поволок их к своей машине, стоявшей рядом с магазином на тротуаре.
— Максим, куда мы поедем? — спросила Александра, чувствуя, что вполне заслужила, чтобы о ней,
